Гумер Баширов - Честь

Вглядываясь в сильное, мужественное лицо джигита, Мансуров приметил холодные, как льдинки, искры в его глазах и, хотя Хайдар больше ничего не рассказывал о себе, понял, что пережил лейтенант. «Наверное, такое лицо было у него, когда рядом разрывались снаряды!» — подумал он и, не расспрашивая больше, перевел разговор на другое.

Вороная быстро домчала их до Верхней улицы и, словно боясь, что ее погонят дальше, круто свернула с дороги и остановилась у высоких решетчатых ворот. Мансуров слез с тарантаса и ласково взглянул на удивленного Хайдара.

— Добро пожаловать! Будешь гостем в моем доме. Посидим, поговорим...

— Спасибо... Если не помешаю...

— Разве желанный гость может быть помехой? Давай заходи.

Они вошли в прихожую большого, под железной крышей деревянного дома. Навстречу им вышла молоденькая девушка с приятным тонким личиком. Она была в легком цветном платье с короткими рукавами; черные пышные волосы спадали до плеч.

— Познакомьтесь, — сказал Мансуров, — моя дочь Эльфия, студентка. А этот товарищ — педагог и артиллерист Хайдар Гайсин. Из «Чулпана».

Девушка протянула ему загорелую руку и приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте! Заходите!

Она провела их в просторную комнату с террасой, выходящей в сторону Волги. В открытую дверь направо были видны большой письменный стол с телефоном и книжные шкафы.

«Кабинет Мансурова», — подумал Хайдар.

Эльфия заботливо смахнула соринки с френча отца и начала рассказывать, кто звонил и кто спрашивал его.

— Иван Петрович звонил уже два раза. А давеча Казань тебя вызывала. Там на столе у тебя все записано.

— Правильно... Сейчас со всеми переговорю. Ты, Хайдар, посиди, я скоро освобожусь.

Мансуров ушел в свою комнату, куда-то исчезла и Эльфия.

Здесь было гораздо прохладнее, чем на улице. Вероятно, от множества цветов на окнах, разлапистых фикусов в кадках на полу комната была пронизана каким-то рассеянным зеленоватым светом. Хайдару бросилась в глаза большая фотография, стоявшая на круглом столе в тени обливного кувшина с красными маками. Он подошел ближе и увидел статную женщину в форме капитана медицинской службы, с орденом Красной Звезды на груди. В памяти его возникла такая же красивая и чернобровая, как Эльфия, женщина — районный врач.

«Мать Эльфии, Джаухария-апа! Значит, и она на фронте», — подумал он, приходя в смущение оттого, что не догадался спросить у Мансурова о его жене.

Хайдар опустился на диван и огляделся. Сам Мансуров заходил, вероятно, в эту комнату только поспать на диване час-другой, и настоящей ее хозяйкой, конечно, была Эльфия. Обстановка была скромная, но все говорило о том, что здесь любят произведения искусства. На письменном столе рядом с небольшим бюстом Ленина отлитый из черного металла сокол с распростертыми крыльями. На стене напротив — хорошая копия репинских «Бурлаков». И на других стенах развешаны картины. Хайдар заметил среди них пейзаж. Что-то в этом пейзаже показалось ему знакомым. Он подошел поближе. Так и есть: на картине масляными красками была изображена их байтиракская речка. Но странно, — от самого ее берега крутыми волнами поднимался вверх зеленый массив. В этой сплошной зелени, словно весенние луговые цветы, выглядывали голубые, красные, оранжевые, белые крыши домов. В центре была площадь, от которой, как от большой звезды, зелеными лучами расходились широкие улицы.

Чем дольше он смотрел, тем больше удивлялся. Вот дома, выдвинутые на передний план. В них видны элементы старой татарской архитектуры! Большие, округленные кверху окна, сводчатые чердаки, парные резные колонны по сторонам крыльца. Только эти дома не изуродованы, как в старину, высокими оградами, которые охраняли богатство хозяина, прятали от постороннего глаза и солнечного света женщин и девушек...

Да, здесь все преобразилось. У самой речки, где растут старые ивы — извечные свидетели радостных и печальных свиданий, — был разбит тенистый парк; через речку перекинут легкий мост, а левее возвышаются силосные башни, сверкают стеклами широких окон хлева и конюшни. Немного дальше стоят водонапорная башня и другие постройки.

Все было знакомо и вместе с тем ново. Вот взгорье, привычное глазу с самого детства. Только где же глинистые, с красными прожилками откосы глубоких оврагов? Где бесплодные холмы? Рукою неведомого художника они превращены в цветущие сады.

Почувствовав, что кто-то вошел в комнату, Хайдар обернулся. Перед ним стояла Эльфия.

— Простите, — сказала она, — я вижу, эта вещь заинтересовала вас.

— Да, вы правы. Я узнаю нашу речку Камышлы, наш «Чулпан»! И в то же время это «Чулпан», далекий от действительности...

— А-а-а... — улыбнулась как-то смущенно Эльфия. — Но ведь здесь много выдумки. Это нечто вроде панорамы будущего.

— Мне это нравится.

— Серьезно? Может быть, потому, что на ней изображена ваша деревня?

— Да, верно, но меня восхищает фантазия художника. Ведь это наш колхоз. Не правда ли?

— Да. Он так и задумал...

— Знаете, что привлекает меня в этой, как вы называете, панораме? Умение видеть наше настоящее в перспективе. Возможно, в жизни и не все будет так, как у него, но художник угадал главное. Ведь мы стремимся к высокой культуре во всем — и в труде и в быту. У нас есть все возможности сделать нашу жизнь не только богатой, но и красивой, радостной.

— Вы хотите сказать: будет возможность!

В ясном, прямом взгляде девушки, в чуть усмешливой улыбке было что-то, напоминавшее ее отца, и Хайдар невольно посмотрел в сторону кабинета.

— Да, конечно, после войны, после победы! — Хайдар снова перевел глаза на полотно. — У художника все гармонично.

— Да-а... — подхватила оживленно Эльфия. — Посмотрите на «Бурлаков» Репина. И вправду, какой у него контраст! Могучая сила, величие Волги и рядом — измученные, подавленные люди!.. Я вам очень благодарна, Хайдар-абы!

— Не понял, за что же?

— Знаете... — Эльфия посмотрела на картину и замялась. — Хотя... об этом после... Жалко, не скоро все это осуществится. Война...

В это время к ним вышел Мансуров.

— Вот я и освободился. Как там у тебя, Эльфия?

Эльфия живо направилась к двери:

— Сейчас, папа!

— Я тебя заставил ждать, Хайдар, извини, — сказал Мансуров, опускаясь на диван. — Всегда накапливаются дела, и все срочные, — улыбнулся он. — Ну, о чем вы толковали?

— Вот об этой картине, — ответил Хайдар, усаживаясь рядом с ним. — Забыл даже спросить у Эльфии, чья это работа?

— Разве она не сказала? Ах, лукавица! Да ведь это она писала!

— Эльфия? Так она художник?

— Она только нынче окончила художественное училище. Над этим полотном колдовала все лето.

— Вот оно что!