Василий Росляков - Мы вышли рано, до зари

— А если не десять?

— И не десять тоже.

— А в армию пойду. Как тогда?

— И тогда так же.

— Все так говорят, а потом — раз и замуж выходят.

— Я не выйду. За кого выходить, если ты в армии будешь?

— Не знаю.

— Ну и не знай. Тогда я вообще не выйду ни за кого. Даже за тебя.

— Я из армии приду не такой, как сейчас. Я тебе не выйду тогда, будешь у меня знать.

— Ох, ох, испугалась!

— Увидишь.

— Чего увижу? А ты, глупый, разве не видишь, что я тебя хоть сто лет буду ждать. Не видишь?

— Сейчас не вижу.

— Тогда вези меня домой.

— Иди пешком.

— И пойду.

Зоя повернулась круто и пошла быстрым шагом.

Сережа догнал в три прыжка, схватил сзади и бросил Зою себе на плечо, понес как сноп. Зоя ногами колотила его по спине. Он снял ее и, обхватив талию, стал спускать на землю. Платьишко оставалось на месте, под Сережиными руками, а сама Зоя скользила вниз в его руках, в кольце рук. Достала носками до земли и замерла. Стояла без всякого стыда, оголенная. Да еще прижималась к Сереже, замирала от ужаса.

Тихо, на ухо, он сказал ей:

— Не стыдно с задранным платьем стоять перед всеми?

— Где все? — шепотом отозвалась Зоя. — А ты бандит нечестный.

— Я честный бандит.

— Нет, не честный. Если честный, тогда прикрой меня…

Сережа стал скатывать легонькое платьице вниз, прикрывая Зою; ладони плотно касались Зоиного тела, она вздрагивала, шепотом ойкала, но терпела. Крепко, рывком прижалась к нему и отпрянула.

— Поехали.

— Поехали.

Сегодня Зоя пришла пораньше. Мать еще не ложилась. Чего рано прикатила? Не поругались?

— Чего это нам ругаться? Кто он мне?

— Ну, знаешь, не юли. Знаем кто. Вот в армию уйдет — наплачешься тут.

— Не наплачусь. Нужен он.

— Не говори так, девка. Нехорошо.

— Я ждать его буду, мамка.

— Другое дело. Ждать дело женское.

А Сережа, легкий как ветер, прилетел на стан и сразу в постель. Сетка проваливается, лежишь согнувшись, но Сережа ничего этого не замечал. Он уснул сразу. И забыл про все. Его не было на этом свете. Он спал. И никаких снов. Что-то смутно омывало его, вроде он летел все время куда-то, то ли над землей, то ли над небом, непонятно и смутно, будто летел, и все. Больше ничего.

Не успел еще спуститься на твердь, как проснулся и сразу вскочил на ноги. Сказал себе: в шесть — и точно в шесть проснулся. Уже гомонили голоса. И светло за окном. В углу спал его помощник, тоже Сережа, девятиклассник. Подошел к его койке, схватил за пятку, тот вздрогнул и с маху сел на матраце. Протер глаза.

— Уже, да?

— Уже.

Что пацанам шесть утра?! Да ничего! Скок-прыг, прыг-скок, к рукомойнику, ополоснул лицо, двинул туда-сюда руками — вот и зарядка. Выпили водички из бассейна — и готовы. Взрослые дяди вразвалочку, а они бегом к своему комбайну. Опять пацанов этих набрали. А что пацанов? В прошлом году кто первое место взял? Пацаны. И нынче поглядим еще.

Сережа Суровенко, помощник комбайнера, то есть Сережи Харченко, показывал дорогу на их поле. Им еще вчера поле определили, когда старший Сережа был с Зоей. Суровенко и сам мог бы сидеть за штурвалом, но другу хотелось первому сделать заезд, сделать первый гон. Оба они одинаково владеют машиной и будут посменно сидеть за этим штурвалом, но есть все-таки комбайнер и есть его помощник. Так положено. Харченко в десятом классе уже отработал помощником, теперь пускай походит в помощниках Суровенко.

На вид их почти не различишь, оба мальчишки. Харченко поглазастей, копна волос побольше, чем у Суровенко, но Суровенко под стать своей фамилии — паренек с при-хмуром, действительно суровый на вид. Но это только до того, как улыбнется. У Харченко лицо открытое, веселое, кажется, в любую минуту готов залиться смехом. Поэтому он немножко хмурит брови, чтобы выглядеть посерьезней. Словом, ребята как ребята. А махина, этот комбайн, дай бог! И они его хозяева. Тут у всякого голова закружится, но не у них. Дело обычное. Не то что когда-то, в дедовские времена, за «фордзоном» бегали. Бегать за ним — и то диковинно было, а уж сесть, просто посидеть рядом с трактористом, об этом пацаны даже не мечтали. Это если отец у него выучился на тракториста, тому, конечно, можно было и посидеть на крыле.

Идет вдоль дороги, вдоль лесной полосы, чуть покачиваясь, махина, гигантская по сравнению не только с повозкой, но даже по сравнению с грузовиком. А наверху через стекло смотрит мальчишка, а рядом другой. Увидел бы кто из взрослых лет десяток тому назад, ох бы их шуганул. За баловство! Игрушку какую нашли… Теперь совсем другое дело. Взрослые ворчат, ворчат, а знают, что в прошлом году пацан один — теперь в армию ушел — первое место взял в комплексе. Ранние пошли ребята. Но и не так чтобы ранние, если сравнить с прошлыми годами, с гражданской войной или после гражданской. Комбайн для них как раз впору.

Вот и приехали к своему полю. Столбик сам Суровенко ставил. Тут, если еще немножко проехать и выползти на верх угорья, — завиднеется село. Совсем близко. Заехал Сережа, поглядел. А теперь — давай!

Ребята первыми вышли. За ними пристроились следом другие комбайны. Косили на свал. Поэтому скорость самая высокая.

— Когда я работал, мы на свал давали до ста гектаров, — крикнул Сережа-комбайнер Сереже-помощнику.

— Слушай, а зачем на свал? Не лучше на зерно сразу?

— Э-э, тут дело хитрое. Ты приглядись к пшенице, там есть подгон — недоспелые стебли, и зерно у этого подгона еще влажное, оно припоздало немного. Если ждать, можно прождать все главное, перестоит пшеница, а комбайнировать подряд, тогда все зерно из-за подгона окажется некондиционное — влажность большая. Вот и суди, получается, на свал выгодно. За один день, ну за сутки, мы же сутками будем работать, можно положить сто гектаров. В валках недозрелый подгон за трое суток подходит. Тогда уже молотить можно. А на корню он дольше стоит. Во-от. Но, с другой стороны, эти валки надо же подбирать и обмолачивать, это горючее по второму кругу жечь, технику гонять, людей, вот и подсчитать надо, что выгодней. Говорят, на свал выгодней — надо верить, а сам я не подсчитал. На прямом комбайнировании больше двадцати гектаров не сделаешь. Это я знаю. Четырнадцать — двадцать, не больше.

— А давай вместе подсчитаем. Вдруг ошибка у них?

— Пустое. Не один тут считал. Все давно перепроверено. Но подсчитать не мешает. Просто убедиться и то хорошо.

Сережа говорил, а сам ровненько держал прокос, прямую простригал полосу, и валочки ложились ровненько, рядком тянулись вслед за машиной. Сережа-помощник вышел из кабины, поглядел назад, увидел за собой другие комбайны и почувствовал себя взрослым. Тянутся дяди, мы им путь прокладываем.

— Плетутся за нами! — кивнул через плечо.

— Куда же им! — поддержал старший.