Борис Изюмский - Путь к себе. Отчим.
- Название:Путь к себе. Отчим.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Ростовское книжное издательство
- Год:1979
- Город:Ростов-на-Дону
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Изюмский - Путь к себе. Отчим. краткое содержание
В книгу вошли две повести — «Путь к себе» и «Отчим».
Героями первой повести являются учащиеся ГПТУ. О разных судьбах этих подростков, о формировании их жизненных взглядов, об их нравственном мужании рассказывается в ней.
Вторая повесть писателя — о воспитании подростка в семье.
Путь к себе. Отчим. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Как вы полагаете: за что Чацкий любил Софью?
Надежда Федоровна поглядывала выжидающе. За лето ее питомцы очень повзрослели. Девчонки, прежде равнодушные к одежде, видно, стали теперь придавать ей немалое значение.
На голове у Антоши Хапона появилась буйная шевелюра. Хапон — изрядный позер, склонен разыгрывать из себя непонятого поэта-гения. Иногда мрачно ходит в одиночестве по коридорам или сидит за партой, уткнув лицо в ладони, презирая всех непоэтов и ожидая вопроса: «Сочиняешь?»
Антоша любит произносить громко, с напускным театральным пафосом:
— Какое невежество!
Или:
— Какая наглость!
Наигранно смеяться:
— Ха-ха-ха!
Модулируя баском, обращаться покровительственно:
— Мой дорогой!
А рядом с Сережей Лепихиным сидит новичок — Бакалдин. Он появился в классе совсем недавно.
— Так за что же Чацкий любил Софью? — повторила вопрос Надежда Федоровна.
Сережа задумчиво смотрит в окно. Стекло сечет осенний нудный дождь. Вдали, за Доном, никнет поредевшая роща, грустит кафе «Левада».
Сережа недоуменно хмурится. И, правда, за что любить эту противную, достойную презрения Софью?
Руку поднимает Бакалдин.
Сережа покосился на соседа. Странное у него имя — Ремир.
В первые дни Бакалдин показался Лепихину уродцем: большие, похожие на раковины радиолокатора, уши, все лицо покрыто крупными конопушками, забравшимися даже на губы.
Но позже этот Ремир стал даже нравиться Сереже: худенький, но подтянутый; простой темно-серый костюм сидит на нем очень ладно.
— Я думаю, — начал свое выступление Бакалдин, — любят не за что-то, а просто за то, что есть этот человек на свете…
Хапон громко произнес из угла класса:
— Ор-ри-гинально!
Надежда Федоровна внимательно посмотрела на Ремира:
— Наверно, это правда. Но ведь любят и за что-то!
«Конечно», — мысленно согласился Сережа и почему-то вспомнил, как после случая на Дону Варя сказала ему: «Ты все же ребенок!» И сердито подумал: «Взрослая какая!»
На перемене Сережа подошел к Ремиру. Тот стоял у окна и жевал бутерброд.
— Ты почему к нам в школу так опоздал? — поинтересовался Лепихин.
Ремир отломил половину бутерброда:
— Хочешь?
— Нет, спасибо…
— Мои родители — цирковые артисты, вечно разъезжают и меня на собой таскают.
Вот оно что!
— Гимнасты? — спросил Сережа.
— Иллюзионисты… Манипуляторы…
— О-о-о! А почему у тебя такое имя?
— Революция и мир, — кратко объяснил новый знакомый.
Звонок прервал их разговор, предстоял урок математики.
— Начинаются мои муки, — вздохнул Ремир.
— Какие?
— Я гуманитарий, в науках точных — ноль…
— Ничего, я тебе помогу, — подбодрил Лепихин.
После уроков вместе вышли из школы. На улице слякоть, неуютно. Они подошли к Дону. Правее моста, на приколе, стояло учебное судно «Альфа» мореходного училища. Казалось, осень сняла не только листья с деревьев, но и паруса трехмачтовой «Альфы», и она сейчас зябла на холодном ветру.
— А как учатся на фокусников?
Эта мысль не оставляла Сережу на всех уроках. Ремир усмехнулся, плотнее натянул кожаную шапку с козырьком.
— По наследству передается. Ты знаешь, два месяца назад в Париже был международный конгресс «магов и колдунов». Папа ездил!
— Да ну?! Вот здорово!
— Пятьсот человек собралось. Заседали тайно, за закрытой дверью. Новую технику обсуждали. Папе присудили «премию Оскара». А в Лондоне еженедельник волшебников выходит — «Абракадабра». Папа рассказывал: когда во Франции принимают в «Национальный профсоюз иллюзионистов», очень строго экзаменуют и берут клятву не разглашать тайны профессии.
— Ух ты! — с восхищением поглядел Сережа. — А ты секреты знаешь?
Ремир улыбнулся загадочно:
— Кое-что знаю. Есть даже такая книга — «Благороднейшие секреты и некоторые примеры ловкости рук». Ее написал в Милане почти четыреста лет назад Горацио Наполитано.
— И у твоего отца она есть? — впился глазами в лицо Ремира Сережа.
Фантазия его бешено заработала: «Вот бы изучить итальянский язык и научиться всем этим фокусам».
— Ну что ты! Единственный экземпляр книги хранится в Британском музее.
— А ты откуда сейчас к нам приехал?
— Из Казани.
— Повидал ты свет!.. — с завистью сказал Сережа.
— Повидал, — подтвердил Ремир. — Я люблю цирк. Папа пишет о нем книгу. Хочешь, кусочек на память прочитаю?
— Конечно!
Ремир поставил портфель на носки своих туфель и, мечтательно глядя поверх головы Лепихина, тихо начал:
— «Вы заметили, какими хорошими становятся лица у людей, когда они сидят в цирке? Восторженно блестят глаза у малышей, лица взрослых светлеют, в них появляется что-то веселое, озорное, та непосредственность, что стирает замкнутость, важность, годами приобретенную озабоченность… Любовь к цирку приходит в детстве, когда мы попадаем в мир сказки, чудес, где все неожиданно и возможно. Нашу душу покоряют красочность костюмов, яркость света, мы восхищаемся красотой и ловкостью тренированного тела, артистичностью и навсегда сохраняем эту свою привязанность…»
При последних словах Ремир резким движением ноги подбросил портфель выше головы, ловко поймал его и почтительно поклонился.
— А ты кем думаешь быть? — спросил Сережа.
Он ожидал, что Бакалдин сейчас признается: «Тоже фокусником». Но Ремир молчал. Ему, видно, не хотелось раскрывать свои планы перед малознакомым человеком.
Сережа уловил это.
— Да нет, не говори, если не хочется! — сказал он.
— Ну почему же… Папа любит цитировать англичанина Джакобса: «Матрос может стать проповедником, пастух — министром, но циркач остается циркачом». Не думаю, чтобы существовала такая обреченность… Я, например, буду философом-социологом, — тихо признался он.
Лепихин посмотрел недоуменно.
— Изучать явления и делать выводы, прогнозы… Синоптик, но только для общества… Как лучше жить…
— Интересно, — почтительно пробормотал Сережа, про себя удивляясь, каких только профессий нет на свете.
Раиса Ивановна встретила сына строгим вопросом:
— Где ты пропадал?
— Предположим, в школе, учился танцевать, — лихо сбросив с себя синюю куртку, подбитую мехом, ответил Сережа.
— Ну и как?
— Простое дело! Чем больше трясешься, тем лучше.
— Что же это за танец?
— Твист.
Хотел добавить: «Довольно гнусное занятие», но, прочитав на лице матери осуждение, передумал. Незачем идти на поводу у взрослых.
Сережа вошел в свою комнату, поставил портфель у стола, возвратился к матери:
— Три приятности и одна неприятность.
— Начни с последней.
— Трояк с минусом по немецкому. — И торопливо: — А литературка поставила пятерку.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: