Жанакаит Залиханов - Горящие сердца

— Пошли! — строго, почти зло говорит Башир. — Асхат срочно созывает комитет. Нужно посовещаться. Если предложение Ларисы окажется приемлемым и выгодным, завтра же доложим прорабу и начнем работать по-новому.

— А мы-то здесь причем? Мы же не комитетчики! — тянет Ахман, заталкивая ногу в сапог.

— На совещании должны присутствовать все. Нас и так сегодня мало.

— И Лариса там? — интересуется Шамиль.

— Да, вместе с Хусеем.

При этом известии у Шамиля окончательно пропала охота идти куда бы то ни было. Вспомнилась ночная драка. Однако делать нечего — пришлось собраться. На улицу вышли втроем.

Чудо как хорошо было на дворе! Потеплело, медленно падал снег, слепила непривычная белизна. Ахман и Шамиль, насидевшиеся в закрытом помещении, сперва не могли даже глаз раскрыть. Потом постепенно огляделись вокруг, и первые, кого увидел Шамиль, были, конечно, Лариса и Хусей, которые играли около клуба в снежки. Убегая от Хусея, Лариса налетела на них, спряталась за их спины и большой снежный комок, предназначенный ей, угодил Ахману прямо в грудь.

— Э, друг, так вместо дикой козы можно убить кошку, — шутит Башир.

— Ну как, отрезвел немного? — говорит Шамилю подошедший Хусей. — Ночью ты был совсем тепленький, не ведал, что творил...

Шамилю вовсе не нравится, что Хусей затеял этот разговор при Ларисе.

— Салам, салам, — небрежно приветствует он соперника и тут же обращается к девушке: — Башир нам все рассказал. Ты здорово придумала, молодчина! Жаль только, что эти светлые мысли не пришли тебе в голову пораньше.

— Доброе дело не измеряется временем. — Вместо Ларисы отвечает ему Хусей словами старой нартской пословицы, услышанной от Асхата.

А вот и он сам. Лицо у Асхата раскраснелось, глаза зияют. Сегодня он не может и не хочет скрывать свою радость. Какая умница эта Лариса.

Комсорг весело здоровается со всеми.

— Ну, ребята, теперь наш участок вырвется вперед — никто нас не обгонит. Спасибо тебе, Лариса! Жаль только, что сегодня выходной.

— Может, завтра и начнем? — спрашивает девушка, не поднимая глаз. Похвала комсорга и общее внимание смутили ее.

— Что значит один день по сравнению с вечностью? — дурашливо вопрошает Башир.

— Оно, конечно, — вслух размышляет Асхат, — если Малкаров не вздумал бы отправиться домой, можно было бы все решить и сегодня. Но, как говорится, «Туппук оживает в воскресенье»... Ничего не поделаешь, придется отложить до завтрашнего дня. А во вторник, пожалуй, и начнем заливку плит по методу Ларисы.

Ахман не отрывает взгляда от Асхата. Что говорить, сегодня он ему явно завидует, да и всегда завидовал, пожалуй. Комсорг, видимо, почувствовал на себе этот пристальный, недружелюбный взгляд и прямо посмотрел в глаза парию:

— Что отмалчиваешься, Ахман?

Ахман ответил с вызовом:

— Лучше думать, чем разговаривать!

Асхат вызова не принял. Слишком светло и радостно было на душе.

— Ну, друзья, — обратился он к собравшимся, — заседать сегодня, конечно, не будем, да и комитетчиков нет на месте, раз-два и обчелся. А сейчас — отдыхать, отдыхать и еще раз отдыхать.

— Что делать-то будем? — поинтересовался Башир.— Отвыкли мы отдыхать.

— То есть, как это отвыкли? — возразил Асхат. — А клуб на что? А библиотека? Биллиард, шахматы...

— Шахматы я люблю, — серьезно говорит Башир, — да жаль, играть не умею.

— Если не умеешь играть, как же ты их любишь? — смеется Хусей. — А по мне — биллиард лучше. Кто со мной?..

Башир с удивлением смотрит на Хусея. Больно разговорчив стал! Не Лариса ли тому причиной? Видимо, так. Что ж, это к лучшему. Бедняге явно не хватало бойкости. Теперь его шансы повысятся.

— Я хотел сказать, — так же серьезно продолжает Башир, — что не сумею с таким мастером, как ты. Вообще то я могу отличить ладью от ферзя.

— Шахматисты, за мной! — провозглашает Асхат, и, беря под руку Башира, направляется к двери клуба. Ребята, смеясь, устремляются за ним.

Заседание бюро началось ровно в пять. Батыр Османович доложил о своем телефонном разговоре с Таулуевым, рассказал слово в слово, ничего не утаивая.

После недолгого молчания первым выступил председатель райисполкома Саубаров. Как всегда, понять его было не так-то просто. Не то он — за, не то — против.

— С одной стороны, — тянет он, пожевывая губами, — раз сверху дано такое указание — нельзя его не выполнить. Если же выполним — в каком положении мы окажемся...

— Короче, будем сдавать скот или нет? Говори яснее, — настаивает Баразов.

— Я сказал, что думаю, — тем же унылым тоном говорит Саубаров. — Сдавать скот досрочно нам крайне невыгодно. Но если не сдадим, что скажут в обкоме?

— По-моему, — громко чеканит редактор газеты, глядя прямо в глаза секретарю, — нужно сдать. Мы не имеем права игнорировать указание обкома.

Одного за другим опрашивал Баразов членов бюро: единого мнения явно не было.

Наконец Хажомаров предложил позвонить секретарю обкома и послушать, что он окажет. Если будет настаивать на сдаче, — придется подчиниться, но лично, он, Хажомаров, полагает, что настаивать «первый» не будет.

Батыр Османович в душе был согласен с Хажомаровым, но грызли и сомнения.

— Нет, так не годится, — уверенно сказал он. — Получается, будто мы одному секретарю обкома жалуемся на другого секретаря. Из разговора с Таулуевым я не понял, знает ли об этом первый. Что же касается моего мнения, то я думаю: сдавать нам бычков придется. Речь, в сущности, идет о трехстах головах. Сдадим, а... Если мы не будем выполнять указания обкома, а, скажем, первичные парторганизации не будут выполнять наши с вами указания — что тогда получится, дорогие товарищи? Существует партийная дисциплина, и она обязательна для всех. Хотя перекладывать груз с одних плеч на другие — в этом я ничего хорошего не вижу... Эх, была не была, позвоню я все-таки первому! — И Батыр Османович решительным движением снял трубку.

— Добрый вечер, Темболат Алиевич, — начал он, удостоверившись в том, что первый секретарь его слушает. — Да, Баразов говорит. Нет, пугать пока не стану — топлива хватает. Сидит. Здесь. Передам непременно. Что, Азамат Асланов? Силен старик — и до нас добрался. А я не согласился: есть еще у него порох в пороховницах. Ну, хорошо, посоветуемся, уважим его просьбу, если вы за него ходатайствуете...

Потом Батыр Османович заговорил о своем деле. Говорил долго и горячо. Затем помолчал — слушал. Собравшиеся сидели, затаив дыхание, однако из немногословных реплик Баразова понять что-либо было трудно. Разговор том временем подходил к концу.

— Хорошо, пусть приезжают. Поможем. Как-никак соседи... Хорошо! Спасибо, Темболат Алиевич! Всего доброго. — И Баразов положил трубку на рычаг.

— Ну вот, товарищи, — обратился он к собравшимся, — первый говорит, чтобы мы поступали по нашему усмотрению. Говорит, что для нас это, конечно, — тяжелая жертва, а в масштабах республики — вклад небольшой. Однако мы должны, по его мнению, его внести. Мы ведь сами не захотим, чтобы по нашей милости республика не выполнила план по мясозаготовкам...