Борис Изюмский - Путь к себе. Отчим.
- Название:Путь к себе. Отчим.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Ростовское книжное издательство
- Год:1979
- Город:Ростов-на-Дону
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Изюмский - Путь к себе. Отчим. краткое содержание
В книгу вошли две повести — «Путь к себе» и «Отчим».
Героями первой повести являются учащиеся ГПТУ. О разных судьбах этих подростков, о формировании их жизненных взглядов, об их нравственном мужании рассказывается в ней.
Вторая повесть писателя — о воспитании подростка в семье.
Путь к себе. Отчим. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В просторном вестибюле дежурные драили пол. Здесь стояло под стеклом знамя ЦК ВЛКСМ, а рядом висело обращение Алексея Стаханова: «Дорогие мои юные современники! Сегодня я обращаюсь к вам, как к родным сыновьям и дочерям. Именно вам предстоит продолжать дело, начатое ударниками первых пятилеток, нести дальше трудовую эстафету дедов и отцов».
Что бы ни рассматривали Егор с Гришей — спортивные кубки, галерею знатных людей, музей (девять воспитанников училища снаряжали корабль Гагарина), выставку моделей, — их не оставляло ощущение, что это все серьезное, настоящее.
Они заглянули в актовый зал с полукружием сидений, широким, приподнятым сейчас экраном, большой телеустановкой. В кабинете эстетики их внимание привлек барельеф женщины со странной фамилией Нефертити, ну, а балерину Надю Павлову — сразу узнали.
Они сейчас походили на молодых круглоголовых гусят, с любопытством взирающих на мир.
И каких только кабинетов здесь нет! Технического черчения, технологии металлов, обществоведения; и даже кабинет с настольным «полигоном», где, видно, обучали правилам автомобильного движения.
Егор в какой уже раз с неприязнью вспомнил: «Недоучки!»
Торжественная линейка, для посвящения новобранцев в «резерв рабочего класса», выстроилась на стадионе училища в семь утра.
— Под знамя — смирно!
И знамя, проплыв вдоль строя, остановилось на фланге.
Егор слышал, как их мастер Петр Фирсович Голенков — саженного роста, с прядями волос, похожим и на два светлых крыла над моложавым лицом, — сказал кому-то:
— Пустили двигатель!..
Первый урок был Ленинским. После звонка учащиеся разошлись по классам, чтобы встретиться с ветеранами войны и труда.
А второй урок у монтажников вел преподаватель спецтехнологии Константин Иванович Середа. Он понравился всем с первых же минут: корректный, деловитый и, как они определили, — современный. И внешностью, и манерой держать себя.
Константин Иванович среднего роста, спортивен, его легко представить на лыжах, в плавательном бассейне. У него здоровый загар, густая шапка вьющихся темно-каштановых волос, на которых и шляпа, наверно, с трудом удерживается, модная прическа с «полными баками», воротник в крупную клетку выпущен поверх темно-синей шерстяной фасонной куртки.
Обмениваясь позже впечатлениями об этом человеке, Егор и Антон пришли к выводу, что на прикрепленного преподавателя им повезло, как и на мастера: Фирсович, кажется, любил пошуметь, но — безвредно.
Середа сразу же провел ребят в свой кабинет, где были выставлены лучшие работы учащихся и смонтированный ими небольшой робот. Этот робот сказал ржавым голосом сначала по-английски, а потом по-русски:
— Разрешите представиться: я — Сенечка.
Поклонился, снял шляпу. Уши у него треугольные, над лбом-трапецией — металлический начес. Ребята глядели пораженно.
— Неужели и мы сможем… — мечтательно протянул Антон.
— Гарантирую! — уверенно пообещал Константин Иванович.
Серые глаза его смотрели спокойно, им нельзя было не поверить.
Он подошел к доске, мелом, без циркуля, одним движением начертил безупречную окружность. Затем быстро, точно набросал разметочным инструментом геометрические фигуры на металлических заготовках, начал объяснение. Ребята перешептывались:
— Вот это да!
Они и потом, позже, не однажды будут восхищаться умелостью своего преподавателя, тонкого знатока монтажного дела. А пока он вел беседу:
— Скажите, пожалуйста… Не торопитесь… Вдумайтесь…
Этот стиль им нравился, поднимал в собственных глазах.
Пообедав после занятий, ребята пришли в общежитие. Их переполняли впечатления от уроков, новых предметов, новых преподавателей. Они устали, но были взбудоражены.
Гриша, спрятав под матрац брюки, чтобы сохранилась складка, повесив на плечики рубашку в шкаф, присел в трусах и майке на свою койку. Крепкое, мускулистое тело его темно от загара, а белые волоски на руках, ногах походят на выступившую соль.
Каким малоразговорчивым и замкнутым ни был Поздняев, а Егор все же выведал у него, что отец Гриши — токарь-фрезеровщик — долго сомневался: следует ли отпускать сына в большой город с его соблазнами. Наконец поддался уговорам, но обещал вскоре приехать и «если что не так — забрать». И мать, работавшая в сберкассе, всячески противилась отъезду сына в «чужой город», даже плакала. Но он им уже написал, что все в порядке, пусть не беспокоятся.
Сейчас Гриша спросил:
— Вы заметили, у нашего Петра Фирсовича любимое выражение: «в таком сочетании»?
Егор расхохотался:
— Не заметил! А вот запомнил, он сказал: «Посеешь шуруп — новый не вырастет». Он говорит — как на качелях катается…
Да, Петр Фирсович любил, чтобы голос его то взлетал, то падал до шепота. В таких случаях мастер вытягивал жилистую шею и, распахнув пиджак, поигрывая подтяжками, спрашивал доверительно: «То — что? То — кто?» И, сев за стол, накручивал на палец прядь волос.
— Литераторша здорово говорила, я заслушался, — продолжал Гриша. — Да чертов Хлыев мешал, будто на гвозде сидел. И все резинку жевал! Учительница даже спросила: «Дожевали?»
— Этот ангел нам еще даст прикурить… — нахмурился Антон.
…Котька Хлыев за свои шестнадцать лет прожил бурную, незадачливую жизнь. Он дважды убегал из дома от побоев отца-алкоголика, прятался то на голубятне, то в сараях. В поисках лучшей доли ездил зайцем за тридевять земель к дядьке — испытателю вертолетов, — да не застал его в живых — разбился дядька.
Котька возвратился в большой город, неподалеку от своего рабочего поселка, где продолжал буйствовать отец. В городе Котьку вовлекли в компанию подростки Шура, Скважина, Пифа — искатели легкой наживы. Вместе с ними Хлыев ограбил школьный кабинет физики, но был пойман и препровожден в колонию для несовершеннолетних преступников. Вскоре, по амнистии, его освободили. Молодая женщина, лейтенант милиции Ирина Федоровна, после университета посланная комсомолом на работу в милицию, участливо отнеслась к Хлыеву, настояла, чтобы он подал документы в ПТУ. Но председатель приемной комиссии строительного училища, пробежав глазами Котькины бумаги, сухо сказал: «Принять не сможем».
И вот здесь-то Хлыевым овладела ярость. Он на глазах у комиссии остервенело разорвал в мелкие клочья свои документы, в том числе и свидетельства о рождении, об окончании восьми классов.
— Значит, заразный я! — кричал Хлыев. — Тухляк никому не нужный! На помойку меня! Да пошли вы… — Котька грязно выругался, окончательно убедив председателя комиссии, что в училище ему не место.
И опять Хлыев попал в милицию, к счастью — к той же Ирине Федоровне.
Она, как могла, успокаивала Котьку, когда он, всхлипывая, бился головой о стол и вскрикивал: «Все ненавидят!» Устроила его в общежитие, а сама добыла копии уничтоженных документов и договорилась с Иваном Родионовичем о приеме парня в его училище, к монтажникам — там ведь «ухари» нужны. Коробов энтузиазма не выразил: «Ухари? Я бы не сказал… Ну, рискнем».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: