Юрий Гельман - След на песке (сборник)

© Гельман Ю. Е., 2015

© ООО «Литературный Совет», 2015

– Пора возвращаться! – обернувшись к штурману, прокричал пилот. – Ты закончил?

– Пожалуй! – ответил штурман. – Все, что было нужно, я уже отснял.

Пилот кивнул головой и приготовился делать разворот.

Биплан летел на высоте не более двухсот метров. Окрестности Иерусалима лежали как на ладони. Белые крыши древнего города ласкало заходящее солнце. Иудейские горы, начинавшиеся почти от замурованных мусульманами Золотых ворот и простиравшиеся на восток, были покрыты изумрудной растительностью. Они будто ласково обнимали разные по стилю и назначению постройки, надежно охраняя их от вторжения.

Впрочем, горы не умели стрелять, не умели драться. На протяжении веков и тысячелетий они оставались молчаливыми свидетелями кровавых походов и сражений. И город, величаво раскинувшийся у их подножия, давно стал точкой преломления для всей человеческой истории.

– Давай сделаем еще один круг! – крикнул пилот. – На прощание.

– Давай!

Оливер Кук, второй лейтенант эскадрильи королевских ВВС Великобритании, слегка наклонил рычаг управления, и «Сопвич» послушно накренился вправо. Кевин Барлоу, главный мастер-сержант эскадрильи, а в экипаже самолета – штурман-фотограф, крепко ухватился за скобы сиденья. Перед его серыми глазами угрожающе вставала на дыбы гористая окрестность Иерусалима.

Сколько же книг об этих местах прочитал он в свое время! Сколько словарей и манускриптов перелистал в Британском музее! Почувствовав однажды непреодолимую тягу к истории Ближнего востока, юный выпускник Лондонской гимназии для одаренных детей решил посвятить жизнь изучению древних святынь. Он без труда поступил в Кембридж на исторический факультет, где с первых же месяцев обучения зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Четыре года пребывания в университете укрепили юношу из благородной семьи в том, что свой выбор он сделал правильно.

Но кабинетная жизнь отнюдь не привлекала молодого человека. Кевин Барлоу твердо решил для себя обязательно побывать в Месопотамии и Палестине, в Египте и Сирии. Для этого он собирался организовать научную экспедицию, и даже получил поддержку в Министерстве образования и науки.

Помешала война. Она началась внезапно и развивалась стремительно. Сараевское убийство в июле тысяча девятьсот четырнадцатого года обнажило пропасть между реалиями жизни и планами на будущее. Родина Кевина была втянута в эту войну. Ни о каких экспедициях теперь не могло быть и речи. Однако сердце двадцатипятилетнего ученого уже не принадлежало только родной Британии, его тянуло на Ближний восток – в те края, где зародилось однажды христианство, в те края, где наслоение эпох и культур за многие века цивилизации образовало такой пирог, полакомиться которым мечтал всякий историк начала двадцатого столетия.

И когда однажды, проходя по Грин-стрит, Кевин Барлоу увидел на заборе вербовочный плакат Королевского летного корпуса, сердце его дрогнуло и забилось с удвоенной силой. Не зря, стало быть, еще в юности он ходил в аэроклуб при университете. Не зря наряду с тишиной читальных залов в жизни молодого ученого когда-то появился – и вовсе не раздражал слух – рев авиамоторов.

Его зачислили без проволочек. Самолетов становилось все больше, а летчиков не хватало – их просто не успевали готовить. Опыт пилота, пусть и любительский, пусть больше спортивный, чем военный, все же очень нужен был британской авиации накануне битвы за Иерусалим. И уже через месяц Кевин Барлоу с летным корпусом прибыл в Палестину.

– Давай вокруг Дейр-Ясина! – крикнул Кевин. – Я сделаю еще пару снимков. Пригодится!

– Хорошо! Поднимемся выше? – спросил пилот.

– Не надо. Они ведь не знают, что мы ведем только аэросъемку. А при виде нашего самолета у турок дрожат колени. Пусть боятся!

– Как скажешь.

Оливер Кук направил самолет к упомянутому холму, где укрепления турецкой армии казались наиболее прочными. Разведчикам уже к вечеру необходимо было предоставить данные аэросъемок генералу Филиппу Четвуду. Именно его командующий британских войск Эдмунд Алленби назначил во главе передового корпуса в предстоящей битве за Иерусалим.

– Смотри, Оливер, они машут нам руками! – крикнул Кевин. – Может, хотят сдаться уже сегодня?

– Это вряд ли, – ответил пилот и, манипулируя штурвалом, покачал крыльями самолета в ответ на приветствия турок. – Все, уходим!

Они направились на восток и стали быстро удаляться от величественных контуров древнего города. Подняв самолет на несколько сотен метров выше, Оливер собирался делать разворот. И вдруг звук мотора стал иным. Он перестал звенеть, как раньше, и теперь будто ворчал, торопливо сбрасывая обороты. Потом натужно закашлял и вскоре заглох.

«Сопвич» к тому времени удалился от холма Дейр-Ясин настолько, что укрепления турецкой армии давно исчезли из виду. Но теперь, когда двигатель замолчал, стало ясно, что падения не избежать. Оливер Кук направил биплан через горы – в сторону Иудейской пустыни. Там и только там он, опытный пилот британских военно-воздушных сил, рассчитывал посадить безжизненную машину.

– Что случилось, командир?! – спросил Кевин. Первые несколько мгновений он молчал, наблюдая со спины за действиями пилота. Тысячи мыслей проносились в это время в его голове. – Нас подбили?

– Пока не знаю! – ответил пилот. – В любом случае наше дело дрянь!

– Это заметно. – Кевин попытался улыбнуться, но губы не слушались. Он еще помолчал, потом спросил потерянным голосом: – Мы сядем?

На высоте в полкилометра, в тишине, где только ветер ломал свои невидимые крылья о стойки биплана – этот вопрос прозвучал особенно трагически.

Пилот ответил не сразу. Он переключал какие-то рычаги, нажимал на какие-то кнопки. И все время выглядывал из кабины – наверное, так ему было легче определять высоту.

– «Сопвич» – хорошая машина, – сказал он, наконец. – Я надеюсь спланировать на какой-нибудь ровный участок. Но на всякий случай… мне было интересно общаться с тобой, главный мастер-сержант Кевин Барлоу!

– А мне – с тобой, Оливер! – ответил штурман-фотограф. – Жаль, что все так заканчивается…

– Погоди! Еще не заканчивается! – обернувшись, сказал пилот. – Может быть, все только начинается…

– Сколько у нас воды?

– Не больше пинты, – вяло ответил Кевин. И добавил искренне, без улыбки: – Я отдам тебе ее всю, если ты скажешь, что через полчаса мы взлетаем.

– Не скажу, – хмуро сказал Оливер. – И ты сам прекрасно это знаешь.

– Да, знаю. Просто очень хочется помечтать.