Арчил Сулакаури - Белый конь
- Название:Белый конь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Известия
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Арчил Сулакаури - Белый конь краткое содержание
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Белый конь - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В полном молчании они миновали несколько улиц и подошли к парикмахерской. Эта парикмахерская приютилась рядом с домом Маико. Маико как будто догадалась, что Луке не хочется идти домой, и предложила: зайдем ко мне. Лука сначала отказывался, но потом согласился: ладно, зайду ненадолго.
Вокруг церкви стояли одноэтажные и двухэтажные домишки с крохотными деревянными балкончиками. Вымощенный речным булыжником дворик был чисто выметен. Лука и Маико пересекли двор и очутились за церковью возле голубой галереи. Маико достала из портфеля ключ, открыла дверь и пригласила Луку в дом.
Как только Лука вошел в полутемную прихожую, ведущую в еще более темную комнату, им овладело какое-то неприятное чувство, и он сразу же пожалел, что согласился сюда прийти. Он и сам не знал, отчего возникло это ощущение, но, едва войдя сюда, он уже мечтал поскорее очутиться дома. Он вспомнил, что обещал Андукапару вернуться пораньше. Во-первых, он должен принести ему хлеб, а входя во двор, он заметил, какая длинная очередь стояла у хлебного магазина. И во-вторых, надо помочь Андукапару клеить пакеты. Эту работу ему нашел Датико Беришвили. Он же приносил нарезанную бумагу и за каждый пакет платил Андукапару восемь или десять копеек.
Маико бросила портфель на тахту, покрытую ковром. Потом сняла синий жакет и повесила его на деревянную вешалку, прикрепленную к стене. Она взяла у Луки портфель и тоже небрежно бросила на тахту.
— Знаешь, Маико, пожалуй, я пойду.
— Посиди немного.
— Нет. Я обещал Андукапару принести хлеб.
— Я тебя не задержу.
— Нет… Нет…
— Андукапар немного подождет, ничего с ним не случится.
На застекленной веранде стояла тахта, комод и стол, покрытый клеенкой.
На столе возвышалась груда грязных тарелок.
— Вчера и сегодня с утра не было воды, — смущенно объяснила Маико, потом прошла в комнату и зажгла там свет.
Освещенная комната была намного просторнее, чем казалась ему из прихожей. Там тоже стояли стол и тахта. Вся обстановка состояла из двух никелированных кроватей, книжного шкафа, гардероба и венских стульев. С потолка на стену спускался пестрый персидский ковер, который целиком покрывал тахту. На стене поверх ковра висела выцветшая фотография женщины и мужчины в черной рамке.
— Это моя любимая тахта, — сказала Маико, быстро обошла стол и уселась на тахту среди мутак и подушек. Потом она поправила одну мутаку, подсунула ее себе под спину, вытянула ноги и удобно улеглась.
Лука как дурак стоял посреди комнаты и не знал, что делать: то ли сесть, то ли стоя наблюдать за причудами Маико. Она казалась очень довольной. Должно быть, ей нравилась тахта, которая придавала комнате уют и была, наверно, и вправду удобной.
— Я часто лежу вот так и мечтаю, — сказала Маико, — наши приходят поздно, и я всегда одна. Я очень люблю быть одна. — Теперь Маико перебралась на левую половину тахты. Опять поудобнее подложила под себя подушки и разлеглась, словно желая доказать Луке, что эта тахта для того лишь создана, чтобы такое крохотное существо, как она, могло лежать на ней, привольно раскинувшись и предаваясь мечтам.
— Хорошая тахта, — наконец признал Лука бесспорные достоинства тахты.
— Иди сюда, присядь.
— Я лучше тут сяду. — Лука выдвинул стул и сел.
— Знаешь, Лука, ты за этот год очень вырос.
— Не знаю. Я этого не замечаю.
— Да, очень… А я совсем не расту. Мама говорит, что я сразу вытянусь… Она тоже в детстве была такая, как я…
— Конечно, вытянешься…
— Хочешь, поиграем в карты.
— Я не умею.
— Ни одной игры не знаешь?
— Ни одной.
— Как смешно!
Потом наступило молчание. Молчание это длилось долго. Во всяком случае, Луке казалось, что они очень долго молчали. Лука встал и начал рассматривать фотографии, вставленные в рамки различной формы и размера. Почти на всех фотографиях была запечатлена Маико. Маико во всех видах — от колыбели до сегодняшнего дня. С родителями или одна. «Красивая, — подумал Лука, — или на снимках хорошо получается». Лука внезапно повернулся, словно хотел проверить: в самом деле Маико была красивой или казалась красивой на фотографиях.
Маико лежала на спине, устремив в потолок большие черные глаза. Лука услышал биенье собственного сердца и затаил дыхание. Потом он втянул в себя воздух, пропитанный каким-то дурманящим ароматом, и, почувствовал, как мышцы приятно расслабились и все тело незаметно охватила дрожь. Он медленно приблизился к Маико и заглянул ей в лицо. Глаза Маико были полны слез.
— Почему ты плачешь, Маико?
— Уходи!
— Хорошо, я уйду.
— Нет, пока не уходи. Побудь немного.
— Хорошо, побуду.
Скопившиеся в глазах слезы переливались через край и, блеснув, исчезали, падая на ковер.
На щеках Манко оставались мокрые полосы.
— Почему ты плачешь?
Маико приподнялась и с упреком взглянула на Луку. Потом спокойно сказала:
— Теперь уходи!
— Уйти?
— Да, уходи.
— А ты не скажешь, почему плакала?
— Нет!
— Как хочешь!
Лука повернулся, схватил портфель, валявшийся на тахте в прихожей, открыл дверь и вышел во двор. Во дворе по-прежнему никого не было. Лука быстро пересек мощенный булыжником дворик и, выйдя на улицу, оглянулся назад. Хотя заранее знал, что маленький домик Маико скрыт церковью и отсюда не виден.
Приближаясь к дому, Лука замедлил шаг. Чувствовал, что какая-то сила тянет его назад, туда, где большой абажур окрашивает комнату в сиреневый цвет, а на персидском ковре лежит и плачет Маико.
Лука едва ноги волочил, но как он ни медлил, дорога в конце концов привела его к дому. Из ворот выходил, тяжело ступая, старый чувячник, он остановился возле Луки, словно желая передохнуть, и спросил:
— Как дела, Лука?
— Спасибо. А как вы сами поживаете, дядя Григол?
— Эх, как может жить человек, забытый богом… В тот день я, наверно, обидел твою тетушку?
— Она совсем не обиделась, дядя Григол.
— Никогда не надо впутываться в такое скользкое дело… Но что я мог поделать, когда этот человек пристал, как клещ… — Старый чувячник как-то странно дернулся, как будто сидел и собирался встать. Потом тяжело затопал опухшими ногами к своей хибарке.
Лука со двора увидел Андукапара, катавшегося по балкону второго этажа, и подумал: «Меня дожидается, наверно, я очень опоздал». Лука торопливо взбежал по лестнице, оставил портфель на столике, стоявшем у входа в галерею, и, смущенный, предстал перед Андукапаром.
— Я опоздал, да?
— Не очень.
— Дай карточки, я схожу за хлебом.
— Мать уже принесла… Она только что ушла.
— Тетушка дома?
— По-моему, нет. Ты голоден?
— Нет.
— Если голоден, идем, я тебя накормлю.
— Нет, я совсем не хочу есть. А захочу, поем у себя. Тетя Нато всегда оставляет еду.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: