Анатолий Черноусов - Повести

Так что же, А. Черноусов только «продолжает» ту или иную тему?

В том–то и дело, что писатель умеет нащупать проблемы, вокруг которых идут споры сегодня, которые и сегодня волнуют нас. И ставит вопросы так, что высвечивается весь общественный «механизм» явлений, которые мы привыкли называть негативными.

Зачастую, пытаясь определить причину штурмовщины, находили ее в неполадках производства, в неритмичности поставок и т. д. Анатолий Черноусов, убедительно рисуя в повести «Практикант» самых разных людей, представителей рабочего класса, которым поручена сборка литейной машины, показывает, что причина штурмовщины — в целом ряде обстоятельств. И в том, что давно бы следовало избавиться от Иванова — Петрова, который пьет на работе, но «выгнать Иванова — Петрова не смей, даже ругать его не смей. Уйдет, завтра же уйдет на другой завод, где тоже рабочих не хватает».

Но это — лишь одна из причин.

Практикант Скворцов, задумываясь о конфликтах, которые мешают работе, прикидывает, как бы поступил он, став директором завода. И так представляет себе будущее интервью, которое когда–нибудь он даст журналисту:

«— Я начну с того, что во главе всех участков, отделов и цехов поставлю людей, не только знающих свое дело, но и тактичных, культурных в отношениях с подчиненными…»

Идет речь, судя по всему, о частном случае, увиденном глазами Андрюхи Скворцова, а я, читатель, обратившись к повести, написанной много лет назад, поражаюсь: кажется, что автор, размышляя о штурмовщине, опирался на мысли, прозвучавшие с высокой трибуны XXVII съезда нашей партии. И в самом деле, разве не о необходимости порядка и дисциплины, не о нетерпимости пьянства, не о жажде работы в полную силу говорит автор, разве не ставит во главу угла то, что в материалах съезда обозначено словами человеческий фактор?

Это убедительнее всего подтверждает, что писатель подходил к заинтересовавшей его проблеме как гражданин, с государственных позиций.

Та же точность социального взгляда отличает повесть «Чужие». Автор далек от намерения рисовать розовыми красками близких ему героев и не жалеть мрачных тонов для изображения баптистов. Нет, в повести — так же, как в жизни, — все сложнее и многомерней.

Есть недостатки у атеиста Климова, есть привлекательные стороны у верующих. Но всей логикой повествования утверждаются нравственные ценности тех, кто не скован узами религии, обнажается духовное рабство верующих, их страх перед жизнью.

Шаг за шагом, с неимоверным напряжением, не всегда успешно Климов, желая спасти счастье свое и Лины, их любовь, пытается бороться с религиозными представлениями в душе девушки. Климов вдруг постигает: «Кто бы мог предположить, что линия этого самого идеологического фронта пройдет так близко! Совсем рядом, почти вплотную…»

Финал повести покажет, что Климов недооценил опасность положения, в котором оказались Лина и он: «…линия этого самого идеологического фронта» прошла не просто близко: она прошла через его сердце.

Эпизод из жизни Горчакова стал сюжетной основой повести «Второй дом». Автор остался верен своей манере, показывая, как несхожи люди, занимающиеся, казалось бы, одним и тем же делом, — постройкой дачи. Изображая и дачников, и местных жителей, А. Черноусов затрагивает многие проблемы. Одна из них — использование пустующих земель. Парамон, с большой симпатией обрисованный автором, убеждает своего односельчанина: «Земля эта пустовать не должна! Она рожать должна, Митрич! А допустить ее гибель — это преступление, и мы с тобой преступники».

Объективно показаны и последствия «дачного бума» — «внедрение» горожан в деревне имеет свои плюсы и минусы. Иллюстрацией одного из минусов может служить колоритная фигура хапуги Гастронома, нагло похваляющегося наворованным добром, под стать ему те, кого с полным на то основанием окружающие презрительно называют «жулябия», «жигулятина». Трудности с законным приобретением необходимых строительных материалов порой толкают и неплохих по своей сути людей на нечестность; не случайно Парамон все чаще задумывается: не обратиться ли к помощи прокурора?

Естественно возникает в повести важная тема сохранения природы, в которой иные чересчур ретивые, а попросту говоря, ожадобевшие дачники видят только источник обогащения и варварски используют ее, не задумываясь о последствиях. В то же время автор чутко уловил и противоположную тенденцию — возникшую в последние годы у многих горожан душевную потребность приблизиться к матери–природе, к земле.

Нетрудно заметить, что и в этом произведении А. Черноусов средствами художественной литературы провел своеобразное социологическое исследование, и мысли писателя о «дачной проблеме» наверняка заинтересуют читателей.

Поднимая острые, наболевшие вопросы, писатель никогда не теряет социального оптимизма, уверенности в том, что наше общество способно найти верное решение любой проблемы, стоящей перед ним. Не случайно в душах многих героев А. Черноусова — это, конечно же, заметит каждый внимательный читатель — восхищение талантами, которыми так щедро одарены люди, сочетается с поисками гармонии: гармонии между природой и техникой (вспомним мечты о создании «добрых» к природе машин), гармонии технической (ибо, убежден автор и его персонажи, есть красота техники, красота изящного и точного технического решения, красота умного, рационального, высокопроизводительного труда), гармонии между городом и деревней (ведь и горожане, и хлеборобы работают рука об руку во имя одних и тех же высоких целей).

О чем бы ни писал Анатолий Черноусов, какую бы проблему ни затрагивал, — читатель всегда находит в нем собеседника, увлеченного теми же делами, которые волнуют всех и каждого. Писатель пытливо вглядывается в жизнь. Он представляется мне идущим в строю людей труда, всегда готовый, если понадобится помощь, подставить свое плечо.

Ю. Мостков

Когда время перевалило за полночь и когда всех слесарей–сборщиков уже пошатывало от усталости, мастер велел очистить машину от хлама, прибрать участок.

Оттаскивая в сторону инструмент, негодные детали и куски листового железа с рваными после газорезки краями, Андрюха Скворцов думал о том, что мастер, пожалуй, торопится с запуском, что не мешало бы еще раз пройтись по узлам, проверить, убедиться…

Однако рыжий электрик, стоящий у пульта управления, по приказу мастера стал нажимать на черные пусковые кнопки, и Скворцов почувствовал, как от волнения покалывает в кончиках пальцев.