Гавриил Кунгуров - Оранжевое солнце

Хурэт мрачнел: ничему не верит этот юноша. Скосив щелки глаз, арат молчал, тянул из трубки; не успело рассеяться облако дыма, Эрдэнэ услышал:

— А на Красные скалы ты хорошо смотрел? Нет? Жаль, ночь, темно. Показал бы тебе горных баранов, коз, антилоп. Стоят на острых выступах скал, любуются Гоби. Кто плохо смотрит — только камни и видит, а зверя нет. Спугни его, он через кручи, пропасти, расщелины прыгает-летит, будто на крыльях...

— Хорошо рассказываете, хочется слушать, но едем, едем — песок, камни, серый дерес щелкает на ветру, как сухой камыш; дальше едем — песок, камни, дерес. С машины спрыгнешь — нигде ничего, чисто, хотя бы ягодку в рот сунуть.

В глазах гобийца упрек, сожаление: «Есть еще люди, они ничего не знают о Гоби», — и он, не торопясь, с достоинством вновь запел хвалу родным местам, лучше которых, казалось ему, нет на земле:

— В Гоби гое, тошлоя много. Дети находят. Лакомятся. Увидят, торчит былинка, выкапывают гое — золотисто-коричневый корень, сочный, сладкий, вкусный, как сушеный виноград. Растут густые кустики, на них тошлой — синие кисло-сладкие ягоды; в жару ешь, утоляет жажду. Хорошая еда, нет такой нигде. Дикий чеснок — тан и хумыль, это здоровье человека. У нас любимое кушанье — сухое верблюжье молоко, смешанное с таном. Такое кушанье ел?

— Нет.

— Приезжай, угощу, хвалить будешь...

Взглянули на ручные часы. Поздно, пора всем укладываться спать.

Арат спал в палатке, рядом с Эрдэнэ. Лагерь поднялся рано. Эрдэнэ проснулся, но арата уже не было: он уехал еще до восхода солнца.

Лагерь пробыл у Красных скал недолго — два дня. Углубили расщелину ручья, и по руслу, выбитому потоками в лучшие дождливые годы, вновь покатилась вода, она блестела на солнце, шумела звонко, переплескиваясь через мелкие валуны и камни.

...Впереди у экспедиции дальний путь. Она направлялась в Дзун-Баин — город нефтяников. Вчера начальник в разговоре с мастером Бямбу назвал Дзун-Баин Гобийской розой. «Жадная, поглощает она столько воды, что экспедиции придется работать на нее до глубокой осени».

— Почему роза? — недоумевал Эрдэнэ, спросил мастера, тот махнул рукой:

— Роза так роза! Наше дело добывать воду, много воды! Гоби — кладовая, все есть: нефть, золото, уголь, железо... В Дзун-Баине нас ждут. Роза так роза!

Торопились. Лагерь поднялся до восхода солнца. План «Гобийского верблюда» прост — большую часть пути пройти по холодку и к полдню (лютая жара) быть в Дзун-Баине. Как не радоваться? Тонули в песках, выталкивали машины из каменистых россыпей, и вдруг: работать в городе, которым гордится Монголия.

Дзун-Баин стоял в низине. В сияющий полдень с высокого холма увидели среди песков и унылых увалов белый город: каменные дома, зеленые улицы, в центре синее зеркало, врезанное в желтый песок, — бассейн. Эрдэнэ показалось все это видением из дедушкиной сказки «Город золотой саламандры», и он говорил сам с собой, не замечая окружающих его в машине товарищей, которые прислушивались.

— Что ты бормочешь? — окликнул его один из сменщиков.

— Сказка вспомнилась...

— Расскажи...

Чепуха. Детская забава. Жила в песках саламандра. Быстрая — ветер, жгучая — огонь. Попалась она в сети охотника. Разозлился охотник, схватил саламандру и хотел бросить собаке — пусть сожрет негодницу, осквернившую сеть. Слышит человеческий голос:«Не бросай меня собаке, сделаю тебя счастливым». Охотник не поверил, не может саламандра говорить человеческим языком. Ветер просвистел, вот и померещилось. Слышит опять тот же голос... Кто-то над ним шутит, охотник шутя и попросил: «Надоели мне эти пески. Хочу, чтобы тут стоял золотой город...» Ему в ответ:«Построю. Ждать будешь?» — «А долго?» — «Пока я весь песок через себя пропущу, превратив его в золото...»

— Хватит! — захохотали сменщики. — Твоей сказке и конца не будет. Подъезжаем. Смотрите: бассейн, бассейн!..

Всем хотелось выпрыгнуть из машины, бежать к бассейну, но начальник, ехавший впереди на своем вездеходе, добавил газ, и караван машин на большой скорости пересек город.

Экспедиция расположилась недалеко от окраины города. Начальник любил во всем порядок. Машины выстроились в строгий ряд, палатки — ровным полукругом. Среди них примечательны: палатка начальника — остроконечная с красным вымпелом; большая, немножко неуклюжая — палатка-мастерская ремонтников и круглая, как юрта, — кухня. На желтовато-буром песчаном плато палаточный городок вблизи Гобийской розы выглядел необходимым дополнением; казалось, Дзун-Баин хорош, но не хватало ему только этого палаточного соседа. Теперь есть и такой сосед.

...Палящее солнце будто смилостивилось, отошло в сторонку, слегка склонившись к западным горам. Жар ослабел, изредка набегал ветерок. В лагерь пришли ревсомольцы — девушки и юноши, активисты Дзун-Баина. Сегодня выходной день, молодежь одета по-праздничному. Они пригласили гидрологов на концерт художественной самодеятельности, прибывшей из города Сайн-Шанды. Концерт будет в три часа. Лагерь оживился. Как песок, гонимый ветром, сыплется с бархана на бархан, так посыпались на ревсомольцев вопросы гидрологов. Нетрудно быть догадливым: о чем бы ни спрашивали, все упиралось в бассейн. Бассейн в Гоби!..

— Мы строили! — хвастался маленький шустрый ревсомолец в цветастом халате и широкополой войлочной шляпе. Его смешные усики, тощие, как высохшие стебельки, его пронзительный голос, перекрывающий остальных, забавлял всех.

— Не звени! Ничего не слышно! — оттеснила шустрого девушка и подошла к Эрдэнэ. — Экспедиция долго будет здесь работать?

Эрдэнэ уклонился, повернул разговор на другую дорожку:

— За бассейн все вам говорят спасибо. Да?

— Не все. Есть и жалобы на нас и угрозы...

— Кто же это?

— Старики далекого Гоби. Они, увидев бассейн, рассердились, жалобу написали в аймак. Ревсомольцы отобрали у Гоби воду, слили в одно место. Вода — сок жизни, а они булькаются в ней, грязнят, поганят... Без воды погибнет Гоби. Грозятся, упрекают — небо уже разгневалось: один почтенный гобиец утонул. Он приехал издалека, увидел: в бассейне купаются люди, «ходят» по воде, и он пошел, но плавать не умел, стал тонуть. Спасли. Откачали, открыл глаза, улыбается:«Благодарение небу, первый раз в жизни я досыта напился...»

Все смеялись.

...Концерт проходил под открытым небом, на временной летней сцене. Над красным занавесом плакат: «Привет дорогим гидрологам!» Раздвинулся занавес, ведущий передал привет жителей Дзун-Баина разведчикам и добытчикам воды в Гоби. Первым выступил оркестр народных инструментов. Потом на сцену вышла девушка в ярком малиновом халате, в белых туфельках на высоких каблуках, прочитала стихотворение Сенге «Наше слово»; оно заканчивалось: