Леонид Пасенюк - Люди, горы, небо

Из темноты пододвинулся к костру Витька.

— Неправда, — сказал он, — . неправда, что до уровня зверя может опуститься каждый — один раньше, другой благодаря силе духа позже. Неправда это. Вон на «жучке» блуждали восемьдесят два дня в океане, у них давным–давно не стало еды, но ведь друг друга они не поели.

— Во–во, Витька! — поддержал его Станислав. — О чем я и толкую шефу.

Шеф улыбнулся. Ладно, ладно, он не спорит. Возможно, он не совсем точно сформулировал свою мысль. Социальные мотивы, нравственные принципы, благородство духа, воспитание… Все это, разумеется, влияет на человека.

Голод весьма могущественный фактор. Он правит миром: мыслями, чувствами, поступками людей. Но власть голода отнюдь не фатальна, нет, — охотно уступил шеф напору Витьки. И еда не единственное, что может волновать человека в часы бедствий.

Ночью забарабанил по тенту над палаткой дождь; вот он уже стал секущим, пробойным, как гвозди, а вот и рухнул на землю потопом, будто прорвалось небо. Море угрожающе зарокотало. Бешеные порывы ветра трепали палатку.

«Не устоит», — подумал шеф, на миг представив себя раздетым и несобранным во власти тайфунного ливня; зажег свечу, которую обычно строго экономил.

Витька надевал на себя все, что нащупал под руками, впопыхах засовывал в рюкзак разбросанные вещи.

Иногда ветер как бы стихал, но потом его таранно бьющие удары обрушивались на палатку с новой силой. Похоже, что сорвало тент, и вода теперь протекала по швам, бисерно проступала сквозь парусину. Слышно было, как вздрагивают и, подобно звенящим струнам, напрягаются оттяжки.

— Придется закрепить, — сказал шеф. — А то сорвет.

Его то и дело накрывало ослабевшим полотнищем, и он

зябко поеживался. Сверху на голову лилось уже ручьем.

— Бесполезно. Промокнешь в момент, а закрепить толком не закрепишь, — покачал головой Станислав. — Все равно вырвет с мясом. Уж лучше понадеемся на судьбу.

Вверху, у разрушенного кратера, что–то громоподобно ухало, в ущельях барабанно грохотала вода, ворочая камни. И вдруг хлестко, со свистом лопнули оттяжки, палаточная крыша упала, свеча погасла. Воцарился мрак.

— Ну вот, дождались, — сказал шеф с досадой.

— Как–нибудь переживем, — беспечно отозвался Станислав; у него было завидное состояние духа, будто ничего не произошло — так, налетел какой–то грибной дождичек. — Если нас и унесет, то вместе с палаткой.

Все–таки шеф выбрался наружу. Он попытался что–то там связать, но безуспешно.

— Вам помочь? — тоненько спросил Витька: он уже заранее дрожал.

— Не нужно! — прокричал снаружи шеф. — А вообще

следует вот что… следует всем выбраться, и давайте усядемся где–нибудь под защитой скалы. Палатку с барахлом оттащим туда юзом. Ну, как?!

— Это что в лоб, что по лбу, — сказал Станислав.

Но его кое–как уломали.

Остаток ночи сидели спина к спине и стучали зубами от озноба, пока к утру Станислав, воистину маг и чародей, не разжег в затишке костра. Он исступленно возился с ним часа два кряду. Наконец ему удалось закрыть собою и высушить собственным дыханием несколько щепочек. Воспламенившись, они мало–помалу дали начало тому гигантскому костру, которому даже тайфун оказался не страшен.

К утру облачность еще не разошлась. Было пасмурно.

— Море сегодня — сепия, — сказал, возвратившись с берега, Витька. — Будто тысячи осьминогов, испугавшись тайфуна, выпустили свои чернила. Вода черная, неласковая.

— Плевать, — сказал Станислав, — плевать, ничего не страшно, когда есть огонь.

— Если убрать из вашей жизни огонь, что–нибудь еще останется? — заулыбался шеф.

— Ничего. Нет жизни без огня.

— Нет дыма без огня, это верно. А жизнь, представьте, бывает, — не согласился шеф; он грел о кружку с кипятком красные руки и все еще простодушно улыбался: — Эх–ма–а!.. Как сказал поэт: «Холостой стаканчик чаю, хоть бы капля коньяку!»

Шеф вдруг бог знает о чем заговорил: о тех временах, когда люди каким–то образом обходились без огня, когда природа возникновения тепла была им еще неизвестна, когда они еще не научились добывать его посредством трения дерева о дерево или удара камня о камень.

У айнов, населявших когда–то Курилы, разумеется, был огонь; но жили они в общем незавидно: питались мясом морского зверя, птицей и при всей скудности такого меню даже рыбой пренебрегали.

— Нам совсем просто и легко здесь будет, если мы привыкнем смотреть на мир безыскусными глазами айнов, — медленно, с легкой грустью проговорил шеф. — И задним числом позаимствуем у них опыт приобщения к здешней чудо–природе. Одежду, например, они делали из птичьих шкур, сшитых сухожилиями сивуча, перьями внутрь. Как видите, сырьевой базой для пошива такой одежды мы тоже располагаем. Сверху мы ее можем, опять–таки по примеру айнов, украсить клювами кайр и морских попугаев, разными блестящими перьями, а окантовочку дать из узких полосок меха. Затем парки, надевающиеся через голову, — нечто вроде зимнего комбинезона, а?.. Подпоясавшись ремнем из сивучьей кожи, за пазуху такой парки можно складывать что угодно, как в рюкзак: жестянку с порохом, чай, сахар, вареный рис, мясо, какую–нибудь одежонку. Нередко айны туда же складывали и приносимые к кораблям зверобоев яйца морских птиц. Увы, иногда получалась яичница.

— Богатая перспектива, — буркнул Станислав.

— Лучше, чем ничего, — засмеялся Витька. — Ставлю десять против одного, что вы наизусть знаете Сноу, раз так подробно описали эту картину… насчет айнов…

— Вчера некоторые места перечитывал, — сознался шеф. — Книжка в смысле отдельных подробностей весьма ценная. А вообще, товарищи, у нас нет пока основательных резонов жаловаться на жизнь, а?.. Стихия, которая нас окружает довольно, я бы сказал, плотно, она пока… она пока сентиментальна, а?..

Рядом тихо посапывал и клевал носом Миша Егорчик. Шеф взглянул на него недоуменно и неприязненно: коллектор его все больше разочаровывал. Вдруг Егорчик встрепенулся и посмотрел на всех мутными глазами.

— А?.. — сказал он.

— Да нет, ничего, — успокоил его шеф. — Хотя скажите, кстати, как у вас проходит жизнь в эти последние дни? Как самочувствие?

— А что? — поспешно спросил Егорчик. — Я ведь ни на что не жалуюсь.

— Какой труд вы так усиленно штудируете?

— Книгу из вашей библиотечки — «Петрография метаморфических пород».

Станислав и Витька с любопытством прислушивались к неожиданному диалогу.

— Ага, так, так, — как будто обрадованно сказал шеф. — Только не держите ее подобным образом, вам трудно будет в ней разобраться. Она у вас кверху ногами.

Не краснея и не волнуясь, Егорчик перевернул книгу.

— Хотя у вас и высшее образование, — сказал шеф, и в голосе его помимо желания пробилась досада, — этот труд покажется вам в кое–каких местах непонятным и скучноватым. Не стесняйтесь спрашивать, Миша. Егорчик молчал.