Александр Розен - Почти вся жизнь

— Все это очень интересно. Тем более что командующий уже говорил о задаче, стоящей перед вашей дивизией, — овладеть рощей Фигурной. Сейчас мы поедем к вам — покажете, как учатся ваши люди, а потом познакомите меня с вашими планами.

Все дальнейшее Короткову запомнилось как сон. Они вышли из дома члена Военного совета и сели в его машину, забыв о своих лошадях. Приехав в дивизию, Виноградов провел члена Военного совета по всей территории Фигурной рощи, показывал все ее мощные укрепления, хитроумные заграждения и приказал Егорушкину провести с первым батальоном учебный бой: овладение передовой траншеей «противника». Член Военного совета наблюдал, как стреляют артиллеристы без видимых ориентиров, как связисты восстанавливают линию, как разведвзвод осуществляет поиск разведчика в тылу «противника».

Затем в штабной землянке Коротков показывал свое святая святых — карту, на которой разноцветными стрелами была изображена главная мысль — наступление дивизии на рощу Фигурную с левого и правого флангов и соединение наших двух флангов в тылу врага для окончательного его разгрома.

— Главное — это соединить клещи, — говорил Коротков, слыша свой голос откуда-то издалека.

Он понимал, что происходит экзамен на воинскую зрелость и что чем лучше он объяснит задачу, тем легче будет людям решить ее.

Член Военного совета уехал из дивизии поздней ночью. Коротков вызвался его сопровождать. Он впервые вспомнил о лошадях и попросил Виноградова не посылать за ними.

— Я сам, — говорил он, и Виноградов улыбался понимающе.

В штабе армии Коротков пошел искать лошадей. Им уже дважды задавали корм. Бойцы удивленно смотрели на прихрамывающего майора, который, ловко вскочив на свою лошадь, взял за повод другую и поскакал.

Желтая спокойная луна стояла над дорогой. Темные пушистые тени деревьев скрещивались под копытами лошадей. В морозной тишине был слышен только цокот копыт. Коротков вспомнил, с каким страхом он слушал доклад Виноградова, и засмеялся. Он знал, что предстоит еще очень многое. Надо учить людей, надо усилить разведку, надо еще больше породниться со штабной картой. Предстоит свидание с командующим, много разговоров, разных сомнений и волнений. Но Коротков уже знал, что его план признан. Он скакал по ледяной дороге и смеялся. Предчувствие победы коснулось его.

Наступление было продумано и решено командованием армии. Коротков наизусть знал приказ, но сегодня, перед наступлением, ему казалось, что он помнит только одно: дивизия имеет задачу овладеть рощей Фигурной. Эта фраза была настолько огромной для Короткова, что вмещала в себе все его чувства и мысли.

Виноградов ушел на свой наблюдательный пункт за час до операции.

— Ну, майор, желаю удачи, — сказал он, протянув Короткову руку.

— Успеха, товарищ полковник!

До начала артиллерийской подготовки Коротков несколько раз связывался с наблюдательным пунктом, проверял линию. Ему было приятно всякий раз слышать знакомый бас командира дивизии, казавшийся ему в это утро особенно уверенным.

В десять часов утра началась артиллерийская подготовка. Уже через пять минут по всему фронту стоял тяжелый и непрерывный гул, в котором слились тысячи выстрелов, свист невидимого полета тысяч снарядов, уханье разрывов на вражеской стороне. Гитлеровцы были подавлены огнем и сталью. Фигурная роща молчала, затянутая густым черным дымом.

Коротков знал, что артиллерийская подготовка идет хорошо и слаженно, но он знал также, что не снаряды, а люди решают успех операции. От людей, от множества людей, составляющих дивизию Виноградова, от того, как эти люди будут вести себя в бою, зависит конечный итог, и только люди смогут доказать правильность идеи наступления на Фигурную рощу.

— Перенос огня, — сказал капитан Бобычев, помощник Короткова, и Коротков кивнул головой.

Наступает решительный момент. Люди стремительным броском выскакивают из траншеи. Разрывы наших снарядов указывают путь…

Прошло пятнадцать минут. Никто в штабе не нарушил молчания.

— «Пальма»… — тихо сказал связист, когда запищала телефонная трубка.

Коротков быстро взял трубку:

— Сорок девятый слушает.

Затем лицо его просветлело: первая линия немецких траншей была занята. Виноградовская дивизия врезалась в Фигурную рощу с левого и правого флангов.

— Милые мои, дорогие, — шептал Коротков, склонившись над картой. Он по-прежнему принимал донесения, отдавал приказания, следил за связью, но губы его шептали: «Милые мои, дорогие…»

Здесь, в штабе дивизии, расцвечивая карту новыми значками и стрелами, он слышал бой и словно чувствовал биение его пульса. Два людских потока прорвались в Фигурную рощу слева и справа и достигли наконец необходимой глубины. Виноградов приказал этим двум потокам соединиться, так как главное было в том, чтобы клещи сомкнулись.

Успех дивизии, в особенности на левом фланге, был очевиден, но Виноградов и Коротков знали, что наивысшего напряжения бой еще не достиг. Они знали также, что как бы хорошо ни были подготовлены люди, как бы точно каждый из них ни знал свою задачу, сражение никогда не разворачивается в точности по плану.

На правом фланге было очень трудно. Здесь тяжело ранило командира полка Егорушкина, командир первого батальона был убит. Гитлеровцы удерживали свою последнюю линию траншей, прекрасно понимая, что взятие этой линии позволит нам сомкнуть клещи.

Коротков взглянул на часы: третий час дня. Правый фланг, который должен был в это время уже соединиться с левым, оставался неподвижным. Командир дивизии справедливо торопил правый фланг. Все было рассчитано на стремительность; промедление означало, что гитлеровцы сумеют подтянуть новые силы.

Коротков потребовал сведения, но штаб бывшего его полка не ответил.

— Товарищ ноль восемь, — сказал Коротков, — прошу вашего приказания. Я должен быть в первом батальоне. За меня останется Бобычев.

— Действуй! — услышал Коротков тяжелый бас Виноградова и выбежал из штаба.

Связной мотоцикл ждал его.

— Направо, — сказал Коротков водителю.

Водителю не надо было приказывать спешить, спешить что есть силы. Поднимая снежные вихри, мотоцикл мчал по знакомой дороге, перемахнул через траншею и, выехав на просеку, перешел на предельную скорость. Сквозь дым они проскочили просеку и остановились в расположении первого батальона.

Люди лежали, прижавшись к земле, черной от разрывов, с белыми подпалинами снега. Немцы били из хорошо оборудованного дота.

«Неужели же этот дот устрашил людей? — думал Коротков. — В течение нескольких месяцев люди готовились преодолевать куда более сложные препятствия и действительно преодолели их сегодня в бою… Нет, причиной того, что здесь не принято простое и единственно правильное решение, не неумение людей, а гибель командира батальона».