Юрий Смолич - Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли
- Название:Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественной литературы
- Год:1960
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Смолич - Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли краткое содержание
Во втором томе избранных произведений украинского писателя Юрия Смолича представлены повесть «Театр неизвестного актера» и роман «Они не прошли».
Повесть «Театр неизвестного актера» посвящен памяти неизвестных героев — рядовых многочисленной армии театральных актеров, которые в тяжелые годы гражданской войны своим искусством помогали победе революции.
Роман «Они не прошли» рассказывает о деятельности подполья в оккупированном фашистами Харькове.
Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Не знаю, — сказала Ольга, — когда началась война, мать с детьми была в Мукачеве.
— В Мукачеве? Но ведь это не у нас. Это за границей. Кажется, в Чехословакии.
Я смотрел на фотографию, на «котелок» отца.
— Да, — сказала Ольга, — в Закарпатье.
— Кем же был их отец?
— Он погиб немецким солдатом.
Я почувствовал совершенно реально, что пол ускользает из-под моих ног.
— Ты… вышла замуж за немецкого солдата?
— Нет! — Ольга с ужасом взглянула на меня. — Что ты! Я просто благодарна ему за маму, за моих детей. Он похоронил маму и помог спасти детей. И его сироты будут теперь моими детьми!
— Дети немецкого солдата!
— Он — чех!
Чех. Какое это имело значение? Это был человек в гитлеровском мундире.
— Он солдат немецкой армии! — крикнул я.
— Не будем говорить об этом, — сухо сказала Ольга.
Я стоял перед нею.
— Именно со мной ты не хочешь говорить об этом?
— Ни с кем не хочу.
Мы умолкли. Было тихо. Душа моя рвалась пополам. Я не имел права сказать Ольге, что я осуждаю ее. Я ведь, по моей версии, искал, как бы приспособиться к фашизму!.. Товарищ Кобец! Друг, брат, судья, позволь мне сказать этой девушке правду! Чтобы в ее глазах не быть изменником.
— Хорошо! — услышал я свой голос. — Мы не будем говорить об этом. У меня только один вопрос!
— Говори! — просто разрешила Ольга.
— Он полюбил тебя?
— Да.
— Ты полюбила его?
— Это уже второй вопрос, — сказала Ольга.
— Дай мне ответ и на этот вопрос!
— Он погиб на фронте, — тихо сказала Ольга.
— В рядах гитлеровской армии?
— Пожалуйста, ни о чем больше меня не спрашивай, — тихо сказала Ольга.
Ольга смотрела в землю… Потом она подняла глаза и посмотрела мне прямо в лицо.
— Ты ведь тоже… вернулся, чтобы примириться с новой… жизнью, а не боролся за… свою…
Я умолк, сраженный, убитый.
— Мне не хотелось говорить тебе об этом… — прошептала Ольга.
Она снова опустила глаза, взгляд ее снова скользнул по руке — который час? Она торопится! У меня потемнело в глазах от ярости. Куда она торопится? На свидание с кем-нибудь другим в гитлеровском мундире, который погибнет за «великую Германию» на нашей земле?
Я сел и закрыл руками лицо.
Я слышал, как Ольга тихо вышла из комнаты. В кухне что-то звякнуло, — это Ольга сняла с керосинки чайник. Как несчастны были мы с Ольгой! Быть может, и против воли, но она приспособилась. Она сама стала такой, каким, по моей версии, должен был стать я. Значит, мы оба были как будто одинаковы. Мы потеряли свое лицо, но ненавидели тех, кто свое лицо потерял. Каким ужасам обрекли нас фашисты! Эти муки страшнее пыток в гестапо.
Я схватил шапку и направился к двери.
Но из кухни вышла Ольга.
— Вот и чай. Что это ты взялся за шапку?
Я молчал, опустив голову на грудь. Я слышал, как молчала Ольга. Потом она взяла шапку из моих рук.
— Садись.
Мы сели за стол. Ольга жила бедно: на столе стояли две чашки суррогатного чаю, лежали два кусочка сахару, сахарин и черные сухарики. Ольга еще раз посмотрела на часы.
— Ты уж меня извини, — сказала Ольга, — мы потом обсудим с тобой все: как ты устроишься и все прочее. — Ей больно было говорить обо всем этом, у нее дернулись брови у переносья. — А сейчас я оставлю тебя одного. Не позднее чем через час я буду дома.
— Хорошо, — сказал я. — Но мы выйдем вместе. Мне тоже надо идти.
— Куда?
— Я ведь не спрашиваю у тебя, куда ты идешь!
Ольга опустила глаза и ничего не сказала.
Какими мы внезапно стали близкими тогда. И как мы были теперь далеки.
— Дело в том, — произнесла после паузы Ольга, — что у тебя нет жилья, тебе, верно, некуда деваться? Тебя не видел во дворе управдом или дворник?
— Я не знаю ни вашего управдома, ни вашего дворника. На лестнице я встретил двух пьяных итальянских стрелков.
— Это ничего. Думаю, что тебя никто не видел. Управдом в эти часы еще в домоуправлении. Дворника я видела утром, когда отводила детей, — он ушел на базар. А на базаре он торгует и возвращается оттуда не скоро. Сегодня ты переночуешь у меня, а завтра посмотрим, как быть.
— Спасибо, — сказал я.
Ольга помолчала. Ложечка звенела в ее чашке.
— Спасибо — за что? Ты останешься ночевать?
— Не знаю.
— Я должна знать это заранее. Ты ведь понимаешь, немцы за это по головке не гладят, надо кое-что подготовить…
— Я не хотел бы тебя подводить.
— Мне надо кое-что подготовить, и тогда все обойдется, — сказала Ольга. — А завтра мы разберемся.
— Спасибо, — сказал я, — мне в самом деле некуда сегодня деваться, и я переночую у тебя.
Я знал, что не приду ночевать к Ольге, но к чему длинные разговоры и пререкания? Я торопливо допил чай.
— Если ты спешишь, мы можем идти.
Мы вышли.
Когда за нами закрылась входная дверь, я отметил про себя, что за мной она закрылась навсегда, Я не приду сюда даже тогда, когда Ольге станет известна правда обо мне. Потому что Ольга потеряла лицо.
Мы вышли на улицу.
— В какую тебе сторону? — спросила Ольга.
Так спрашивают, когда пойдут в противоположную сторону, лишь бы только не идти вместе.
— Я пойду с тобой. — Злоба кипела во мне.
— Нет, — спокойно сказала Ольга. — Дальше, чем до угла, мы вместе не пойдем.
— Почему?
Ольга повела бровью и не ответила.
— Ты не хочешь идти со мной?
Ольга не сразу ответила.
— Ты не первый день живешь на территории, занятой гитлеровцами.
Я вздрогнул. Я хотел закричать: «Первый! Первый!» — но я не имел права крикнуть это Ольге. Да теперь я уже и не хотел.
Ольга закончила:
— И ты знаешь прекрасно, что все у нас держится на случайности. Тебя могут остановить, спросить, забрать…
— А тебя?
Злоба душила меня.
Ольга пожала плечами и не ответила.
— Почему ты не хочешь идти вместе со мной? — грубо спросил я.
Но Ольга не реагировала на мою грубость и произнесла по-прежнему ровно:
— Через час, — сказала Ольга, — я уже буду дома и открою тебе, когда бы ты ни пришел.
Она протянула мне руку.
Я взял ее руку, но смотрел в землю. Потом я не выдержал и поглядел на ее пальцы: они были длинные и нежные, но почернели от печки и керосина.
— Я скоро вернусь, — сказала Ольга, — и мы обо всем поговорим. По душам. Каковы бы ни были сейчас наши души.
Она была великодушна.
Ольга стукнула босоножками.
— Я жду тебя. Не задерживайся.
И она пошла. Это она уходила навсегда.
А я стоял и смотрел ей вслед…
Сделав несколько шагов, Ольга оглянулась и махнула мне рукой.
И тогда я не смог удержаться. Я пошел скорым шагом, я пустился чуть не бегом к Ольге.
Ольга ждала. Я подбежал к ней, и она встретила меня темным страдальческим взглядом с глубоким отблеском тоски и радости, — таким взглядом встречает только любимая, когда, после выстраданного, бессмысленного, но неотвратимого последнего прощанья, любимый вдруг на мгновение остановит ее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: