Юрий Васильев - Право на легенду

Егор тогда рисунок свой показывал, там над поселком купол висел, как шапкой все равно людей накрыли. Вутыльхин обиделся. «Я под куполом жить не буду, — сказал он. — Я не мышь белая, чтобы меня без воздуха душить». Вот они и давай смеяться — прямо руками махали, только ты не смейся, а сперва спроси у тундрового человека — нужен ему купол или не нужен?

Потому же, конечно, Егор говорить стал, что это для детей и для цветов, а кто не хочет, тому и так обойтись можно. Сразу надо было говорить, тогда бы и руками не махали.

Вутыльхин посмотрел на солнце и понял, что успеет к обеду: двенадцать часов было, а идти всего ничего — и вдруг почувствовал что-то, отчего ему стало жутко; он напрягся в неестественной, неудобной позе, словно замерев на лету, — дрогнула под ногами земля, судорога свела тундру, воздух загустел, еще не расколотый грохотом, но, подняв голову, он уже увидел, как взметнулась к небу Колун-гора, разорванная на куски ярким белым огнем.

В тишине упал Вутыльхин на землю, прикрыв голову руками, спасаясь от грома, который сейчас обрушится на него, спасаясь от страха, схватившего его за горло… А тундра все продолжала дрожать под его распростертым телом, и ветер с горьким запахом взрыва шевелил волосы на его голове. Уже ничего не было вокруг, ничего нельзя было сделать, оставалось только лежать, вцепившись в землю, и он лежал, пока не услышал ровный, густой, очень знакомый гул — это шли бульдозеры, шли, чтобы раздавить его тут, задыхавшегося от бессильного горя.

Тогда он поднял голову, чтобы увидеть все это, и увидел, как в чистом и ясном небе, прорезая его тупым своим острием, по-прежнему висит над поселком Колун-гора, только теперь не дым, а густое желтое облако взрыва сползало по ее бокам…

Сергей Грачев и его товарищи ничего в этот день не слышали: очень уж далеко забрались они в тундру. Да и работа их так прищучила, что лопни земной шар пополам, они бы только поморщились. Правда, еще рано утром, когда передавали обзор газет, Сергей включил «Спидолу» и узнал, что взрыв назначен на сегодня — так рассказывал в своем интервью автор проекта Коростылев, и что возглавлять работы по выемке грунта будет знатный бульдозерист области Даниил Романович Пряхин.

— Успел, — сказал Володя Кочубей. — Успел именинник пирог делить.

Сергей ничего не ответил. Успел — значит, успел; значит, повезло человеку. Очень хотел — и повезло. Как ни сопротивлялась земля, никуда не делась, все выложила, что имела. Теперь кончай бурить, передавай дело солидным людям. Солидные люди раскинут табор — целый городок будет на Глухарином заместо ихнего сарая. Вертолеты начнут летать сюда по расписанию. Товары повышенного опроса доставят. И пойдет дело с размахом. А к осени, глядишь, салют из ружей произведут, прочитают свои имена в газете. Ордена, возможно, будут. Или медали. Медали — это наверняка.

Ровно в двенадцать часов буровой мастер остановил станок.

— Лады, ребята, — сказал. — Открутились. Поздравляю вас.

Сергей стоял вместе со всеми. Он подумал, что минута эта должна быть торжественной; потому что в эту минуту они закончили свою большую работу, хорошо ее закончили, досрочно и тому подобное, но ничего особенно торжественного не получилось. Люди устали. Да и не в первый раз.

— Поздравляю, — снова сказал мастер. — Идемте ко мне. Примем за это дело.

Сергей тоже выпил вместе со всеми. Потом постелил под навесом телогрейку и лег отдыхать. Ох, как же он теперь отоспится! За все отоспится и впредь, чтобы запас на будущее был.

Мысли у него текли вяло, тускло, так, ни о чем. И только уже в середине дня, когда высоко над партией прошел самолет, Сергей подумал, что через неделю, когда вернется механик, он тоже, наверное, сядет в самолет и полетит. Жену повидать надо. Все пуговицы у него на рубахах поотрывались, белье не штопано. И вообще…

— …Как меня слышишь, Александр Касимович? Хорошо слышишь? Ну, здравствуй! Принимай во владения… Завтра к утру «Урицкий» подойдет, «Гижига»… тогда и швартоваться начнем. Здоровье не шалит? Молодец! Надюша как? Что ты говоришь? С удовольствием я к тебе загляну, только поработаю сперва, обстановочка у нас аховая, сам понимаешь!

Варг сидел у аппарата ближней связи. Маленький зеленый ящик с неожиданным названием «Акация» позволял говорить с судами только в пределах прямой видимости, и поэтому, хотя караван едва маячил на горизонте, можно было считать, что свидание состоялось.

Первым откликнулся Саша Дон, то бишь Александр Григорьевич Донцов, тезка и однокашник, ныне прославленный капитан прославленного ледокола. Голос у него по-прежнему рыкающий, мембрана в телефоне выгибается, а только, похоже, в этом году последнюю навигацию делает.

— …Обстановочка, говорю, аховая. Ну, не впервой, сообразим. Слушай, хочешь я тебе мартышку подарю? Здоровый такой мужик, мы ему тельняшку справили — настоящий морской черт, да еще полосатый. Хочешь?

— Побойся бога, — сказал Варг. — Чем я его кормить буду? Не люблю я обезьян, шустрые они очень.

Вот дожился бравый капитан, мартышек с собой таскает. А ведь это с ним, с Сашей Донцовым ходили они на торпедном катере, с ним хлебали воду, когда стукнули их возле Констанцы, с ним потом и на Север подались, только у Саши вот уже десять лет флагманский ледокол, а у него ледовый буксир — и тот отобрали.

— Александр Касимович, с навигацией тебя! Добрались, понимаешь, с превеликими неудобствами. Как шли? Не шли, а мучились. Ладно, чего там. Скажи, пожалуйста, я у тебя осенью книгу не оставлял? Эту, как ее… «Консуэло», кажется. Оставил? Вот хорошо, мне жена всю плешь переела, библиотечная, видишь ли.

Это вышел на связь Николай Панюшев, молодой еще, пятый десяток едва разменял. Долго ходить будет. Если, конечно, поосторожнее ходить будет, а то в прошлую навигацию подзалетел — прямо среди бела дня напоролся на битый лед, винт ему сразу же и срезало. Стоит посреди этой катавасии, весь словно кусками колотого сахара обложенный — ни вперед, ни назад. Пришлось Варгу его оттуда вытаскивать.

— …Здравствуйте, Александр Касимович! Очень рад вас слышать. Я вам кактус везу, маленький, зато красивый. Нет, я не знаю какой, я же в них не разбираюсь.

— Вот спасибо! — сказал Варг. — Это уважил. А то некоторые мартышку мне хотят сбагрить. Как Наташа? Дитем еще не обзавелась?

Оказывается, обзавелась. Да еще каким! Мальчишка, зовут Ерофеем — это в честь Хабарова. И Алеша Румянцев, самый молодой капитан в пароходстве, стал торопливо рассказывать, сколько было у сына при рождении килограммов и сантиметров, сколько имеется у него зубов и какого цвета волосы на головке, которую — представьте себе! — мальчик начал держать раньше положенного по науке срока, а Варг, слушая его, с улыбкой вспоминал, как два года назад молодой, красивей, удачливый и от всего этого страшно пижонистый капитан принимал у себя в каюте очаровательную журналистку, которая специально прилетела написать очерк о самом молодом судоводителе.