Виталий Закруткин - Плавучая станица

По длинному ерику плавали юркие нырки, на излучинах, у берега, бродили по болоту тонконогие кулики-поручейники, и одинокая гусыня казалась им великаном. Она долго сидела, покачиваясь на воде, всматривалась, вытянув шею, в пустынную синь неба и, вдруг услышав далекий клич невидимых гусиных стай, разбегалась, тяжело хлопала крыльями и взлетала, роняя капли воды. Под ней, однообразно бурая, по-осеннему тусклая, проносилась земля, на которой мелькали отбрасывающие тень высокие скирды соломы, темные квадраты зяби, серые ленты проселочных дорог, станицы и хутора.

Гусыня летела все дальше на юг, ее обгоняли чужие стаи. Проводив их коротким криком, она тщетно всматривалась в повитое дымкой поднебесье и упрямо продолжала трудный полет…

— Ничего, долетит, — следя за гусыней, говорил Щетинину Егор Иванович, — а ежели своих не найдет, то до чужих пристанет…

С наступлением осени Егор Иванович все чаще уходил с профессором Щетининым на берег и подолгу сидел с ним, рассказывая о своей жизни.

За последние недели до Голубовской дошли сведения об отдельных экземплярах меченых белуг, причем в этих сведениях не было ничего утешительного.

Одну мертвую белугу нашел выше плотины бакенщик Анисим. Ее прибило к камышам, и когда Анисим тронул веслом огромную рыбу, он увидел, что ее брюхо изранено чем-то острым. Бакенщик снял с белуги латунный ярлык и принес его Щетинину.

— Вот, товарищ профессор, — сказал Анисим, — с вашей рыбы снял, она лежит снулая в устье Дона…

Щетинин молча взял ярлык, повертел его между пальцами, поговорил с бакенщиком, потом вынул записную книжку и записал: «Белуга № 54. Самка. Снулая. Икра слабая…»

Через два дня лесник Антон Белявский, проверяя тополевый участок на Чебачьем острове, увидел на песчаной косе белужью голову. Присев на корточки, он долго осматривал песок, потом снял с белуги ярлык и пробормотал:

— Должно быть, волной выкинуло на берег, а лесное зверье растащило рыбину по кускам…

И опять в книжечке Щетинина появилась лаконическая запись:

«Голова меченой белуги-самки № 84 обнаружена на косе у Чебачьего острова».

Еще через три дня от районного инспектора рыболовного надзора в адрес профессора пришла телеграмма: «Возле станицы Багаевской рыбаками найдена снулая белуга № 61 точка Направляю акт осмотра и ярлык…»

Старые голубовские рыбаки знали, что Щетинина очень тревожит судьба переброшенных за плотину белуг. Увидев сидящего на берегу профессора, рыбаки подходили к нему, степенно здоровались и осторожно спрашивали:

— Ну, товарищ профессор, как же оно будет с нашей белугой?

Щетинин хмурился, поглядывал на реку и отвечал:

— Надо ждать…

— А чего ждать-то? — пожимал плечами дед Малявочка. — По всему видно, что дела с белугой неважные…

Губы профессора подергивались, и он раздраженно бормотал:

— Надо иметь терпение. Цыплят п-по осени считают. Б-будем ждать… П-пять или шесть мертвых белуг еще не решают проблемы…

Когда же рыбаки расходились и рядом оставался только Егор Иванович, лицо профессора мрачнело, и он размышлял вслух:

— Река — не лабораторный стол. Это в лаборатории можно сразу видеть результат опыта. И все же идея пересадки п-производителей-белуг за плотину, безусловно, правильна. Только маловеры могут это отрицать…

До Щетинина дошли слухи, что кое-кто из его коллег пытается опорочить работу экспедиции, но он не обращал на это никакого внимания и только с каждым днем становился все более сердитым и раздражительным.

В таком настроении его и застал однажды на берегу Кузьма Федорович Мосолов. Он подошел к профессору, вежливо поздоровался, присел сбоку на перевернутой лодке и сообщил Щетинину последнюю станичную новость:

— Вчерась в районе крутьков наших судили.

— Каких крутьков? — буркнул Щетинин, недовольный тем, что председатель прервал его размышления.

— Егора Талалаева и продавца Тришку. Их инспектор поймал на Лучковой тоне.

— Ну и что?

— Оба получили по заслугам. Егор, как заводила, — лишение свободы, а Тришка — принудительные работы.

— Так им и надо, — поморщился Щетинин.

Заметив состояние профессора, Кузьма Федорович осведомился деликатно:

— А вы, Илья Афанасьевич, все про своих белуг думаете?

— Не про моих, а про ваших белуг думаю, — сердито поправил Щетинин, — и вам советую ч-чаще о них думать.

Кузьма Федорович смущенно пожал плечами:

— А что? Я в этом деле мало разбираюсь.

— Надо разбираться.

— Известно, надо. Только для меня это нелегко.

Щетинин усталым движением поднял на лоб очки и сказал неожиданно:

— А вы думаете, для меня легко? — Он охватил руками колени и задумался. — Для меня, друг мой, еще тяжелее.

— Почему же?

— Потому, что хочется скорее увидеть результат, а это пока невозможно… П-потому, что глупые и скучные маловеры сомневаются в целесообразности нашей работы и предпочитают стоять в сторонке… П-потому, наконец, что белугу надо спасти от гибели, а мне до сих пор не ясно, как это сделать…

— Когда же можно видеть результаты пересадки? — осторожно спросил Мосолов.

— Не раньше весны. А может, и позже. Сейчас пересаженная нами белуга гуляет где-то выше плотины… Мертвые экземпляры не в счет, меня интересуют живые: как они ведут себя, добрались ли до своих нерестилищ, выметали они икру или нет? Все это надо знать.

— А можно?

— Можно, — убежденно сказал Щетинин.

— Как же?

— Б-белуга, которую мы пересадили за плотину, принадлежит к так называемой озимой расе. Она идет к нерестилищам не весной, а летом и осенью. Поднявшись вверх, эта белуга залегает на зимовку в ямы, а икру выметывает только следующей весной. 3-значит, нам надо ждать весны.

— А потом?

— А потом б-будет видно. После нереста выбившие икру самки начинают скатываться обратно в море. Если рыбаки поймают весной меченных нами белуг и у этих белуг икра окажется выметанной, значит, наш опыт удался.

— Д-да, — вздохнул Кузьма Федорович, — хитрая штука…

Он с нескрываемым восхищением посмотрел на сутуловатую фигуру профессора и спросил:

— Скажите, Илья Афанасьевич, почему же, если эта самая белуга — такая важная для нас рыба, никто, окромя вас, ею не занимается?

— Как это «не занимается»? — поднял брови Щетинин. — Белугой занимается много людей. В низовьях на рыбоводном пункте и сейчас работает одна наша сотрудница. В Москве, в научно-исследовательских институтах, многие ученые заняты белугой.

— И результат есть? — заинтересовался Кузьма Федорович.

— Есть и результат, вернее, намечается, — задумчиво сказал Щетинин. — Одна московская аспирантка успешно работает над искусственным разведением и выращиванием белужьей молоди. Другие изучают проблему кормовой базы для белуги. Третьи уже думают о яровизации озимой расы белуги п-по методу академика Лысенко, который дал в своих трудах замечательные установки на примере пшеницы и картофеля…