Иван Краснобрыжий - Аленкин клад. Повести

Порог своего кабинета Задольный переступил сгорбленным и задумчивым.

— Какие принимаете меры? — поинтересовался Осокин. — Обстановку на втором участке я доложил заместителю министра, секретарю парткома Полюшкину, секретарю горкома партии…

— Великое дело свершили.

— Что?.. — Осокин кахикнул и рассудительно продолжил: — Авторитетная комиссия, молодой человек, разберется… Она, братец мой, все по полочкам разложит.

— А тут и без комиссии ясно.

— Все решили объяснить техническими неполадками? Не выйдет, голубчик. Вы и рапорт писали с расчетом увильнуть от ответственности, да?

— Андрей Карпович, как будем освобождать колонны синтеза от угарного газа?

— М-да-а…

Игорь с нетерпением ожидал ответа. Андрей Карпович, отмалчиваясь, соображал, как львиную долю ответственности за последствия на втором участке взвалить на чужие плечи. Молчал и главный технолог Пилипчук. И молчал как-то особенно, с напускной озабоченностью, не отрываясь от актов химанализа газов, точно серые бланки могли подсказать мудрый ответ.

Решительного поступка от Пилипчука Задольный и не ожидал. За три года работы на химкомбинате он хорошо понял, что Демьян Михайлович взял на вооружение в жизни безропотное повиновение вышестоящему. Он никогда не вступал в споры, всегда с подчеркнутым вниманием и напускной почтительностью выслушивал старшего по должности, советовался с ним, как лучше выполнить то или иное дело, непременно спрашивал разрешения приступать к выполнению порученного задания, прикидывал, кому его передоверить, как правило, обольщал исполнителя такими словами: «Постарайтесь, голубчик. Кроме вас, я никому не могу доверить такое ответственное дельце. Договорились? Вот и чудесно!»

С каждым человеком Демьян Михайлович всегда был ласков, приветлив. Любую просьбу выслушивал внимательно, сочувствовал, давал слово «обмозговать с первой головой» и, конечно, принять все меры для «утрясочки». Короче, Демьян Михайлович никому не отказывал, но и практической помощи от него никто не дожидался.

Молчание директора и главного технолога все больше накаляло Игоря. Он, не выдержав борьбы в поединке, грубовато спросил Пилипчука:

— Демьян Михайлович, мы будем принимать какие-либо меры?

— Меры? — Пилипчук на секунду оторвался от актов. — Я пока не слышал вашего предложения.

— Моего? Я хочу посоветоваться с вами, Андреем Карповичем…

Пилипчук, почесывая пальцами лысеющую макушку, снова уткнулся в акты.

«А если угарный газ из колонн синтеза выбросить в атмосферу? — родилась идея в голове Игоря. — Другого выхода нет…»

Задольному хотелось свои предложения вынести на суд опытных людей, в споре найти истину… Хмурый вид директора и холодная педантичность главного технолога заставляли его в одиночку строить один за другим планы спасения платиновых катализаторов в двух колоннах синтеза и тут же их зачеркивать единоличным решением.

Часы на стене громче обычного отбивали секунды. Каждый удар маятника Игорю казался стуком собственного сердца. Он посмотрел на размякшего Осокина, пухлыми ладонями потирающего виски, на сморщенное восковое лицо Пилипчука и решил отправиться в цех на совет к аппаратчикам.

В цех Задольному, однако, уйти не удалось. На пороге кабинета появился Василий Денисович Гришин и, немного отдышавшись, доложил:

— Химзащитные средства у рабочих в порядке.

— Я вот о чем, Денисович, — перебил старшего аппаратчика Игорь. — Я думаю угарный газ из колонн синтеза выбрасывать в атмосферу.

— В атмосферу? Загрязнять воздух, голубчик, никому не дано право. Это — преступление!

— С пульта управления. Другого выхода у нас нет. Рискнем?

— Вы с ума спятили! — вздрогнул Осокин. — Вы понимаете, чем эта затея кончится? Я садиться на скамью подсудимых не собираюсь…

— Я предлагаю газ выбрасывать из колонн синтеза небольшими дозами, — не сдавался Игорь. — Он будет быстро рассеиваться в атмосфере и никакого вреда природе и людям не принесет.

— Допустим. А сколько потребуется времени на разрядку колонн? Пока мы будем возиться с пятой, угарный газ может разрушить платиновые катализаторы в шестой. Я, товарищи, так сказать, хорошо вижу финиш. Не стоит одну беду дополнять второй!

Осокин, пройдясь по кабинету, присел на диван и взглядом попросил Пилипчука присоединиться к выводам. Демьян Михайлович не только поддержал Андрея Карповича, но и предложил «с целью предотвращения сугубо тяжелых последствий» отстранить Задольного от технического руководства по ликвидации случая на втором участке. Совет Пилипчука осенил Осокина сделать еще один ход конем. Этим ходом Андрей Карпович намеревался надежнее подстраховать себя от предстоящих неприятностей. Он пригласил Демьяна Михайловича присесть рядом и тихим, вкрадчивым голосом начал рассуждать:

— Михалыч, вы инженер-технолог с огромным стажем, человек находчивый, сдержанный…

— Я? — разгадав замысел Осокина, съежился Пилипчук. — Я вас понимаю, Андрей Карпович. Я рад приложить все силы, знания, опыт… Но время… Время, дорогой Андреи Карпович, упущено.

— М-да, — отступил Осокин. — Вопрос будем считать исчерпанным.

Разговор Осокина с Пилипчуком Задольный выслушал спокойно, точно он касался кого-то постороннего, и сдержанно заметил:

— Андрей Карпович, свою вину за последствия на втором участке вы частично сняли резолюцией на моем рапорте. Я прошу не мешать нам действовать.

— Вы предлагаете мне покинуть цех и творить здесь все, что вам взбредет в голову? Демьян Михайлович, вы слышите?

— Готов подтвердить письменно.

Гришин отозвал Игоря к порогу и неуверенно высказал предложение:

— Николаевич, выручить нас может только огонек…

— Я вас не совсем понимаю.

Старший аппаратчик, комкая в руках кепку, пояснил:

— Угарный газ при выбросе из колонн синтеза можно сжигать в атмосфере. Может быть, факелы зажжем на колоннах, а?

Игорь несколько секунд простоял, ошеломленный радостью, затем крепко обнял Василия Денисовича и закружился с ним по кабинету. Директор химкомбината переглянулся с главным технологом и, пожимая плечами, посмотрел на Задольного так, как будто тот спятил с ума.

— Товарищ Задольный! Игорь Николаевич! — возмутился Осокин. — Вам не сменой руководить, а в детсаде в эту самую играть… Ну, как ее, Михалыч?

— В репку.

— Именно.

Басок Осокина и насмешливый тон Пилипчука немного остепенили Игоря. Он выпустил из объятий вспотевшего Гришина и, не скрывая радости, объявил:

Андрей Карпович, платиновые катализаторы в колоннах можно спасти! Денисович подал гениальную идею! Прикажите дежурной коммутатора соединить меня с первым секретарем горкома партии.