Виктор Московкин - Потомок седьмой тысячи

Две небольшие скромные комнатки с цветными дорожками на полу. На глухой стене против окна картина в золотистой рамке — лесная опушка и заячьи следы на свежем снегу. Ниже — висячие полочки с книгами.

Артем присел на стул, лицо сразу стало озабоченным. Светловолосая девочка, все время не отходившая от него, взобралась на колени.

— Что ты мне принес, братик Артем? — заглядывая в глаза, спросила она.

— Прости Ленка-Еленка, — спохватился Артем, шаря по карманам, — чуть не забыл. Это тебе от Семки, его изделие. — И подал ей вырезанного из дерева круторогого барашка.

Своей матери Артем почти не помнил, к Варе, доводившейся ему мачехой, не успел привыкнуть. Но это маленькое живое существо — его сестренка всегда радовалась, когда он появлялся здесь, и он не забывал каждый раз что-нибудь дарить ей.

— Понравился барашек?

Девочка кивнула и теснее прижалась к нему.

— Вот и ладно, — сказал Артем. — А что тебе еще хочется?

— Леденцов, — не задумываясь, ответила она. — Красненьких, синеньких, беленьких.

— Будут тебе леденцы, — щедро пообещал Артем. — В следующий раз.

— Попрошайка. Разве так можно? — упрекнула мать.

Она собирала на стол. Увидев это, Артем запротестовал:

— Ничего не буду. Всего на несколько минут. По делу…

— А почему ты не на работе? — спросила Варя.

— Отпросился, — беспечно ответил он.

Варя с сомнением покачала головой.

— Плохо верится. Как же тебя до смены выпустили из проходной?

— В самом деле, отпросился, — стал уверять он. — Меня легко отпускают. В любой раз, когда надо.

Сказал так, хотя сегодня, до прихода сюда, у него был неприятный разговор со старшим рабочим Зыковым, который предупредил, что ему надоели частые отлучки, и отпускать он больше не намерен.

Утром, отправляясь на фабрику, Артем думал, что его могут, должны арестовать. Но у ворот ничего не произошло— он прошел проходную, и его не остановили. Он почувствовал не то что облегчение — больше удивился. Выходит, Алексей ни при чем, не он выдал: не мог он назвать только одного Егора. Вечером Артема не было дома, и он ожидал, что его будут караулить у ворот фабрики. А он спокойно идет фабричным двором и теряется в догадках. Приходится допускать, что ямщик и почтальон виновны в аресте Егора: они указали самую приметную одежду — серую куртку, которая была на Егоре. У Артема и Алексея ничего приметного не было. Но в это трудно поверить. Смешно по всему городу хватать людей в серых куртках. Сколько их наберется! И все-таки полицейский Никонов сказал: «Идем с облавой на серые куртки». Вместе с Егором взяли конторщика Варахобина. Правда, тут же и отпустили. Но взяли! А Егора увезли. Загадка из загадок.

Артем поднялся на лестничную площадку своего отдела. Из распахнутых настежь дверей — гул прядильных веретен, жаркий пыльный ветер навстречу. Все знакомо, все привычно. Привычно склонился над разобранной для ремонта прядильной машиной старший рабочий Зыков. Он всегда приходил раньше всех. Это был ширококостный, сильный человек с густо заросшим лицом, с лохматыми бровями. С первого взгляда испугаться можно. Но это внешне, в душе он был добрейшим человеком и даже застенчивым.

Когда Артему требовалось по Своим делам сбегать в другой отдел, обговорить что-то с товарищами, Зыков не препятствовал. Скажет только коротко: «Потом наверстывай». И Артем наверстывал, люди, с кем работал, не таили обиды.

Нехорошо часто пользоваться добротой человека, но и сегодня Артем решил попросить старшего рабочего отпустить его — надо было достать Егору нужную справку.

Зыков выслушал с непроницаемым лицом, и трудно было понять: недоволен Артемом или принял его слова как должное. Он долго собирался с мыслями, Артем уж устал ждать.

— После твоего прогула — отметил я тебя, — глухо проговорил Зыков, глядя в сторону. — Будто работал в механических мастерских по моему посылу… В память отца твоего — не для тебя — делаю. Учти!

Последние слова прозвучали угрозой. В другой раз Артем и не стал бы настаивать. Но сегодня…

— Зря проситься не стал бы. Очень нужно. И не для меня — товарища из беды выручать надо.

— А кто меня выручать будет? Ты ушел и ладно, а что я мастеру скажу, если хватится? Нет! И не проси.

Он отошел, стал рыться в железном противне, куда складывали отработанные детали.

— Не будь злым, Иван Матвеевич, — упрашивал Артем, стоя за его спиной.

Зыков не оборачивался. Артем решил, что не отпустит, принялся за работу.

В полдень появился мастер Терентьев. Улучив момент, когда мастер был поблизости, старший рабочий громко сказал:

— Крутов! Сходи-ка в механическую мастерскую, подбери болтов. Нет готовых — скажи, чтобы сделали. И не возвращайся без них, хоть до конца дня сиди.

Глазами моргнул: дескать, понимай распоряжение, как следует.

— Сделаю, Иван Матвеевич, — откликнулся повеселевший Артем. — Живехонько сделаю.

Механические мастерские находились за фабричным забором.

— Так что, же это за дело, которое привело тебя ко мне? — спросила Варя. — Говори, чего мнешься?

— Егору Дерину нужна справка, будто он болел. Всего один день.

— Пусть приходит. Что-нибудь придумаем.

— Приходит! В тюрьме он, вот в чем дело.

Варя странно взглянула на него, спросила с испугом:

— Что случилось, Артем? Что вы натворили?

— Ничего особенного, — стараясь казаться беззаботным, ответил он. — Егор не был на работе, а в тот день случилось ограбление почты. Справка ему очень нужна.

— Не понимаю, Артем, как она ему поможет. Это же было несколько дней назад. Скажут, почему не отдал справку сразу же, и все откроется.

— Можно сказать, что оставил ее у вас в больнице. По рассеянности оставил и все зайти не мог.

— Не знаю… — Варя колебалась. Просьба была ей неприятна.

— Это так сложно? — спросил Артем, думая, что Варе придется просить справку у Воскресенского.

— Какое сложно! Не это… Пустой листок я вам могу дать. Там как хотите…

— Куда лучше, — обрадовался Артем. — Все, что надо, Семка нарисует. Вы тут будете ни при чем.

— Сейчас пойдем, и вынесу.

— Еще, Варвара Флегонтовна… При случае, получите у Маркела Калинина деньги… Семьям, которые в вашем списке. На этот раз есть побольше. Да вот что… Пришел из ссылки Родион Журавлев, жалуется — забыли товарищей. Может, что придумать? Отослать как-то и им.

Варя укоризненно покачала головой. Поняла, откуда появились деньги, сказала с горечью:

— Не сносить тебе головы, Артем. Для чего все это? Рисковать собой. Случится, как с отцом, только и всего… Поверь, жалея тебя, говорю. Подумай о себе…

— Только то и делаю, что думаю о себе, — отшутился Артем.

Цыбакин — туда, Цыбакин — сюда, Цыбакин — то, Цыбакин — это, — нелегко быть на виду и считаться незаменимым.