Медеу Сарсекеев - Клад

Перед глазами Казыбека блеснул, будто осколок темного бутылочного стекла, галенит. Мерцающую зернистым блеском поверхность минерала любой геолог отличил бы среди породы с первого взгляда. Обломок рудного камня был невелик, с наперсток, но он весил сейчас тяжелее золота. По всей поверхности искристо светились натуральные крупицы свинцовой руды. Они мерцали, вспыхивали на свету, будто зайчики на стекле. Казыбек почувствовал, как гулко вздрогнуло и заходило в груди сердце, не вместившее всей радости.

Упали на снег сунутые под мышки рукавицы. Казыбек принялся ковырять ногтем неровную поверхность доставленного с вышки камня, попробовал его на зуб. Однако знакомая тяжесть свинца, один этот признак уже исключал ошибку. Натуральный галенит! Боже, да мы же самые счастливые люди на свете!

Привычно спросил:

— С какой глубины?

Сияющий Бакбай горделиво шатнул широкими плечами.

— Не ызнаю!

— Бакбай! Шутки потом! — взмолился Казыбек дрожащим голосом.

— Не ызнаю! — повторил буровой мастер, отдышавшись. — Штангу поднимали вчера. С отметки трыста шездысет… Гнали вовсю… А сегодня прошли метров двадцать и подняли, чтобы взглянуть. Только сняли керн, ызнашит, баста, идем по рудному телу. А вот где верхний слой — убей, не могу сказать… Не ругай, Казыбек-жан, за оплошку. …Они там по снегу катают друг друга на радостях. Меня погнали за суюнши.

От станков уже неслись в низину ликующие голоса. Бурильщики, выстроившись в ряд, кидали в морозное небо шапки. Казыбек догадывался: смена Бакбая, торопясь поскорее прогнать свои метры, шла какое-то время вглубь без контроля. Такое поведение людей у станка заслуживало сурового наказания. Но удача с лихвой покрывала эту их промашку. Тепло, исходящее от кусочка минерала, могло бы растопить самое холодное начальницкое сердце. О нарушении технологии Казыбек поговорит с ними после. Сейчас наступил момент для общей радости. Где начинается рудное тело? С трехсот шестидесяти метров или ниже? На эти вопросы будет в конце концов дан ответ. Главное — обнаружена структура, запрятанная у основания горы много тысяч лет тому назад, и только теперь она обнаружена. Отыскана такими умельцами, как Бакбай. О, теперь громоподобный Кудай расщедрится на сто и двести скважин, разверзнутся его мрачные уста и распахнутся кассы…

Казыбек долго не выпускал мастера из объятий. Они тискали друг друга, пока не оказались на рыхлой, с колючим снегом обочине.

Поднялись, стряхнули с себя снег, пошли к площадке. Казыбек, то и дело поглядывая на тяжелый кусочек руды, зажатый в руке, навязчиво думал о переменчивой судьбе своих собратьев по профессии, в жизни которых многое зависит от случая. Работа идет на риск, на «попа», как говорят бурильщики. Вот тебе еще одно подтверждение: три года крутили снаряд, считай, вхолостую, метались с одной сопки на другую, дырявили вкось и вкривь горы… Сколько скважин пробурили, сколько затрат! Нет числа гневным выговорам и насмешкам. Все терпели — и жару, и хулу, — а своего добились. И в такой роковой час наткнулись на удачу, когда велено уже поставить точку на дальнейших поисках, свернуть работу, отвезти на базу людей и технику!.. Как понимать этот дар судьбы «под занавес»? Добыток чуть не из самой последней скважины. Насмешка над неудачниками?! Или я, Казтуганов, черт побери, в рубашке родился? Пусть теперь скажут об этом люди!.. Хотел бы я сейчас посмотреть на Кудайбергенова — этого стреляного волка межгорья, матерого хищника по вынюхиванию добычи… Даже генеральный махнул рукой на Шокпар, обрек на забвение бесплодную его утробищу. «Этот маленький камешек перевесит твою восьмипудовую тушу, Илеке! Со всеми потрохами и регалиями!» — пригрозил в сердцах своему шефу Казыбек.

— Надо бы известить начальство, — напоминал некстати Сержанов, вышагивая по узкой тропе сзади.

— Успеем, — буркнул в ответ Казыбек. — День раньше, день позже.

— А я готов добежать до рации!

— Нет, батыр, давай проявим мужское терпение… Погоним скважину глубже.

— По руде идем! — кричал в ответ буровой мастер. — Ты понимаешь? Даже мой брат, считай, мальчишка безусый, сразу определил удачу. Если честно признаться, первым-то он заметил перемену в керне. Только взглянул и кричит как резаный: «Руда!» Я даже растерялся поначалу…

Казыбеку не терпелось поскорее прийти на буровую, чтобы разделить радость с остальными парнями. Ему надо было сейчас же увидеть керн, поднятый с рудоносного горизонта.

В тепляке, где был отстойник с промывочной жидкостью, было почти так же студено, как на дворе. Небольшое бетонное корытце подернулось коркой льда. Казыбек пробил пяткой сапога небольшую лунку. Он принялся нащупывать в обжигающей холодной воде мелкие камешки. Через минуту извлек со дна горсть песчинок, смешанных с глинистым раствором. Даже самые мизерные из них оказались обломками галенита. И они искрились, вспыхивали на ладони, будто повторяли собою Млечный Путь на вечернем небе. Живо представил себе: снаряд в толще земной, вращаясь, идет по рудному телу. Мелкие частицы минерала смываются после раствором. Поскольку они тяжелее породы, оседают в отстойнике…

Всякие сомнения оставили Казыбека.

У станка Бакбая его поджидали рабочие, прибежавшие от соседних агрегатов. Они шумно выражали свою радость. Каждый норовил в чем-нибудь помочь бригаде Сержанова или просто подержаться за рычаги. Так пролетело полдня. Снова прозвучала команда выбирать штанги. Работа нашлась всем. Взрыв ликования то и дело оглашал стылую окрестность. Хрупкая фигура Бакбая в который раз взлетала над сугробом. Та же участь постигла и главного геолога, как он ни отбивался от настырных парней.

Когда возбуждение улеглось, Казыбек повторил при всех, о чем разговаривал с мастером по дороге к вышке:

— Парни, пойдем дальше! Гоните две штанги одну за другой и — подъем. Поймите: нужен керн! Без керна начальство нас не примет с этой вестью. Ждали три года, подождем еще сутки.

Рано утром Казыбек составил служебную радиограмму:

«Вчера достигли намеченного горизонта. Последние сутки агрегат Сержанова идет по руде. Прошу разрешения бурить дальше. Казтуганов».

Придраться к тексту вроде было трудно. Радист отстучал послание главного геолога в экспедицию. Как ожидал, начальство не поверило его словам. Через час принесли ответ. Просили подтвердить сообщение. Одновременно вызывали Казыбека на разговор.

Казыбек решил не тратить время на излишние объяснения. В Актас пошла еще одна депеша, но более краткая, чем первая:

«Мощность рудного тела двадцать. Содержание свинца высокое. Жду распоряжений».

Руководство экспедиции надолго умолкло. Казыбек со своими подручными продолжал бурить.