Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой. Книга 1

— Знаю, — перебил его Акулов. — Иначе вы обратитесь в Госарбитраж и, без сомнения, тяжбу выиграете! Формально вы правы. Нам скажут: «Заказывали? Уплатите денежки и забирайте товар». Это — только формально. Имейте в виду, что, кроме арбитража, есть еще, Совет Министров и ЦК партии. Думаю, что там такое решение вопроса не одобрят. Такими методами мы технического прогресса промышленности не добьемся! — После короткого раздумья Акулов продолжал: — Так и быть, — грех пополам! Мы примем у вас сто станков, которые завод успел собрать. Рассуем их как-нибудь по фабрикам. Образцы на них будем вырабатывать, ткачих учить. Так, Власов?

Тот кивнул головой:

— Так.

— Сто станков, и ни одного больше! — продолжал Акулов. — Дайте конструкторам срочное задание модернизировать станки — прежде всего уменьшить вес наполовину, сократить габариты, довести ударность до двухсот, в крайнем случае до ста восьмидесяти в минуту. Дайте нам легкие, производительные станки, и мы с благодарностью их примем и спасибо скажем. Если потребуется помощь наших специалистов — пожалуйста. Вот сидит против вас инженер Власов — он в ткачестве собаку съел, привлеките его.

Закрывая совещание, Акулов попросил Толстякова и Власова остаться. Кабинет опустел. Акулов некоторое время стоял у настежь открытого окна и о чем-то напряженно думал. Брови его были сдвинуты, мясистые губы плотно сжаты. Внизу, в садике, листья на деревьях запылились, увяли от жары и свернулись, трава раньше времени пожелтела. У небольшого фонтана ребятишки в одних трусиках то и дело подбегали под струи и, мокрые, с прилипшими ко лбу волосами, визжа от удовольствия, отскакивали назад…

Акулов повернулся к ожидавшим его Толстякову и Власову.

— Как же ты так, Василий Петрович? — проговорил он, обращаясь к Толстякову. — Не ожидал! Такой опытный хозяйственник — и так опрометчиво. Не думайте, не так-то просто отбиваться от машиностроителей. Если дело дойдет до правительства, то спросят: «А где были ваши глаза?» Оправдаться нечем, прошляпили… Прогони ты… как его, этого краснобая?.. Никонова! Подведет он тебя. И вообще прислушивайся к голосу низов, почаще бывай на фабриках, не бойся, кабинет твой никуда не денется. Бывал ты у Власова на комбинате?

— Как же, конечно, бывал! — В ответе Василия Петровича не было лжи: Акулов ведь не спрашивал, когда он там был.

— Видал, что они затеяли? Хорошие, нужные начинания, их поддержать следует!.. Вот что, Василий Петрович: ты пересмотри план капиталовложений по своему главку и представь соображения, где можно урезать, чтобы выкроить для Власова несколько сот тысяч рублей. Иначе он полезет в оборотные средства, и тебе же придется его наказывать. Зачем бесцельно подставлять человека под удар?

— В середине года? — Василий Петрович безнадежно развел руками.

— Знаю, что трудно, но необходимо! Доложи Вениамину Александровичу, посоветуйся с ним, — может быть, у него найдутся неиспользованные средства. Я бы сам занялся этим, но уезжаю лечиться. Месяца полтора-два буду отсутствовать. Сердце сдает. — Акулов инстинктивно положил ладонь на левую сторону груди. — Стар становлюсь!

— Что вы, Николай Ильич, вам еще рано говорить о старости!

Реплика Василия Петровича не имела успеха, Акулов пропустил ее мимо ушей.

— Одним словом, помоги Власову довести до конца начатое. И опыт комбината распространяй на другие фабрики. Закисли мы что-то, без огонька работаем…

В коридоре Василий Петрович расстался с Власовым, не прощаясь, и поднялся к себе. Он был страшно зол. Впервые за много лет работы в министерстве его, словно мальчишку, распекли так открыто. Лучше бы Акулов накричал на него один на один, чем вежливо, не повышая голоса, затоптать его авторитет в грязь перед подчиненным. Хорошо, что у Василия Петровича еще хватило выдержки и он не наговорил заместителю министра дерзостей. Но зато рубашка на нем стала влажной и неприятно прилипала к телу…

В течение часа он старайся сосредоточиться и заняться текущими делами. Напрасно! Слова Акулова не выходили у него из головы, он переживал все вновь, краснел, сжимал кулаки. «Прошляпили, закисли, работаем без огонька…» Это говорили ему, Василию Петровичу, отдавшему свою молодость, здоровье, всю жизнь промышленности!..

Теперь по всему министерству поползут слухи, на всех фабриках будут знать, какое он потерпел поражение со станками и как его распек Акулов.

Поняв наконец, что работать не сможет, Василий Петрович сказал секретарше, что плохо себя чувствует, вызвал машину и поехал на дачу. Перед отъездом он приказал передать Никонову, что ждет его вечером у себя на даче…

Удивленная таким ранним приездом хозяина, Любаша быстро накрыла на стол, подала обед. Ларисы Михайловны не было — она уехала в город.

Проглотив несколько ложек супа и поковыряв жаркое, Василий Петрович встал, мимоходом сказал работнице: «Накорми, пожалуйста, Ваню, пусть ждет, может быть, в город поеду», — поднялся к себе. Он переоделся — надел парусиновые штаны, прикрыл голову соломенной шляпой, взял лопатку и в одной майке вышел в сад. Копаться в земле порой доставляло ему удовольствие. Жаль, мешала одышка.

Получив команду от Любаши, Ваня достал из колодца холодной воды, долго, с шумом умывался, причесал волосы и, придя на кухню, попросил:

— Ну, «страдания», — когда он бывал в хорошем настроении, то звал Любашу «страданиями», — подавай свою стряпню, отведаем домашнего, а то надоело обедать каждый день в «Национале».

— Болтун! Ты хоть раз был там?

— Спрашиваешь! Правда, иногда приходится заглядывать и в другие рестораны, ну, скажем, в «Савой» или «Гранд-отель», но в основном обедаю в «Национале». Ничего не поделаешь, холостой!

— А ты женись! — Любаша поставила перед ним полную тарелку дымящегося супа.

— Нет уж, спасибо! Жениться и посадить себе на голову такую кикимору, как твоя Лариса? Лучше век прожить холостяком.

— Наш сегодня, видно; не в духе! — сказала Любаша, подавая Ване обед. — Опять поссорились, что ли?

В открытые двери кухни видно было, как Василий Петрович, пыхтя и отдуваясь, копал землю, подготовлял место для посадки клубничных усов.

— Будешь не в духе, когда получишь по кумполу! Сегодня заместитель министра Акулов дал ему жизни! Его секретарша рассказывала: «Выскочил, говорит, от Николая Ильича багровый, глаза налиты кровью, как у быка…» Поделом ему: зазнался, думает, если начальник главка, так умнее его и человека нет!

— Бог с ним, у него жизнь и так не сладкая!

— И то правда! — ответил шофер, уплетая жаркое. — Смотри, уже уморился…

Действительно, Василий Петрович отшвырнул лопату, сел на лавочку и, уставив в землю глаза, задумался.

Юлий Борисович Никонов три дня тому назад получил бесплатную путевку в Сочи. Правда, сейчас какие-то тысяча восемьсот рублей не имели для него большого значения — в деньгах он не нуждался. Но мало ли какая может сложиться ситуация… Лучше, когда всем известно, что начальник ОКСа поехал отдыхать на казенный счет… Вызов к начальнику встревожил его: вдруг тот задумал что-то такое, что может сорвать отпуск? До чего же сложно жить на свете! Батурин по-дружески похлопал его по плечу и прочитал целую лекцию.