Алексей Кожевников - Том 1. Здравствуй, путь!

— Ну, ну! — одобрительно пробурчал Елкин.

— Строители не должны пренебрегать и красотой, когда она, конечно, не усложняет и не удорожает постройку.

— Совершенно согласен. Особенно здесь, при однообразии ландшафта, я даже готов кое-что истратить на красоту.

— Через речку перекинем каменные мосты. Получится радостный кусочек: ущелье, скалы, четыре-пять мостов из какого-нибудь особенно выразительного камня…

— Вы, мой дорогой, забываетесь. Я бы вам ни за что не доверил работы по этому ущелью.

— Почему так? — Калинка обидчиво встрепенулся.

— Вы слишком художник… Здесь район землетрясений. Кто поручится, что землетрясений не будет, что скала не упадет, что красота эта не раздавит сотню-другую пассажиров?! Скалу придется взорвать. Нужно рассчитать, сколько потребуется сил, средств, времени. Если скала задержит укладку…

— Вы откажетесь от этого варианта?

— Я пока не принял его.

— Но вы только что сказали: в общем и целом… Я не понимаю ваших суждений: то «за», то «против». Когда же будет окончательное?

— Оно зависит не только от меня, но и от вас лично, и от всех прочих моих помощников.

— Мы имеем его, мы целиком за это ущелье.

Елкин расхохотался:

— Со скалой и пятью каменными мостами?! Видимо, мне придется решать одному. Этот вариант, хотя я и за него в общем и целом, но с вашими деталями не приму. Подумать надо, посчитать, походить еще, полазить… Вы смеетесь, вам чудно — столько ходили и еще ходить?! Пусть смешно, а полазить придется, и, может быть, отказаться придется. Порыв к красоте сдержать, ограничить, да-с! — Елкин поднял сухую тонкопалую руку и опустил Калинке на плечо, точно положил печать. Вся его напряженная фигура выражала собой: «сдержать, ограничить, да-с, придется».

— Я буду защищать его, — проговорил вызывающе Калинка. — Буду бороться против вас. Да, против вас, старого, опытного, безгрешного спеца!

Елкин не отозвался.

Поехали обратно. Встречный ветер бросал в лица горячий песок, который забивал глаза, ноздри, уши, проникал сквозь одежду и ложился на тело иссушающим слоем. Путники чувствовали, что их кожа становится болезненно-чуткой к малейшим прикосновениям.

На каждой переправе через реку приостанавливались. Калинка воображал запроектированные мосты, которые за каких-нибудь шесть-восемь месяцев можно выстроить по ущелью, глазами искал камень, годный для кладки, силился представить вид ущелья через год. А Елкин мысленно уничтожал эти мосты. Его согнутая, усталая спина мешала Калинке насладиться своими мечтами, она подсказывала ему: «Не примет твоего варианта. Не будет по ущелью мостов. Разве может человек с такой слабой спиной быть смелым? Нет! Он слишком много подчинялся бескрылому, тупому расчету и не способен на риск. Что для него твоя красота, твои мосты, ты сам со своими проектами, будущим? Да ничего! Он сделает по-своему, скучно, плоско, но сэкономит миллион-два и получит благодарственную грамоту».

— Константин Георгиевич! — крикнул Калинка. — Остановитесь!

Ему захотелось оскорбить Елкина, высказать ему все, что он думал и мог придумать обидного, и предупредить: «Так думает о вас вся молодежь — трус ползучий, не талантливый строитель, а просто-напросто человек четырех правил арифметики, ученик церковноприходской школы».

Елкин задержал коня и сердито спросил Калинку:

— Вы опять с проектами! Вы не можете потерпеть до привала? Не мешать мне!

— Не могу! Прошу вас, поглядите вдоль ущелья.

— Ну-с, гляжу, поглядел, ничего не вижу.

Наступил удобнейший момент унизить Елкина, показать его никчемность, но Калинка и не заикнулся ни о чем подобном; в сердитых словах старика он услышал не трусливое упрямство, а упрямство твердого убеждения и сказал миролюбиво:

— Сделайте прыжок вперед на год, всего на один год. Это с вашим умом строителя сущий пустяк.

— Попробую, ладно! — На темном, опаленном лице усмешка. — Прекрасный совет. Это любопытно…

— Четыре-пять высоких мостов из белого камня в раме этих киноварных стен, на фоне этого поразительного, по-азиатски яркого неба. Уверяю — это будет лучшим уголком на всех дорогах Союза. Отдых для миллионов пассажиров. На вашем месте я забыл бы все прочие варианты.

— Вы прекрасно забыли их и на своем.

— Позвольте, моя специальность строить мосты!

— Плохо, неправильно понимаете свою специальность.

Калинка остолбенел: он серьезно учился строить железнодорожные мосты, уже строил, и вдруг такое обвинение. Как отнестись к нему?

А Елкин продолжал:

— Прежде чем строить, надо побороться с ними. Побороться серьезно, всеми силами. И строить только непобедимые. Будьте сперва антимостовиком, а потом уж в порядке неизбежности мостовиком-строителем.

— В таком случае можно сказать и вам: будьте антидорожником.

— И был, долго был.

— Как же оказались в строителях?

— Убедился, что эта дорога нужна, и вот строю.

— Я вполне разделяю ваше убеждение: нужна. И хочу на ней строить мосты.

— И готов ухнуть десяток лишних миллионов, чтобы мостов было побольше?

— Мосты не удорожат постройку… Я уверен, мы найдем поблизости камень, я ручаюсь…

— А цемент, подъезды?.. Потребуется целая дивизия рабочих ломать, возить и потом укладывать камень, сотни подвод. Строить реальные мосты потрудней, чем воображаемые. Сперва побудьте антимостовиком, и, если проявите себя хорошо, я переведу вас в мостовики.

Калинка оскорбился. Чтобы утешить его, Елкин решил применить ласку и заговорил мягче, без насмешливых улыбок:

— Не думайте, что я против ваших любимцев, я их очень уважаю — прочно, внушительно, импозантно… Но я никогда не соглашусь на сооружение четырех-пяти мостов здесь.

— Рельеф, природные условия требуют! — выкрикнул Калинка.

— На то мы и строители, чтобы побеждать рельефы, недочеты и капризы природы, этому нас учили! — Елкин натянул поводья и пришпорил коня.

Калинка понял, что его вариант осужден окончательно, мосты осмеяны, самому ему сделан намек, что он инженер никудышный, идет на поводу у природных условий.

Долго ехал он молча, не зная, чем заглушить обиду, и только на привале, когда расседлывали коней, сказал с задорным упрямством:

— А я докажу, что вариант с мостами обойдется дешевле всякого другого.

Елкин оставил коня и, взяв Калинку за лацкан пиджака, начал говорить не спеша, сдерживая желанье отчитать возомнившего о себе юнца и подбирая такие слова, которые не могли задеть и самую самолюбивую натуру.

— Вы напрасно задоритесь, пренебрегаете основными принципами нашей работы, нашего времени — строить быстро, дешево и хорошо. Это пренебрежение, как бы гениальны, трудолюбивы и сведущи вы ни были, вас погубит, вы не увидите плодов вашего труда. Мой совет — запомнить, во всех памятках записать: быстро, дешево, хорошо, можете прибавить — красиво, и в зависимости от этого направлять свою энергию. Поработайте над проектом, выпрямите речку. Вот Гусев поможет вам. Забудьте мосты, возненавидьте их, поставьте цель — обойтись без них, боритесь с ними всем, чем можно: взрывами, насыпями… Доведите число мостов до трех-двух. И если нельзя исключить все, если останутся как неизбежность, тогда и будете строить. В этом больше творческой радости, чем в десяти мостах, построенных без нужды. Вы молоды, а молодость любит пышность. Я понимаю вас, но не поддерживаю, я за строгость, за расчет, за разумность и полезность. — Елкин ласково прикоснулся пальцами к плечу Калинки и одобряюще усмехнулся: — Не унывайте, из вас будет толк.