Павел Зальцман - Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

– И раком.

Все молчат.

– А ноги у нее как, – допрашивает Шкипорь, – вроде «иди к дяде на паяльник»?

Аркашка, опять всхлипнув, кивает.

– Да, – говорит беспризорник. – Папаня из тебя все почки выбьет, плохое твое дело. Постой, постой, не нуди. Расскажи все по порядку.

Пока Аркашка рассказывает, щенок, улыбаясь про себя краем губы, согревается в углу: «Да, хорошо, когда тепло». Но подробный рассказ о фотографиях его раздражает. Вдруг он вспоминает Соню с беспокойством, но тут он чувствует голод. Обнажив края зубов, он присматривается к столу.

– Как думаешь, Шкипорь, – спрашивает беспризорник, – пожалуй, не стоит ему возвращаться.

При этом беспризорник подмигивает Шкипорю. Тот говорит:

– Что же, мы его не гоним.

– Сыграем, – говорит беспризорник, – в бумажки: ручки наши – пальчики ваши, ножки ваши – головки наши?

Аркашка, поглядывая исподлобья, говорит:

– Нет, пусть лучше Шкипорь что-нибудь покажет.

Шкипорь тянет руку к котелку с крышкой, но беспризорник опять останавливает его:

– Постой, Шкипорь, где пакет?

– Это та колбаса? – спрашивает Аркашка.

– Та. Но колбасу нужно заработать, – холодно говорит беспризорник. – Вот ты скажи мне другую вещь. Кто тебя даром будет кормить? Ты ничего из дома не брал? Нет?

– А что?

– Нет? Очень хорошо, что нет. А к шевелюшкам хочешь?

Вдруг Шкипорь, осклабясь, говорит:

– Зачем ему недопески, если у него такая маманя есть?

– Молчи, Шкипорь, – тонким голосом говорит беспризорник. – Так вот, Аркашка. А в «Гранд-Палас» на лотерею? А на угол к Лютову по грибки? А на Троицкую в шляпную за матерьялом? Нет, Аркашка, это не работа. С этой работой, друг ситный, иди в зад. Если ты не вернешься домой, то хрен получишь. А самое главное – папаня тебя здесь прежде всего найдет. Поскольку он бывает у Шкипоря очень часто, а на барже́ никуда не спрячешься.

– Что же мне делать? – спрашивает Аркашка с лихорадочно горящим лицом.

– А вот подумаем. – При этом беспризорник с хрипом и свистом прочищает горло.

– Что это у тебя такой писклявый голос? – спрашивает Шкипорь.

– Что? Думаю.

– Ну и что же?

– Послушал бы я, какой у тебя будет голос, если б ты высидел с мое.

– Где ж это?

– В бочке с рассолом.

– А что же тут такого?

– Да еще бы с огуречным, а то с помидорным, а они туда, сволочи, сыпят всякую дрянь: кроме укропа – и перец, и кислоту. Наверное, еще и уксус льют. Одна ржавчина.

– Когда ж ты это?

– Осенью. С той поры только посыреет…

Он кашляет со скрипом. Этот скрип щенок принимает за пение ржавой двери. На самом деле все заперто. Щенок с беспокойством вглядывается в лицо беспризорника.

Шкипорь, рывшийся под железной койкой, наконец вынимает пакет и разворачивает его на столе. Там обнаружилась брауншвейгская колбаса, анчоусы, маслины и кусок сыра.

– От Лютова, – говорит беспризорник, больно толкая Аркашку в бок. Аркашка, вздрогнувши и подпрыгнув, уставился красным лицом в пакет.

– Во до чего и то ничего, – говорит беспризорник. – А ты что? Фотокарточек и то не досмотрел. Карточки надо одно из двух: если ты их вернуть не можешь – кто их унес, либо Зотов, либо Холодай – либо еще кто? – на них и свалить. Что они выкрали. Надо там в шкафу сделать беспорядок, как будто рылись, и, главное, забрать еще вещи – такие, которые ясно, что понадобились бы им. А ты! – машет он рукой, глядя на красные пятна на щеках у Аркашки. – Ладно. Так и быть, я помогу. Пойдем вместе. Я тебе это дело проверну. Но смотри, чтоб ты меня слушал.

Аркашка хватает обеими руками его руку и пытается пожать. При этом он слегка вскрикивает и про себя ругается.

– Што? – спрашивает беспризорник. – Укололся?

Аркашка говорит:

– А ты не врешь, придешь завтра?

– Будьте уверочки! Ты можешь спать спокойно, – говорит беспризорник. – А теперь не вредно пошамать. И не то интересно, Аркашка, что от Лютова, а то – как достал.

Аркашка только вздыхает.

– Ничего, не бойся, – говорит он внезапно, – я тоже покажу.

– Что?

Аркашка краснеет и, зажав кулак, говорит, шипя:

– Я им покажу!

– Кому?

– А? Кому? – переспрашивает Аркашка. На это он с удивлением замолкает.

– А ты умеешь? – спрашивает Шкипорь.

Аркашка молчит (видно, надолго). Щенок с любопытством слушает, кое-что припоминая. Шкипорь говорит:

– Вот так умеешь? – При этом он берет из котелка картошку, подбрасывает ее, ловит в рукав и показывает пустые руки.

– Ничего, мы завтра займемся, – говорит беспризорник.

Щенок приближается к столу. Между тем Шкипорь вынимает картошку из кармана тужурки, а потом третью у Аркашки из-за воротника. Мальчики смеются. Шкипорь говорит:

– Вы берете эту колбасу четыре штымка, – при этом он берет, – и бросаете ее партнеру. – Он бросает ее вверх. Кусок колбасы неожиданно исчезает. Шкипорь, готовившийся поймать ее, удивленно останавливается. Мальчики встают со своих мест и оглядываются почти со страхом по сторонам. Они обходят, нагнувшись, стол и ищут на полу, но вдруг Шкипорь проводит рукой по низкому потолку и обнаруживает, что колбаса нацепилась на гвоздь, торчащий из сосновой доски. Они принимаются за еду. Щенок с пола подбирает объедки.

– А когда, кстати, твой папаня уходит из дому?

– Завтра они с маманей идут в театр. И Зотов с ними.

– Ага, значит завтра и займемся.

Шкипорь, взявши снова кусок колбасы, пускает его в воздух, и этот кусок, к удивлению зрителей, кружится вокруг его руки.

– Что за чертовщина, – говорит беспризорник. – На большой палец с покрышкой! А вот такой фокус ты умеешь? Шкипорь, дайка сюда вилку. Подвинь руку, Аркашка, ну, не бойся, давай.

Он больно колет Аркашку вилкой. Щенок замечает, как в самом начале этого фокуса Шкипорь останавливается над столом и у него отвисает челюсть, открывая желтые зубы. Аркашка с криком отдергивает руку. А беспризорник, смеясь, говорит:

– Постой, постой, это еще не фокус. Теперь смотри-ка.

Он медленно поднимает вилку над столом, показывает ее и, как будто раздумывая, долго держит в занесенном виде. Потом с большой быстротой он сует под нее левую руку и одновременно ударяет вниз вилкой. Раздается сильный звон и скрежетанье, как будто вилка попала по железу. Одновременно с этим беспризорник выхватывает руку и опять вздергивает вилку. Затем с прежней медленностью он протягивает вилку к свету. Все трое – Шкипорь (щенок замечает, что он наблюдал внимательно, а его лоб стал потным), Аркашка с удивленно раскрытым ртом и щенок, влезши на табуретку и вытянувши шею, – смотрят на вилку и видят, что все ее зубцы сильно погнулись. Тогда беспризорник подвигает к тому месту стола, где он ударял, коптилку. Но на мягких досках стола нет ни малейшего следа. Не успевают глядящие поднять голов, как щенок внезапно вспоминает, где он видел беспризорника. «Мальчик Колька под деревом. Солдат наверху. Тот же звон, когда ударяли пули». И он встал. «Это железный мальчик».