Сергей Малашкин - Записки Анания Жмуркина

— И опять, Прокопочкин, врешь, — не вытерпел Семен Федорович и открыл лицо. — Солдатам всем обещан рай, а ты говоришь — им места нету в нем. В святом писании сказано: бедные унаследуют жизнь на небеси. Солдаты, намучавшиеся и пролившие свою кровь на войне за царя и отечество, в первую очередь — в рай. Гаврюша, так написано в Евангелии? Подтверди, пожалуйста, мои слова. А солдатам, убиенным из оружия, или раздавленным танками, или отравленным газами на войне, только рай, рай и рай.

— А если в нем местов нету, тогда куда их девать? — заметил Синюков. — В рай последовали за эту войну дивизии, корпуса и целые армии. Так, наверно, такая давка и потасовка идет за места, за каждую тень под кустиком, что все ангелы сбились с панталыку. А может быть, и самому богу бороду выдрали за то, что у него нет порядка?

Обе Гогельбоген поднялись и испуганно, прямые, как оглобли, вышли из палаты. Нина Порфирьевна и Смирнова вскочили и, смущенно потупив глаза, хотели было уйти, но их задержал Игнат Лухманов. Остались на месте Стешенко и Мария Пшибышевская:

— Не уходите, — умоляюще попросил он, — после Прокопочкина я прочитаю новые стихи. А Гогельбоген напрасно ушли. Неужели обиделись на слова Синюкова?

Нина Порфирьевна и Смирнова сели. Стешенко сказала:

— Содержание сказки относится к отдаленным временам… ко временам царя Гороха.

— Согласен с Синюковым, — перебил Стешенко Семен Федорович. — Тогда была севастопольская война, и в раю было довольно тесновато.

— Да и теперь не просторно, — буркнул Синюков.

— Одних англичан сто тысяч отправилось в рай, а турок, французов и итальянцев… — не обратив внимания на слова Синюкова, пояснил Семен Федорович, — ну, и не нашлось в раю местечка солдату из сказки Прокопочкина. Так ему и надо — не опаздывай!

— На чем я остановился? — спросил Прокопочкин. — Да, солдатик спустился в ад. Не успел он осмотреться в новом месте, а черти его уже окружили, сцапали и к самому жаркому огню поволокли. Он выпрямился, прикрикнул на них: «Ах вы анчутки косолапые, забыли, как я вас в царском дворце об печку бил и двухпудовой гирей давил в суме?!» Черти, узнав его, отпрянули и побежали докладывать старому черту: «Ой, отец родной, солдат-то сердитый, что нас гирей бил, пришел в ад, хочет весь его разворотить…» Испугался сатана, залез в дальний угол ада и закричал: «Уходи из моего царства, служивый! Чего хочешь бери, а нам не мешай жить!» Солдатик погулял малость, попугал чертей и ушел. Поднялся в рай. Бог поморщился и скрепя сердце принял его, чтобы он не скандалил у ворот рая. «Сходи к архангелу Михайле и возьми у него ружье, — предложил бог, — и становись охранять райские ворота, Петр и Павел не справляются — устарели». Получив ружье, солдат стал у ворот. Видит — смерть идет. Солдатик остановил ее: «Куда, карга? Как смеешь в рай входить?!» Смерть ответила: «Я с докладом к богу идут. Мне надо спросить у него, каких людей он велит в этом году убивать: молодых али старых?» Солдатик ответил: «Бог никого не велел пускать без моего доклада. На тебе, карга, ружье, покарауль ворота и никого не впускай в рай. Пустишь — голову оторву. А я схожу к богу и сам за тебя спрошу».

Бог сказал солдатику: «Передай смерти, чтобы она в этом году убивала больше молодых… мужиков и баб». Солдатику стало жалко молодых мужиков и баб, не передал приказа божьего, сказал: «Карга, — беря от нее ружье, — бог велел тебе убивать в этом году всех генералов и офицеров». Смерть поверила, ушла от ворот рая и погубила всех генералов и офицеров. Прошел год, а солдатик с ружьем все рай караулит, с ноги на ногу переступает. Смотрит: генералы да офицеры в мундирах и орденах валом валят к райским вратам. Следом за ними — смерть, машет победно косой, покрикивает: «Служивый, отворяй ворота! Генералы и офицеры идут!» Солдатик струхнул, подумал: «А вдруг бог, увидав генералов и офицеров, догадается, что я его повеление не передал смерти так, как он велел? Нет, лучше не пущу их в рай». И он грозно закричал на смерть: «Кто тебе велел их гнать сюда? Разве ты не знаешь, что в Евангелии сказано? Там ясно написано, что богатым легче пролезть верблюду сквозь ухо, чем попасть в царствие небесное. Гони их обратно, всех в ад! Там давно приготовлено им место. Таков приказ бога!» Смерть сдала генералов и офицеров в ад и опять вернулась к воротам, чтобы спросить у бога: кого он велит убивать в этом наступающем году? Солдатик опять оставил смерть с ружьем у ворот, а сам отправился к богу за распоряжением. Бог велел передать смерти, чтобы она убивала мужиков и рабочих средних лет. Солдатику и на этот раз стало жалко мужиков и рабочих, так как сам был из мужиков, и он утаил повеленье божье от смерти. «Карга, — сказал он, — в этом наступающем году бог приказал тебе перебить всех богатеев, архиереев и попов. Да и царя Гороха заодно — уж больно стал стар царь». Смерть ушла выполнять божье повеленье. Прошел год еще, а солдатик с ружьем все охраняет райские ворота. Смотрит: богачи, архиереи, попы во главе с царем в рай прут. Позади них смерть победно косой машет, прикрикивает: «Служивый, открывай райские ворота! Богачи, архиереи и попы во главе с царем Горохом в царствие небесное идут!» А солдатик приклад ружья под самый нос смерти: «А это, чертовка, видишь?! Хочешь, за такие дела я тебе скулы сворочу! Гони их всех в ад! Таков приказ бога!» Смерть сдала и этих в ад и опять вернулась к воротам, чтобы получить новый приказ от бога, кого ей убивать в новом году. «Пошла, — сказал солдатик, — надоела ты мне до тошноты. Я тебе больше не слуга, не батрак и богу твоему. Иди сама и спрашивай у него». Смерть заковыляла к богу, а солдатик бросил ружье в сторону, плюнул и пошел на землю, поглядеть, как на ней народ простой живет и государством управляет без богачей, архиереев, попов, генералов и офицеров и царя Гороха. Вот и сказке конец!

Прокопочкин замолчал и отнял ладонь от глаз. Я увидел его лицо: верхняя его часть горько плакала, нижняя смеялась.

— Прокопочкин, откуда ты набрал таких сказок? — спросила не без ехидства Стешенко. — Удивительные, однако, они у тебя… Кажется, ты сам их сочиняешь!

— У народа, — ответил спокойным тоном Прокопочкин. — У народа. У него зерна столько нет в закромах, сколько сказок разных!

— Лжешь, Прокопочкин, на народ! — взвизгнул Гавриил. — За такие сказки гореть тебе в аду и не сгореть. Тьфу! — монашек плюнул и уткнулся лицом в подушку.

Сестры поднялись. Переглядываясь, они направились из палаты. Нина Порфирьевна задержалась у двери перед другой палатой, строго сказала:

— Прокопочкин, я запрещаю тебе рассказывать такие сказки, — и закрыла за собой дверь.

В палате стало тихо. Только хлюпало и сипело в груди Алексея Ивановича, — будто сипел в ней кузнечик. Первухин встал с койки Прокопочкина и, заложив руки за спину, прошелся вдоль койки и сел на нее. За окнами ярче голубело небо, белел снег на крышах домов. Беспрерывно дребезжали и гудели трамваи.