Николай Плевако - Полнолуние

— А тут где живешь? — спросил он, пытливо заглядывая девушке в глаза: вспомни, вспомни и ты, Елена, как вместе нам было тогда хорошо!

— В общежитии, — сказала она, отводя глаза в сторону.

— И много там сезонниц?

— Хватает. Я их не считала. — Елена почему-то засмеялась. — Вон тоже наши. Тут почти все из общежития.

Мимо прошли две девушки. Одна, уже знакомая Бородину, Фрося, вдруг крикнула через плечо:

— А, рязаночка, подцепила-таки кавалера!

Бородин смущенно крякнул, но Елена не растерялась:

— Завидно стало? Проваливайте!

Развязность ей никак не шла, и, понимая это, она стыдливо сказала:

— Ох и девки у нас, палец не показывай…

Вскоре они снова встретились со злоязычными подружками, и снова Бородина словно окатили ушатом воды:

— Наша-то рязаночка рада до смерти! Его небось дома жена ждет не дождется.

— А вам какое дело? Вы бы рады-радешеньки кривому, да кому нужны такие вертихвостки.

— Глянь, как прицепилась! Для чего он тебе?

— Не для чего, чего иного, кроме прочего другого.

— Ясно! — подхватили, смеясь, девчата. — Любовь зла, полюбишь и козла!

Бородин не мог в свою защиту вставить слово, так как обращались к одной его спутнице, соблюдая в этом какое-то приличие к незнакомому человеку, хотя склоняли его на все лады.

— И не стыдно тебе сразу под руку гулять?

— А я вот возьму еще и поцелую, чтобы у вас слюньки потекли.

Сезонницы в ответ лишь захохотали и скрылись за поворотом аллеи.

Бородин шутя напомнил Елене об ее обещании, она улыбнулась, покачала головой.

А сезонницы вдруг хрипло, безголосо запели на весь сад:

И в третий раз попались им навстречу острые на язык сезонницы. Завидев их издали, Елена уже не без робости сказала:

— Сейчас снова отпустят пару словечек, только держись.

Действительно, и на этот раз Бородин оказался в центре внимания, хотя по-прежнему сезонницы обращались только к его спутнице:

— Ну как — понравилась наша частушка?

— Орите, если глотки у вас луженые.

— Ага, задело, так мы еще споем.

Бородин свернул с аллеи в глубь сада. Разговор не клеился. По всему видно, уже нельзя будет вернуть прежнего хорошего настроения. И это всего-навсего из-за дурацкой выходки двух развязных сезонниц. Как глупо!

— Эй вы, девчата, чего пристали к людям? — крикнул откуда-то вывернувшийся шустрый паренек с белой бумажной розой в петлице накинутого на плечи пиджака. Но подружки только повели носами, как зверьки по ветру. А Фрося, приглядываясь к пареньку в сумерках, сказала:

— Это ты, Костя?

— Я. Чего это вы так разошлись?

— Елену высмеиваем. Изменила она тебе, какого-то приезжего дядю подцепила.

— Так-таки сразу изменила?

— Может, это ее родственник, — предположила подруга Фроси.

— Вы не обращайте внимания, — сказала Елена, словно извиняясь, и повела Бородина к выходу из сада. — Оскорбить человека им ничего не стоит. Легкомысленные. В общежитии с ними никто не дружит и все сторонятся.

— Ничего не скажешь — бойкие!

— В парке. А вот на ферме совсем другие…

— А ты что на ферме — бригадир?

Елена промолчала. Бородин посоветовал ей вернуться в Таврический, обещая поддержку. Теперь ей, несомненно, будет легче работать с таким производственным опытом. Бородин понимал, что затронул самое больное место, что с кондачка тут ничего не решишь, но продолжал твердить одно и то же.

Елена вдруг пожала ему руку, останавливая:

— Ну, я пойду в общежитие. Уже поздно.

— Я тебя провожу.

— Не надо. Тут недалеко. А вы еще погуляйте, послушайте песни наших девчат.

— Не будь такой строгой, Елена. У меня самые хорошие намерения!

Он все-таки проводил ее до калитки, которая перед ним тотчас же наглухо захлопнулась. Елена убежала, бросив скупо: «Прощайте!» Сквозь ветки деревьев вспыхнул светлый квадрат и потух.

Под ногами похрустывали ветки и шуршали опавшие листья. Было тихо, лишь в саду еще что-то пиликал гармонист и надсадно тянула частушку безголосая Фрося.

А зимой Бородину по почте пришел пригласительный билет из того самого колхоза, где работала Елена: приглашали на какой-то юбилей. Бородин не очень надеялся на встречу: сезонницы наверняка давно разъехались по домам.

Вот и садик, стынущий на морозе. Бородин подошел к памятной скамейке, перечеркнул пальцем затвердевшую шапку снега и ясно представил тот вечер. Где теперь Елена? Что делает? Уехала в рязанскую деревню, как все сезонницы, или, может быть, еще в колхозе? Он завернул к общежитию — заколоченные двери, наглухо закрытые ставни, точно тут уже многие годы не жили люди. На улице неожиданно столкнулся лицом к лицу с Фросей. Она хотела прошмыгнуть мимо, но Бородин поймал ее за руку:

— Здравствуй.

— Здравствуйте, если не шутите.

— Как жизнь молодая?

— Да вам-то что? — Видно, Фрося хорошо помнила тот вечер в садике и до сих пор сердилась на Бородина.

— Просто интересуюсь.

— Что-то вы все молодыми интересуетесь?

— Да я и сам нестарый. Ты приглядись лучше.

Фрося засмеялась:

— Может, для кого и нестарый, я знаю. Вы об этом Ленку попытайте.

— А где она?

— Да вон, легкая на помине! — Фрося махнула рукой и быстро пошла прочь, словно боялась встречи с Еленой. Бородин увидел знакомое милое лицо. Синие глаза лукаво щурились, из-под платка выбивался выгоревший на солнце локон.

— Елена, ты? А я думал, уехала в Рязань. Рад нашей встрече.

— А я вас видела. В садике.

— Почему не подошла?

— Не хотела. Зачем?

— Вот тебе на! Как «зачем»! Старые знакомые. Может, еще придется за одним столом сидеть. Говорят, у вас юбилей?

— Да вроде. Только не сидеть нам за одним столом.

— Ну вот. Странный ты человек. Где живешь? Общежитие заколочено, я смотрел. У кого-нибудь на квартире?

— Какое это имеет значение?

— А, понятно. Вместе со свинарками. При ферме у вас тоже есть общежитие. Может, прийти? Ты там будешь?

— Ой, что вы! Не надо.

— Почему же? Что ты меня все чуждаешься? Приду обязательно. Жди.

— Нет, нет. У нас насчет этого строго.

— Вот еще запретная зона! Все равно приду.

— Зачем? О чем мы с вами будем говорить?

Елена в упор посмотрела на Бородина, словно бы давая понять, что они друг другу чужие, и он растерялся. Но, может быть, она имела другое в виду?

— Как о чем говорить? Разве не о чем? Ты почему не уехала в Рязань? Навсегда осталась в колхозе?

— Как видите. А живу я не в общежитии свинарок. Так что не спешите приходить. — И, спрятав в платок улыбку, быстрой походкой пересекла улицу и скрылась за домами.