Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1

Анка. Я шла тебе сказать…

Степан. Ну?

Анка. Цех наш становится.

Степан. Зачем?

Анка. Паника. Ты понимаешь? Слух какой-то… Точильщики берут расчет.

Степан. Не верь слухам. Иди.

Анка. Дурак ты, Степан, вот что!

Степан. Ага. Иди…

Анкаплюнула, уходит.

До свиданья!.. (Пошел.) Облом, сукин сын! (Делает знаки.) Э-э… О-о!..

Входит Кваша.

Кваша (стал перед Степаном, выразительно жестикулирует, явно ругаясь про себя). Что?

Степан. Не знаю.

Кваша. Как?

Степан. Не знаю.

Кваша. Сукин ты сын! Разве тебя надо убивать?! Тебя надо жарить на примусе! Вот-вот, таланты, гении… Азия! Левша [38] Левша — герой произведения Н. С. Лескова (1831–1895) «Сказ о Тульском косом левше и о стальной блохе»; синоним русского умельца. какой нашелся! (Подходит.) Тебе учиться надо, сукин ты сын! (Отошел.) Он клещи сделал — в кислотных ваннах работать… клещи, которые не подвергаются окислению. Взял и сварил кислотоупорную сталь, нержавеющую сталь. Ты понимаешь хоть как-нибудь, что ты сделал, нахальный подлец? За тебя, за дурака, миллионы рублей в любой стране заплатят. Ты же дал металл, всеми качествами превосходящий золото. Неужели ты никак ничего не понимаешь! (Сел.) Как ты варил эту сталь?

Степан. Да варил я ее, дьявола… в тигле сам варил. А как варил — не помню.

Кваша. Где эти клещи?

Степан. Какой-то охломон спер.

Кваша. Сам ты охломон!

Входят Знаменскийи Глеб Орестович.

Знаменский. Привет!

Глеб Орестович. Здравствуйте, сталевар! Как плавка?

Кваша. Он и сам не знает, что варит… Ты расскажи, как было дело.

Степан. Ну чего ты ругаешься, товарищ Кваша? Вроде я виноват или вредитель… Ну хорошо, ну при чем я?.. Приходит ко мне Дрызгун: «Так и так… Свари, говорит, мне, Степка, сталь какую-нибудь такую, чтоб ее кислоты не могли взять, а то, говорит, в ваннах клещи рвутся. Что ни день — подавай новые». Я говорю: «Пару пива поставишь?» — «Поставлю. Идет?» — «Заметано!» Ну, я, между прочим, помарковал. Дело вроде на интерес. Ну, значит… как говорится, составил шихту… (Смотрит на Квашу.) Ну чего вы меня ругаете? Сварил ее, дьявола! Действительно… клещи — во! На большой палец. Дрызгун мне пару пива поставил, а клещи сперли. Дрызгун опять ко мне приступает: «Так и так… сперли, гады. Свари». Я говорю: «Пару пива поставишь?..»

Кваша. Видите?

Степан. Ну, второй раз мне уже не подвезло. Ни черта не получилось, и Дрызгун тоже на меня осерчал.

Знаменский. И пару пива не поставил?

Степан. Нет. Не поставил.

Кваша. Пару пива ему поставил Дрызгун!.. За пару пива мировое открытие сделал! Сек бы я тебя розгами.

Степан. Чего вы на меня наступаете?.. Ну ладно… ну сварим… Мой отец только по церковнославянски царя Давида нараспев умел читать, а булатные стали варил какие! Сварим ее, в Америку занимать не пойдем.

Знаменский. Америка не владеет этим секретом.

Степан. Америка?.. Не может быть.

Глеб Орестович (подходит ). Вот что, сталевар… Мы образуем тройку. Я (указывает на Знаменского), товарищ Знаменский, вы, химик, термист, практик-мастер. Вы согласны?

Степан. Это даже здорово.

Глеб Орестович. Мы не можем так это дело оставить. Никон Владимирович, вы химик, ваше знание языков…

Знаменский. Кое-что даст, конечно, английская литература, но… после выплавки соберемся в лаборатории. Начнем систематическую работу. Вы… Степан, верите в успех этой выплавки?

Степан. Вроде верю, вроде не верю…

Знаменский. Будем смотреть… Во всяком случае, я готов работать. (Уходит.)

Кваша (отходя с Глебом Орестовичем). Какой анализ вчерашних слитков?

Глеб Орестович. Абсурд! Вот… (Вынул записную книжку.) Посмотрите, что вышло… Но есть идея… Хром дает себя знать. Видите?

Они, усевшись, тихо разговаривают, рассматривая записки. Вбегает плавильщик Облом.

Облом (Степану) . Мастер… Пом-маешь? (Делает жест, точно забрасывает в печь шихту.) Пом-маешь? (Изображает, как он сквозь очки следит за плавкой.) Пом-маешь? (Дал знак, чтоб закрыли печь.) Пом-маешь? Стою… (Показывает, что он закурил.) Пом-маешь? Не впервой… И бум-трам! Душу, сердце… Пом-маешь?

Степан (очень спокойно). Не может быть.

Облом. Факт.

Степан (подошел). Сгорел?

Облом. Пом-маешь? (Показал, что печь сгорела).

Степан. Раскрыл свой паяльник… «Пом-маешь?..» (Пошел.) Обезьяна сибирская! Угробил!

Облом (горестно). Загнал. (Пьет воду из бака).

Степанидет в одну сторону, Облом— в другую.

(Кричит вверх.) Э-э!.. (Опять пьет воду.) Вот пом-маешь… (Уходит.)

Входит директорс топором в руках, за ним — Баргузин, Хрусталев.

Директор. Ну, хозяева, сели… На, товарищ технорук, пощупай… Сели. (Подает Кваше топор.) Получили с испытания. Москва сообщает, после испытания подписан генеральный договор со стальным концерном ДВМ. Так-то, металлурги! Иностранная зависимость. Топора путного сделать не умеем, а хорохоримся. Сковородки делать будем или урильники.

Кваша. Глеб Орестович, что же это значит?

Глеб Орестович. Такой же вопрос я вам могу задать.

Кваша (директору). Заграничные образцы прислали?

Директор. Вам в кабинет сложили.

Кваша. Надо посмотреть.

Директор. Идите посмотрите.

Глеб Орестович. Необходимо тщательное изучение.

Директор. Изучайте.

Кваша. Невероятно.

Глеб Орестович. Но факт.

Кваша. Факт.

Квашаи Глеб Орестовичидут. Кваша остановился, рассматривает топор. Директор, Хрусталев, Баргузинподнимаются наверх, в комнату заводской редакции, где работает редактор Давид. Он беседует с Рудаковым.

Наверху.

Рудаков. А в заключение моей беседы для вашей заводской газеты я бы сказал так, просто и ясно, чтобы рабочий-читатель понял мою мысль. Ну что ж! Постигла нас неудача с топором. Мы теперь вынуждены для рубки наших лесов выписывать продукцию концерна ДВМ. Тяжело. Дорого. Невыгодно. Знаем. Но своей продукции нет. Возникает вопрос: что же делать? На этот вопрос я отвечаю… И вот тут, товарищ, надо осторожно написать, чтобы сразу не пугать людей. Примерно так: здесь будут необходимы сложные и крупные мероприятия, может быть, капитальные строительства… не знаю. Во всяком случае, мы во имя общих наших задач должны будем жертвовать частными интересами этого завода. Вот и все.