Михаил Аношкин - Сугомак не сердится

Морозный туман прочно опустился на город, уличные фонари и фары машин тускло мигали, обволакиваемые серой мглой. У освещенного подъезда клуба Валя остановилась, вглядываясь в лица идущих людей. Сергея не было. Она вошла в вестибюль, попала в шумную толчею, что образовалась у вешалки. Протиснувшись к барьерчику, еще раз огляделась, ища Сергея. Но в этом скопище народа трудно кого-либо найти. Валя расстегнула пуговицы пальто, развязала шаль и услышала знакомый голос. Прислушалась: говорили о ней. Валя хотела поглядеть, кто же это говорит, но не сделала этого: узнала хрипловатый голос Юрки Попетляева, шофера с их строительства, нагловатого и самоуверенного парня.

Кровь прилила к лицу, и вдруг так пусто сделалось на сердце. Валя попридержала шаль, которую уже приготовилась снять.

— А вообще, эта соломенная вдовушка ничего из себя, — продолжал Юрка. — Не будь, Сережа, лопухом…

— Не трепись! — хмуро оборвал его Сергей. — Понял?

Но Валя не слышала, что сказал Сергей. Ее захлестнула обида, жгучая до слез. Валя резко повернулась и, очутившись лицом к лицу с Попетляевым, ударила его по щеке, еще и еще раз. Звонкие пощечины привлекли всеобщее внимание. Шум стих. И она, и Юрка, и Сергей оказались в тесном людском кольце. Попетляев тер покрасневшую щеку ладонью и не знал, что делать: слишком неожиданным было нападение. Но вдруг злобные огоньки вспыхнули в его наглых кошачьих глазах, он скрипнул зубами и бросился на Валю. Однако Сергей схватил его за плечо и с силой швырнул в сторону, резко сказав:

— Не трожь!

Юрка отлетел, как мячик, — не зря Сергей работал каменщиком, силенки в нем хватило бы на четверых Попетляевых. Юрка упал бы, если бы какой-то паренек не поддержал его подмышки и восхищенно не произнес:

— Вот дает, так дает!

Валя, опустив голову, поспешно выбралась на улицу: ее обжигал стыд.

После случая в клубе Валя не видела Сергея три дня. Ей не хотелось его видеть, но если бы он пришел, она бы обрадовалась. В бухгалтерии стройки, где Валя работала счетоводом, о случившемся в клубе ничего не знали, а Вале почему-то все казалось, будто они знают, да только не говорят, боясь ее обидеть. И она переживала. Иногда ее безудержно душили слезы и страстно хотелось рассказать кому-нибудь о своих страданиях. Изредка Валя ловила на себе изучающий взгляд Василия Васильевича, бухгалтера, и краснела, не знала, куда деться. А однажды, когда все ушли на обед, Василий Васильевич, взяв костыли, подошел к ее столу и спросил:

— Ты, Валя, почему такая грустная за последнее время? Случилось что-нибудь?

Великого труда Вале стоило выдавить на лице улыбку и как можно обыкновеннее ответить, что ничего не случилось, просто Василию Васильевичу показалось. Но он недоверчиво покачал головой, однако расспрашивать ни о чем больше не стал. И Валя была благодарна ему за это, потому что, не кончи он расспросы, она расплакалась бы.

Что же с ней делается такое? Из-за Сергея? Она еще сама не сознавала, любит она его или нет. Слишком не повезло ей в любви, слишком грубо растоптали у нее это благородное чувство, чтобы она могла сейчас легко и бездумно довериться, как доверилась три года назад. Тогда она поступила безрассудно. И это безрассудство постоянно напоминало о себе милым лепетом сынишки, косыми, презрительными взглядами лицемеров и разными наговорами, какие пришлось услышать от Юрки Попетляева.

Расплатой за эту ошибку были и ее отношения с Сергеем. Сергей пристально присматривался к ней, и Валя видела: нравится она ему. И все-таки не понимала его. Был он то ласков, то замкнут и холоден. Какая-то невидимая, непонятная сила отталкивала его от нее и порой так чувствительно, что Валя плакала.

Валя хорошо понимала, что ей никогда не узнать того, что говорят о ней Сергею. Попыталась посмотреть на себя со стороны и ужаснулась: сколько грязного можно наговорить! Двадцатилетней девушкой нажила ребенка, дружила с Юркой Попетляевым, теперь вот с Сергеем…

Игорь Волобуев понравился ей с первого взгляда. У него были красивые карие глаза. Орлиный нос придавал лицу мужественное выражение. А Валя в жизнь входила с радостной верой в себя, во всех людей и не знала, что не перевелись еще и подлецы. Ее так научили глядеть — и не уберегли, обезоружили. Теперь вспомнила об Игоре Волобуеве брезгливо. Он работал на строительстве техником, в любви объяснился стихами и скрылся немедленно, как только узнал, что Валя беременна. Она не преследовала его — он стал ей до глубины души противен, и она, если бы можно было, раздавила бы его, как слизняка.

Ямочки на щеках, курносый маленький носик делали ее миловидной. Юрка провожал ее несколько раз домой, рассказывал анекдоты. Но когда она поняла цель его ухаживаний, то стала обходить Попетляева за два квартала. Тогда и поползли грязные слушки о Вале, а она мучилась, страдала и тщательно прятала свое горе от посторонних глаз.

В этот день Валя кое-как дождалась конца работы и выскочила из конторы первой. Смеркалось по-декабрьски рано. На улицах вспыхнули желтые огни, и как-то сразу потемнело, нахмурилось небо. Мороз был небольшой, дышалось легко. Валя замедлила шаг, остановилась в раздумье, свернула в скверик, смахнула со скамейки варежкой снег и села.

Вспомнила школьных подруг, беззаботные лыжные прогулки в такие вот декабрьские вечера и… заплакала. Подумала о сыне, и теплая волна нежности согрела сердце.

Валя заторопилась домой, к сыну — единственной отраде в жизни, к старой матери, доброй и беспомощной.

Еще в сенях Валя догадалась, что у них кто-то есть: у двери стояли галоши. Открыв дверь, она остановилась на пороге. Бабушка с Толиком сидела у кровати, а Сергей пристроился на сундуке, у двери. Взглянув мельком на Сергея, Валя сухо поздоровалась и сняла пальто. «Зачем он пришел?» — с раздражением подумала она. Сейчас хотелось побывать в своей семье без посторонних.

— Валя, — обратился Сергей, смяв в руках шапку. — Мне поговорить бы с тобой…

«Какие у него широкие лохматые брови», — почему-то подумала она и ответила:

— Говори, пожалуйста!

— Понимаешь… А может, пройдемся?

У Вали дрогнули губы. Надев пальто, она вышла первой и остановилась на крыльце, поджидая Сергея. Ей казалось, что он слишком долго возится со своими галошами, но когда Сергей вырос перед ней из темноты сеней, пожалела, что он так скоро справился с галошами, а она вот не успела еще собраться с мыслями.