Николай Балаев - Ураган «Homo Sapiens»

— Вот они.

Справа, перед капотом, на голубовато-зеленых полосах ягельника виднелись четкие следы траков, перекрытые отпечатками полозьев балка.

— Это туда, — сказал Генка. Погнали машину дальше, пока не уперлись в крутой борт долины. — Обратно нет.

— То, что надо, — сказал Михаил. — Все на месте.

След трактора с балком привел к ручью метра в три шириной и дальше пошел вдоль его берега, в верховья.

Посмотрели по карте: ручей вытекал из озера Ледяного.

— На озере, — кивнул Михаил, — Оттуда сейчас голец и хариус скатываются после зимовки. Двигаем.

— Не удерет снова? Услышит мотор… Лови его в горах.

— Да-а, — согласился Михаил. — Не подумал… Значит — что?

— Пешочком надо, — Генка тряхнул длинными волосами, и глаза его весело засветились: — Скрадом.

— Правильно, Гена, — Михаил кивнул. — Но с оружием осторожней.

— Не маленький, — буркнул Генка. Достал из рюкзака солдатский ремень, пристегнул и перевел кобуру за бедро. — Обучен.

— Хорошо. — Михаил помолчал и подумал, что пришло время доверить помощнику первую роль. И он сказал:

— Вот глянем, как ты обучен. Командуй.

Генка удивленно уставился на него. Михаил глаз не отвел.

— Уг-гу… — Генка понял. В голосе его что-то хрипнуло, он покашлял. Потом ухватил скобу над дверью, выдернул из щитка ключ зажигания и легко прыгнул на затянутую ягелем щебенку:

— Пошли.

За вторым увалом они услышали постукивание и увидели трактор. Двигатель колотил на малых оборотах, в кабине никто не сидел. Михаил остановился у дверцы, а Генка пошел вокруг и сказал оттуда, где крепится бак с горючим:

— Рыба. Смотри-ка — целый мешок.

Михаил открыл дверцу. В лицо вытек клуб горячего, сырого, пропитанного машинным и сивушным маслами воздуха. Водитель лежал на сиденье. Под щекой шапка. Конопатую, цвета старой меди лысину обрамляет легкий седоватый пушок. Тоже из небесного сословия? — усмехнулся Михаил… «По образу и подобию»… Спит. Михаил потряс его за плечо. Человек медленно вывернул голову, и с помятой физиономии глянули мутные глаза. Увидев незнакомца, человек приподнялся на руках, сел.

— Инспекция рыбнадзора, — сказал Михаил стандартную фразу. Разве мог он помыслить, что чуть не предъявил сию «визитную карточку» в последний раз.

Парень задергал бессмысленно руками, выключил двигатель трактора, двинул ногой какие-то железяки, потряс головой и наконец уставился на Михаила уже осмысленным взглядом. Веки зло сузились, похмельная опухоль как-то стекла с лица, оно вытянулось и отвердело.

— А-а-а, Комар… Все зудишь по тундре, не боишься… — он опустил правую руку куда-то за ноги, к полу.

В секундной тишине Михаил услышал шаги Генки с той стороны трактора, увидел, как вертанулась на второй дверце ручка и она стала открываться, но в ту же секунду водитель из-за коленей выдернул ружье и заорал высоким пронзительным голосом:

— Жри-и-и, сука!

В лицо Михаилу пыхнул серый дым, он ощутил удар в грудь и успел услышать еще один, непонятный, шипящий звук:

— Ш-ш-шшфф-фух!

Мир крутанулся, и, когда Михаил стал падать, он погас. Звуки и свет — все пропало в черной тишине, вязкой и блестящей, как растопленный гудрон. Но постепенно из этого черного блеска вылился новый свет, и Михаилу открылся странный завораживающий мир. Неба не было, земли тоже. Во все стороны громоздились горы, по ним прыгал ручей и моляще распевал призрачным тонким голосом:

— Вста-вай! Вста-вай!

Воды ручья опоясывали скалы и утесы, текли вверх на стеклянные вершины и оттуда вновь прыгали вниз и все пели и пели только одно слово, но оно с каждым кругом грубело, а голос становился как будто знакомым. И когда Михаил окончательно узнал этот голос, он открыл глаза.

Генка увидел, как шевельнулись его веки, с коленей упал на спину и долго выдыхал словно закаменевший в груди воздух.

Михаил тоже вздохнул, ощутил боль в груди и поднял руку.

— Не щупай, — сказал Генка. — Нет там дырки. — Он сел и катнул на ладони перед лицом Михаила свинцовый кругляш: — Вот, подобрал на память. Заряд самодельный, патрону сто лет да три дня в стволе, в сырой кабине, жара… Давай, помогу встать. Шок у тебя был от удара.

Михаил поднялся. Ноги держат. Пощупал грудь. Болит. Тут вот, слева от второй пуговицы, на ватнике. Спасибо, телогреечка, российская одежка, сработала за панцирь. А запах-то! Протухшая кислятина. Порох так пахнет старый, отсыревший, когда не сгорит, а истлеет… Да-а… Неожиданно многовато стрельбы с этим затянутым делом. И впереди еще… Порох, порох… — Слух поймал мелодичный звон ручья. — и тебе, водичка, спасибо, вовремя ты его подмочила. Должник я твой.

Михаил посмотрел вокруг и у трактора на полушубке увидел связанного «козлом» — руки сзади притянуты к ногам — стрелявшего в него парня. Во рту кляп, конец капронового линя намотан на фаркоп.

— Точильщик, — сказал Генка.

— Не слишком ты его? — Михаил подошел и выдернул кляп.

«Точильщик» сплюнул несколько раз и сказал:

— Ну, падлюки, погодите! Шибко тебе, Комар, повезло, но все одно — дозудишься: бог, он троицу любит. На тебя не только мой жакан накатан. Авось чей поймает. Думаете, Максимыча повязали, дак все? Не-е, у него дружков закадычных много… — Он сильно втянул воздух и визжащим голосом завопил:

— Ребя-я-яты-ы-ы!

Генка выхватил из руки Михаила кляп и сунул в открытый рот. Парень захлебнулся, замычал и, выгибаясь, застучал по гальке головой.

— Необъявленные войны — самые жестокие! — яростно оскалился Генка. — Они могут стрелять, резать, бить… Пусть прочувствует, что и мы всерьез. А иначе и быть не должно — Земля за спиной. — Он снова наклонился, выдернул из кобуры револьвер и резко ткнул стволом в скулу «точильщика»: — Попробуешь развязаться — догоню и кончу. Слово.

Тихие плесы ручья переменились быстринами. Берега, чуть приподнятые над заболоченной, с частыми моренными грядами тундрой, заполонила полярная березка.

— Хариус, — сказал Генка, приглядевшись к воде. Стайка небольших рыб метнулась с переката в бочаг. На темных телах около голов Михаил успел разглядеть светлые колечки.

— Объячеена рыба. В сети побывала, сорвала чешую, но проскочила. Двухлетки. А крупной не видно. Плохо.

Они пошли дальше. Стайки стали встречаться густо, но вся рыба была одной величины, точно откалибрована. Да тут и не трудно откалибровать: ставь у выхода из озера сеть — весенняя рыба сама полезет, инстинкт погонит. И ни одной зеленой спины — нет гольцов. Наверное, уже все в бочках да на вешалах. Неужели опоздали? Сегодня только воскресенье. Да, разворотлив Гриня. Успел забрать крупную рыбу, производителей. А мелочь налим доберет, ему теперь некого бояться. И оборвана цепочка… но почему трактор в поселок всего с мешком рыбы? Нет, что-то не так…