Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2

Тася. Что же вы будете делать?

Костромин. Любой ценой, хотя бы ценой жизни надо вывезти дружинников отсюда.

Занавес

Продолжение того же дня. Светлое, безоблачное небо. Тепло. На платформе перед поездом. Группами и в одиночку прохаживаются пассажиры. Здесь появляется Акафистов, и за ним издалека следит Тася. Прошли. Явились и останавливаются парень с балалайкойи его спутники.

Один из спутников. Ударь, Егор, на радостях что-нибудь политическое.

Парень с балалайкой. «Было дело»?

Один из спутников. Ударь «Было дело».

Парень с балалайкой. Ударим… (Запел под балалайку.)

В это же время проходит раненый морской офицерс группой пассажиров. К парню с балалайкой подходит один из пассажиров.

Пассажир. Не стоит, фабричный, брось. Видишь офицера? Был под Порт-Артуром. Ранен. Тяжело им эти песни слушать.

Парень с балалайкой. Ежели раненый, то не стоит. И впрямь это обидно.

Голос. Не солдат ведь, а офицер… валяй… Пассажир. Лейтенант Шмидт [96] Шмидт П. П. (1867–1906) — социал-демократ, лейтенант Черноморского флота, один из руководителей революционного восстания матросов в Севастополе в 1905 году. Расстрелян по приговору царского суда в 1906 году. тоже офицер.

Голос. Тоже правда.

Пассажиротходит. Фабричныес озорством поглядывают по сторонам.

Один из спутников. Ударь, Егор, «Раз прислал мне…».

Парень с балалайкой. С нашим удовольствием. (Поет.)

Идут корнетс барышней.

Корнет. Я всем другим цветам предпочитаю только черные розы.

Барышня. Ах, ах… я никогда не видала черных роз.

Проходят.

Парень с балалайкой( поет).

Проходят пассажирыразных состояний и сословий.

Голоса. Все будем на ниве мертвых…

— И царство слепое и царь кривой…

— О Россия, Россия… Одни караблекрушения.

Проходят рабочие.

Голоса. Первой забастовала Казанская, за ней Николаевская дорога.

— И когда Трепов приказал «патронов не жалеть»? [97] И когда Трепов приказал «патронов не жалеть »? — Выражение из объявления петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова, которое было расклеено на улицах Петербурга 14 октября 1905 года, за три дня до манифеста о «свободе». Трепов предупреждал население, что полиции отдан приказ в случае беспорядков «холостых залпов не давать, патронов не жалеть».

— Тут же…

— Нет, это уже в середине октября…

— Вот ему и показывают, как не жалеть…

— Пожалеет.

Снова проходит Акафистови следом за ним — Тася. Среди проходящих Бородини Калязин.

Калязин. А где товарищ Костромин?

Бородин. Должно быть, дружинников успокаивает.

Калязин. А что их успокаивать! Народ отборный, полированный. Смотри-ка, Бородин, за этим телеграфистом неотступно следит младая дева.

Бородин. Ну и глаз у тебя! Я тоже видел, но внимания не обратил. (Глядя в сторону.) А то что за пара? Таких в иллюзионе и то не увидишь.

Калязин. Князь Скудин-Волынский со своей наложницей. В Париж собрались потешиться и в башкирской степи застряли. Миллионер.

Проходят князьи Ласка. Идут они медленно и самозавороженно. Среди фабричных оживление.

Один из спутников. Егор, ударь «Барыню».

Парень с балалайкой (поет).

Бородин. Озорует Русь-матушка. Кровь по жилам заходила.

Калязин. А князь и виду не подал… самостоятельный.

Бородин. Всех ты понимаешь, а машиниста раскусить не можешь.

Калязин. Его сам царь Соломон [98] Царь Соломон — израильский царь, славившийся по преданию своей мудростью и справедливостью. не раскусил бы.

Оба уходят. Проходят и задерживаются, увлеченные беседой, купеци адвокат.

Адвокат. Это хищно с вашей стороны. Вы хотите погреть руки на забастовках.

Купец. Истинно. Хочу. А почему мне этого не хотеть? Раз фабриканты не выполнили контрактов по поставкам, пусть платят. Я из них душу выну.

Адвокат. И много думаете загрести?

Купец. Загребу, не выпущу. Наше дело какое? Хищное дело.

Оба проходят. Идет морской офицерсо своими слушателями.

Морской офицер. Страшная драма нашего флота состояла в том, что наши потонувшие корабли имели броню толщиной в семь с половиной дюймов. Их пробивал любой японский снаряд.

Голоса. И до сих пор ту же броню делают.

— Какой ужас, когда великой страной управляют хищники и кретины.

Проходят. Идут корнети барышня.

Корнет. Эти цветы — наша фамильная гордость. Мой папа ежегодно возит черные розы в Лондон в подарок королевскому двору.

Барышня. Как вы должны быть богаты, господин корнет.

Корнет. Богат… не знаю. Я все на свете презираю, кроме красоты.

Проходят. Идет Акафистов, за ним — Тася, останавливает его.

Тася. Что мечешься, Прокофий?

Акафистов. Этот поезд… будь он проклят… Он прямо-таки поперек моей жизни стал.

Тася. А ты отправь его. Отправишь?

Акафистов. Отправлю.

Тася. Что-то очень легко соглашаешься.

Акафистов. С каких пор, барышня, вы такой недоверчивой сделались?

Тася. Но ведь поезд отправить — дело очень не простое?

Акафистов. Очень не простое.

Тася. А соглашаешься легко.

Акафистов. Боюсь я этого поезда, говорю вам. Горя с ним не оберешься. Скажите Костромину, чтоб пришел ко мне.

Тася. Да, я скажу. Он придет.

Оба уходят. Идут Юлай с красным флагом и Черемухин.