Арчил Сулакаури - Белый конь

Дядя Ладо изо всех сил налегал на багор, и лодка стремительно неслась вдоль берега. Поравнявшись с гаражом автошколы, лодка резко и быстро изменила курс и повернула к середине реки. Лука тем временем протянул один конец веревки сквозь кольцо, укрепленное на носу, и завязал ее узлом.

Лодка пересекла реку и очутилась прямо напротив «Бабушкиной стены», у крутого берега, окаймленного парапетом набережной. Лука не знал, почему эту стену называют «Бабушкиной стеной». Но зато знал, что к этой прочной кирпичной стене, врезавшейся в реку, в старину толстыми цепями привязывали водяные мельницы. Одну из них даже Лука хорошо помнил, не так много времени прошло с тех пор, как мельница Степанэ была уничтожена наводнением.

— Я не заметил в темноте, что Кура чуточку поднялась, — сказал дядя Ладо. — Запомни, это плохо. Когда река разливается, рыба теряет дорогу. Но сегодня мы все же не останемся без улова, вода не очень высокая.

К тому времени, как дядя Ладо закинул в первый раз сеть, небо прояснилось и посветлело. Наступило утро. Первый улов принес трех карпов и одного усача. Закидывая сеть, старый рыбак попутно учил Луку, что и как делать, и Лука старательно выполнял все его указания: отпускал веревку, чтобы лодка свободно шла по течению, а когда дядя Ладо говорил «довольно», Лука продевал веревку в железное кольцо и обеими руками тянул ее на себя. Прикрепленная к дамбе веревка натягивалась, и лодка останавливалась.

Старый рыбак левой рукой собирал верхний край сети, зубами удерживал веревку со свинцовыми грузилами, продетую над ячейками, а правой рукой сжимал одну треть «мешка». Затем на одну секунду задерживался, как бы измеряя глазом тот участок реки, который должна была накрыть сеть, взмахивал правой рукой, и раскинувшаяся сеть, блеснув в воздухе, с плеском шлепалась на воду. На бледно-розовеющем небе вырисовывались крыши и трубы старых домишек, лепившихся поближе друг к другу. Тянулись ввысь стройный барабан и купол бездействующей церкви. Незаметно меняла окраску река, к ней возвращался обычный, чуть мутный, зеленоватый цвет. В лодке время от времени собиралась вода, стекавшая с сети. Лука возвращал эту воду обратно реке. Вычерпывать воду доставляло ему особое удовольствие.

Во время рыбной ловли Лука часто поглядывал на свой двор и балкон. На балконе долго никто не показывался. Но вот появился Андукапар, подъехал на своей коляске к перилам и стал наблюдать за рыбаками. Он даже делал Луке знаки: как дела, много ли поймали? Много, много! — руками же показывал Лука. Потом Андукапар исчез, и стали появляться другие соседи. Они сновали взад и вперед, суетились, толкались на ярко освещенном балконе, что-то уносили и приносили. Одним словом, на балконе царило утреннее оживление.

— Счастливая у тебя рука, — сказал Луке старый рыбак, когда они снова пересекли Куру и привязали лодку на место. — Но и я удачно, с первого раза закинул сеть, что скажешь, а?

Что мог сказать Лука? Рыбы они наловили вдоволь, и он возвращался домой с чувством человека, выполнившего свой долг. Рыбу дядя Ладо понес варить к себе. С головы до ног вымокший Лука взбежал вверх по лестнице. В башмаках хлюпала вода. Поднявшись на балкон, Лука прежде всего столкнулся с почтенным Поликарпе. Тот, зажав в пальцах папиросу, искал спички. При виде мокрого Луки он сначала ужаснулся, но потом обратился к нему с ласковой укоризной:

— Где ты умудрился так вымокнуть чуть свет? Иди переоденься, скоро люди придут, неудобно… Надень что-нибудь поприличнее, — добавил он.

Лука ввалился к Андукапару, скинул мокрую одежду и начал «наряжаться». Андукапар читал в кресле у окна. Как только Лука вошел, он кинул книгу на кровать.

— Я не слышал, когда ты встал. Должно быть, уснул под утро.

— Да, ты крепко спал.

— Поймали что-нибудь?

— Много наловили. Дядя Ладо сказал, что, если б Кура не поднялась, поймали бы еще больше.

— Ладо знает свое дело.

— Эх, уметь бы так сеть закидывать!

— Ты не замерз?

— Нет, было совсем не холодно.

— Но вымок ты изрядно.

— Что с ботинками делать, не знаю.

— А в чем дело?

— Совсем мокрые. Как их высушить?

— Других у тебя нету?

— Нет.

— Конечно, свои отдал кому-то, а сам босиком остался. — Андукапар, развернув свое кресло, подъехал к гардеробу. Потом ловко нагнулся, выдвинул нижний ящик, набитый какими-то старыми вещами. Андукапар бесконечно долго рылся в ящике, потом выудил откуда-то из глубины один ботинок и кинул Луке:

— А ну, примерь, может, налезет.

Лука повертел ботинок в руках и примерил. Андукапар смотрел на него через плечо.

— Должен налезть, — сказал Лука.

Андукапар вытащил из ящика второй ботинок и тоже бросил Луке.

— Это мои детские ботинки. Я думал, они рваные… Хотя отчего им было рваться, я их не носил, просто они стали мне тесны.

Лука оделся «поприличнее», хотя трудно было назвать приличными купленные прошлым летом и уже достаточно выцветшие, узкие и короткие штаны и линялую рубашку. Однако эти обноски были тщательно выглажены (их гладила Эмма, сестра Коротышки Рубена). Судя по всему, и рубашке и штанам сильно досталось за этот год, особенно много испытаний выпало на долю штанов. Серое сукно прохудилось на коленях и на заду и было испещрено чернилами, а также пятнами неизвестного происхождения. Но ничего не поделаешь! Новый брюки, аккуратно и красиво сложенные, Лука собственноручно передал Конопатому Альберту. Лучше всего выглядели ботинки Андукапара, если не принимать во внимание, что ботинки и Лука появились на свет примерно в один и тот же год.

На балконе толпилась уйма народу. Но среди всех своей неиссякаемой деловитостью выделялся все-таки почтенный Поликарпе. Направо и налево он раздавал распоряжения и советы. Неутомимо сновал вверх и вниз по лестнице. Во дворе уже развели огонь. В котлах варились фасоль и рис, по баснословным ценам купленные у спекулянтов. Там же, под краном, перебирали и промывали различную зелень.

Часть родственников — восточное ответвление — внесла предложение зарезать барана, вторая же сторона — западная — категорически этому воспротивилась: где это слыхано — есть мясо до сорокового дня! Последних возглавлял Поликарпе, и битву, разумеется, выиграла Западная Грузия, поскольку и сама тетя Нуца была оттуда родом. Происхождение, как видно, сыграло в данном случае решающую роль.

Поликарпе громко, чтобы слышала Восточная Грузия, сокрушался: вот если бы вместо барана купить рыбу, стол бы получился что надо. Лука хотел сказать, что рыба будет, но воздержался. Поликарпе был так увлечен делами, что все равно бы не услышал, а если бы и услышал, то не поверил — слишком подозрительным человеком он был. В хозяйственных хлопотах незаметно проходило время. Наконец Луке сказали, что начинается панихида, и велели занять свое место. Прежде чем направиться в комнату, Лука заметил проходящую по двору Маико и почему-то обрадовался ей больше, чем вчера и позавчера.