Виктор Полторацкий - След человеческий (сборник)

Работой стеклодувов и алмазчиков не устаешь любоваться.

Я не знаю, с чем можно сравнить рождение хрустальных изделий. Может быть, с рождением радуги после дождя, потому что, как радуга, многоцветен и нежен хрусталь. Может быть, с каплями светлой росы на венчике полевого цветка, потому что, как капля росы, чист и прозрачен отблеск алмазных граней. Может быть, с вечерней песней зорянки, потому что так же певучи тонкие стенки хрустальных бокалов: подуешь на них, и они зазвенят.

Нет, это ни то, ни другое, ни третье. Может быть, только все вместе взятое, и то лишь в какой-то степени, объяснит, как из крылатой фантазии и точного мастерства рабочего человека возникают хрустальные дива…

В ближайшем соседстве со школой молодых мастеров работает группа заводских художников, занимающихся разработкой новых образцов хрустальных изделий. Здесь же открыта постоянная выставка хрусталя. Ах какие чудесные вещи можно увидеть на этой выставке!

Большинство людей едва ли разбирается в тонкостях художественной обработки стекла, но ценители этого искусства знают, что изделия каждого завода отличаются своими особенными чертами, манерой и своеобразным характером. Как в живописи Левитан отличается, скажем, от Врубеля или Нестеров от Крамского, так гусевской хрусталь отличается от ленинградского, а пензенский от дятьковского. В работах ленинградских хрустальщиков преобладает торжественность. В них угадываются черты урбанизма, и это сближает их с манерой западноевропейских мастеров хрусталя. В изделиях мастеров Гусь-Хрустального доминирует лирика. Мотивы русской природы здесь чаще всего определяют характер алмазной грани, а цветное стекло отличается смелостью ярких тонов. Эта особенность проявилась уже давно, и нынешние художники Гусевского завода талантливо развивают эти традиции, хотя у каждого из них есть еще и свое собственное лицо, свой вкус, свои излюбленные мотивы. Например, работы Владимира Филатова отличаются яркой декоративностью, свободным полетом творческой фантазии и чистотою алмазной шлифовки. Он любит светлый хрусталь, прозрачный, как горный воздух, но художник также тонко чувствует фактуру цветного стекла, заставляя его играть богатством оттенков. Владимир Корнеев — мастер гармоничного слияния формы и цвета. Талант Владимира Муратова ярче всего проявляется в декоративной скульптуре из цветного стекла. Но, пожалуй, самым характерным выразителем гусевской манеры художников хрусталя, своеобразным поэтом алмазной грани следует назвать Евгения Рогова.

Как-то в Гусь-Хрустальном собрался республиканский художественный совет, в обязанности которого входит отбор и рекомендации для запуска в производство образцов новых изделий, разрабатываемых заводскими художниками. На заседание совета были представлены новинки лучших заводов страны. Тут показывали свои работы мастера знаменитого Ленинградского завода художественного стекла, старого Пензенского завода, Дятьковского завода Брянской области и многих других. И вот когда совету был представлен праздничный хрустальный сервиз «Тост», созданный Евгением Роговым, все присутствующие — и члены совета и гости — встретили эту работу дружными аплодисментами.

Что же это за художник и откуда он взялся?

Евгений Рогов родился в самом Гусь-Хрустальном, но в такой семье, в которой до него хрустальщиков не было. Отец и мать, а также старшие сестры и братья работали на текстильной фабрике. В большой семье Роговых Евгений был самым младшим. Еще в школе он обнаружил способности и любовь к рисованию и после восьмого класса вопреки семейной традиции поступил работать не на текстильную фабрику, а в живописный отдел хрустального завода.

Мастера живописного отдела расписывали посуду особыми красками, которые при отжиге сплавлялись со стеклом. Занимались эти живописцы также обработкой хрустальных изделий по способу глубокого травления. Чаще всего этот способ применяется при обработке цветного двух- или трехслойного хрусталя и заключается в следующем.

Предположим, мастеру-живописцу дали заготовку вазы, стенки которой состоят из трех слоев — красного, зеленого и бесцветного, то есть чистого хрусталя. Мастер задумал украсить ее рисунком веточек вишни с плодами и листьями. Для этого он рисует на красном фоне одни только ягоды, покрывает их асфальтовым лаком и опускает заготовку вазы в ванну с крепчайшей плавиковой кислотой. Через определенное время кислота съедает красный слой, не защищенный лаком. После такой об-травки заготовка отмывается и оказывается уже зеленой, а по зеленому разбросаны красные ягоды. Теперь мастер рисует листочки и так же, как ягоды, покрывает их лаком. Заготовка снова опускается в кислоту, съедающую зеленый слой, из-под которого проступает чистый хрусталь, на котором остались красные ягоды и зеленые листья. Но из-за обтравки этот третий слой выглядит матовым. Его шлифуют до блеска, до полной прозрачности, и на абразивном колесе подрисовывают самые веточки и прожилки на листьях. После этого ваза готова.

Лучшими мастерами живописного отдела на заводе считались Иосиф Васильевич Шпинар и Григорий Иванович Добровольский. Евгений Рогов стал их учеником. Но работа в живописном отделе была первой ступенью для будущего художника. Она, конечно, давала простор воображению, вырабатывала точность рисунка. Но юношу все больше и больше привлекало искусство алмазной грани. Оно полнее и шире открывало саму природу материала: ведь хрусталь — это прежде всего блеск граней. И истинное мастерство приходит к художнику, когда он вполне постигает природу материала, в котором творит.

Мир начинающего художника был тесно связан с неяркой, но полной прелести природой Мещерского края. Она захватила его живыми, пока еще смутными образами, которые потом, откристаллизовавшись в смелом воображении, засверкают алмазными гранями хрусталя.

Но обстоятельства сложились так, что Евгению Рогову пришлось надолго оторваться от любимого дела. В 1939 году пришел срок призыва на службу в Красной Армии. Потом началась война. Часть, в которой служил Рогов, дислоцировалась в районе Шепетовки и с первых же дней войны приняла участие в боевых действиях. Многое испытал и пережил за эти годы Евгений Рогов. После разгрома фашистов на западе ему еще пришлось воевать на Дальнем Востоке. В Гусь-Хрустальный он возвратился лишь в 1948 году и снова поступил на хрустальный завод, теперь уже мастером художественной обработки стекла… Но как и другие здешние мастера, он был художником-самоучкой.

В конце сороковых годов в Гусь-Хрустальный приехала художница Надежда Матушевская, окончившая Высшее художественно-промышленное училище. По ее инициативе на заводе возникла студия для талантливых мастеров-самоучек. Надо ли говорить о том, что Евгений Рогов был одним из первых студийцев.