Владимир Корнаков - В гольцах светает

— Старшина готовит зрелище, — сообщил Салогуб. — Посмотрим, посмотрим, каков он на деле...

Гасан стоял на том месте, где недавно пробовали силы Аюр и Тэндэ. В обнаженных по локоть руках держал лук со вложенной стрелой. Притихшие люди сидели в напряженном ожидании. Начинался самый интересный вид состязаний, который является верхом искусства и требует не только зоркого наметанного глаза, но и крепких мускулов, железной воли и выдержки.

На поле находился еще один человек с луком и стрелами. Это был Семен. Он стоял у кромки льда в пятидесяти шагах от Гасана и напряженно следил за ним, ожидая сигнала.

Гасан медленно повернулся лицом к озеру. Семен вскинул лук, отпустил слегка натянутую тетиву. Стрела плавно заскользила по воздуху, вычерчивая отлогую дугу и уводя за собой сотни людских глаз. Гасан стоял все в той же позе. Жили и работали одни цепкие глаза, выжидая почти не поддающийся ощущению отрезок времени, чтобы пронзить летящую цель. В мгновение, когда стрела достигла самой высокой точки и как будто качнулась, обретя равновесие, Гасан вскинул лук. Тугой вибрирующий звук тетивы резанул тишину, стрела скользнула по мишени, вырвав клок хвостового оперения.

Сдержанный гул прошел среди зрителей и тут же затих. В голубом прозрачном воздухе снова плыла стрела, пущенная Семеном. И снова стрела Гасана устремилась ей наперерез. Раздался глухой металлический стук наконечников.

Люди восторженно зашумели.

Гасан неторопливо закладывал в лук новую стрелу.

— Превосходные выстрелы, старшина, — с удовольствием отметил исправник. — Но разрубить эту неуловимую мишень тебе не удастся. Держу пари на свои часы. Каково твое мнение, ба...

Салогуб проглотил конец фразы. Вместе с затихающим аккордом тетивы на лед падали две равные половинки разрубленной стрелы.

Снова над озером грянул многоголосый хор.

— Первый по стрелам Гасан!

— Его стрелам нет равных!

Гасан, отставив ногу, смотрел в сторону исправника.

— Гасан отдаст новое ружье, если найдется, кто побьет его стрелы! — зычно крикнул он.

Гомон и шум прекратились. Над побережьем нависла мертвая тишина. Люди вопросительно переглядывались, опускали глаза.

Гасан наслаждался.

— Нет в сопках равных Гасану!

— Пожалуй, так, — с явным сожалением ответило несколько голосов.

Однако нашелся человек, который решил в этот день победить Гасана. Уверенным шагом он вышел на поле, провожаемый радостными взглядами сородичей. В руках он держал потемневший от времени лук и три стрелы.

— Сын Луксана? — удивился Гасан.

— Да, — ответил Дуванча, останавливаясь против старшины. В глазах его горела открытая ненависть.

— Проткнуть летящую стрелу труднее, чем беличий глаз! Или длинноухий забыл об этом?

К лицу Дуванчи прилила кровь. Но он сдержался, молча заложил стрелу...

Аюр, не спускавший глаз с молодого охотника, понял, что пришло время действовать. В голове его был разработан подробный план. Он зародился вчера, когда Аюр из слов Тэндэ узнал, что русский начальник будет присутствовать на игрищах. Аюр убедил Дуванчу пойти к отцу Нифонту для крещения, дал знать Тэндэ, что у него имеются кое-какие мысли, убедил Дуванчу выйти на поле для состязания с Гасаном. Теперь оставалось выполнить заключительную часть, и все обойдется как нельзя лучше!

Он тихо приблизился к исправнику, который был всецело поглощен ожиданием поединка. Выждал несколько секунд, набрал полную грудь воздуха, гаркнул, как заправский солдат, бегло, торжественно, зычно.

— Здрав желам, ваш благородие!

Исправник слегка вздрогнул, повернул к нему удивленное лицо.

— Каково? А? — неопределенно пробасил он, испытующе оглядывая подтянутую фигуру охотника, вытянувшегося во фронт. — Служивый?

— Так точно, ваш благородие! — гаркнул Аюр, съедая исправника выпученными глазами.

— Какого полку? Войска? — строго спросил тот, невольно расправляя плечи.

— В Забайкальском казачьем полку, ваш благородие! — не моргнув глазом отчеканил Аюр. Ему оставалось добавить, что служить-то служил, да не он, а его дед, царство ему небесное...

— Вольно, братец, — разрешил исправник. — Значит, казак. Отлично. Службу знаешь, выправку имеешь.

Салогуб замолчал, наблюдая за полем. Аюр решил воспользоваться случаем.

— Ваш благородие, наш народ прислал меня просить...

— Говори, говори, служба, — ободряюще произнес Салогуб.

— В нашем роду есть двое, которые желают стать мужем и женой по обычаю русских.

— Любопытно. Весьма любопытно, — повернулся к нему заинтересованный исправник. — Так в чем же дело? Церковь обвенчает как надо, по-христиански.

— Они желают, чтобы ваше благородие стал для них крестителем-отцом, — поспешно дополнил Аюр.

— Посаженым отцом, — догадался Салогуб. — С удовольствием!

Аюр утер ладонью вспотевшее лицо.

Исправник повернулся к священнику, приглушенно пробасил:

— Сами послушники идут в руки церкви.

— Торжествует вера православная, сын мой, — поднял палец священник. — Инородцы за обручением в церковь идут!

— Я покидаю Острог. Мне бы хотелось видеть венчание, чтобы подробно сообщить об этом государю.

— Не запамятуй, сын мой, о скромных служителях церкви.

— Сочту своим долгом, — многозначительно ответил Салогуб.

— Где же жених и невеста?

— Они рядом, — живо ответил Аюр, указывая на Урен, которая сидела в двадцати шагах на пригорке. — Вон та, сидящая под березой. А вон...

— Эта барышня в малиновом халатике? — в голосе исправника проскользнула удивленная нотка. Широкие брови слегка приподнялись, палец, нацеленный лизнуть ус, застыл.

— Да.

— Она прелестна! — Салогуб приласкал ус. Услужливое воображение тотчас нарисовало ему другой образ, дочь старшины. Та и другая во многом напоминали друг друга. Только у той волосы спадали пышными локонами, а у этой были подобраны, отчего лицо казалось строже. Красота той была более утонченной, более нежной и даже хрупкой, а у этой наоборот, скорее мужественной, чем нежной. Одна напоминала розу, взлелеянную искусным садовником, другая — взращенную самой природой.

— Она очаровательна. Я с удовольствием исполню твою просьбу. И безотлагательно. А не тот ли счастливец ее суженый, что сейчас станет запускать стрелы?

— Да, это так, — несколько озадаченно пробормотал Аюр, пытаясь объяснить догадливость исправника.

— А это что за молодец? Он, похоже, стережет черноокую?

Аюр мгновенно обшарил глазами пригорок. Лицо его вспыхнуло негодованием.

— Это торгующий в лавке хозяина... Его глаза стыдятся людей.

— А-а. Тот, что прыгал рядом с оленем, как старый козел? — заметил исправник и снова обернулся к священнику.

А Урен ничего не замечала. Строгое, немного задумчивое лицо ее было обращено на поле. Она сосредоточенно глядела в одну точку. Внезапно вся она выказала волнение: полусогнутая рука поднялась и застыла напряженно, лицо осветилось, готовое для радостной улыбки, губы полуоткрылись. Аюр последовал за ее взглядом — и встретился со взглядом Дуванчи, который стоял к нему лицом с луком в руках. Аюр ободряюще махнул рукой. А Дуванча быстро повернулся лицом к озеру и замер.