Джамиль Алибеков - Планета матери моей (Трилогия)

— Бригадиром назначен я.

Лицо Икрамова прояснилось. Однако он не удержался от последней шпильки:

— Ваш выбор, товарищ Сохбатзаде? Конечно, когда дело заваливается, Медведя-Гуси не пошлешь. И на Галалы надежда плохая. Нужен добросовестный человек.

— Может быть, подумаем сообща о составе бригады? — поспешно вставил я. — Предлагаю Ахмеда.

— Какого Ахмеда? По прозвищу Будильник? — поинтересовался начальник. — Говорят, он без будильника не просыпается? Однажды забыл завести, опоздал на три часа.

— Это компания Галалы вам наушничает? — вскинулся Икрамов. Он не принимал желания Сохбатзаде установить между нами дружелюбный тон разговора.

— Вторым взял бы Гуси, — продолжал я.

— Медведя-Гуси? — переспросил Икрамов и рубанул ладонью воздух. — Да ни за что!

К моему удивлению, начальник тоже покачал головой.

— Гуси рвется в атаманы, он будет тебе мешать. Некоторые поддаются его влиянию. Разумнее отделить его от бригады. К тому же груб, неотесан, задирист. Ввяжется в какую-нибудь историю, опозорит всех.

— Ну для прямого дебоша он достаточно хитер, — не согласился Икрамов. — Волк выбирает ночку потемней. С нефтяниками Гуси связываться поостережется.

Ахмеда мне удалось отстоять. Напирал на то, что водитель с большим опытом и уже раньше работал на песчаных почвах.

Выехать требовалось на следующий день. Беспокоили две вещи: сильный снегопад и занятия на вечернем отделении института. Все мои сокурсники тоже работали; у многих день был ненормирован, как и у меня. Из-за этого нас частенько таскали в деканат.

Сегодня мне опять велели зайти к декану. Одно к другому. Что мне говорить, как оправдываться!

— Еще несколько пропусков, — сказал декан, — и вас не допустят к зачетной сессии.

— Знаю.

— А если знаете, почему неаккуратно посещаете лекции?

— У меня бывают дальние рейсы…

— Нас это не касается. Хотите учиться, поменяйте место работы. Гоняться за заработком и быть прилежным студентом несовместимо.

— Поверьте, я очень хочу учиться!

— Мы этого и требуем от вас. Сессия первого курса весьма ответственна. За ней может последовать отчисление. Вы предупреждены, Вагабзаде.

— Прошу вас, еще неделю… У меня сейчас очень важное задание!

Декан взглянул исподлобья с осуждением и брезгливостью.

— Всех денег все равно не загребете, молодой человек.

— Не из-за денег я!

— Как же, рассказывайте сказки. Неделя спекуляции в северных областях — десять тысяч в кармане. Больше, чем ваш профессор получит за полгода умственного труда.

— Вы читали в газетах про Боздаг? Там нашли нефть. Богатое месторождение, которое может вернуть Азербайджану славу главной нефтяной республики!

— Значит, уже подсчитали, что на нефти можно зашибить больше, чем на фруктах?

Мое терпение лопнуло.

— Могу я написать заявление и получить академический отпуск?

— Отстать на целый год? Не дорог вам институт, Вагабзаде! Ступайте. Пишите, что хотите!

На лекции я сидел с гудящей головой. Все смешалось в мыслях: несправедливость декана, близкая сессия, возможное отчисление из института, завтрашняя дорога в Боздаг по оледенелым кручам. Каждое из этих тревожных размышлений тянуло в свою сторону, будто я уже чувствовал на шее петлю аркана.

Бесцельно бродя по улицам, я замечал, как выросло автомобильное движение. Машины шли потоком, и мой грузовик был одним из тех, кто увеличивал этот поток еще больше. Не знаю, почему я в тот вечер праздно шатался по тротуарам, хотя благоразумнее было бы вернуться домой, пораньше лечь и хорошенько выспаться перед дорогой.

Меня так теснили толпы прохожих, что я сошел на мостовую и тотчас увидел прямо перед собой передок машины. Инстинктивно отскочил назад, шофер вильнул вбок. Меня слегка задело.

Нас обступил тесный круг прохожих.

— Ротозей! Зачем лез под колеса?

— Ну, братец, тебе еще повезло!

— Запиши номер, он превысил скорость. Мы свидетели!

— Машин, что ли, не видал? — окрысился шофер. — Сиволапый деревенщина! Прете в город без нужды…

Я молча перешел дорогу, сел в автобус к окну и, прикрыв глаза, снова предался своим мыслям и воспоминаниям. Когда мать впервые попала в Баку, она спросила:

— Сынок, в какой стороне здесь Мекка?

— Зачем она тебе?

— А вдруг неожиданно умру? Надо знать, куда обратить лицо, бросить последний взгляд.

— Я совсем не хочу, чтобы ты умирала, нене.

— И все-таки скажи. Мне так легче. Буду знать, в какую сторону иду. Человеку без этого нельзя.

Матери нет рядом со мною, а голос так и звучит в ушах: «Человек должен знать, куда лежит его дорога!» Тогда я упрекнул ее в излишней набожности, но теперь видел в словах совсем иной, более общий смысл. Верное направление необходимо в любом случае. Недаром существует поговорка: тот заблудится, кто смотрит сразу в обе стороны.

Вот зажегся зеленый огонек по пути к будущему нефтепроводу Боздага. Задание особой важности, и оно поручено мне. Какая удача!.. Но ведь в город я приехал совсем не за этим. Благословляющий взор матери, глаза Халлы, полные надежды, — они сопровождают меня неотступно и ждут только одного, чтобы я учился. А на этой дороге как раз вспыхнул тревожный запрещающий свет. Что же делать? Чем пожертвовать? От чего отступиться?

Вот когда мне позарез необходимо мудрое наставление нене. Зачем ей понадобилось знать, в какой стороне Мекка? Чтобы соразмерить с нею свое движение, не кружить, не заплутаться в незнакомом месте. Идти всегда прямо. Вот в чем секрет! А где прямота моей дороги? Как жить, чтобы не раздваиваться?..

— Эй, парень! — раздался зычный голос водителя автобуса. — Последняя остановка. Дальше идем в парк.

Я вышел и оглянулся. Видимо, час был очень поздний. Лишь в редких окнах горел свет. Да и он как-то неприятно подмигивал, будто насмехаясь над моей душевной сумятицей.

С работы я возвратился затемно. Почти целые сутки за рулем вымотали силы. Хотелось поскорее лечь в постель, вытянуть занемевшее тело, расслабиться. Но в дверь постучали. Это оказался Билал. Последнее время мы как-то не успевали с ним перекинуться словечком.

Вообще-то Билал был замкнутым парнем. Он не отличался общительностью, его внимание было постоянно направлено на слишком серьезные вещи, которые не всех интересовали. Он производил впечатление неуживчивого человека. Но у меня с ним быстро наладился контакт. Чаще он соглашался с моими суждениями, а если чего-то не принимал, то не горячился, не сыпал словами, лишь нервно листал книгу и постукивал пальцами по переплету. Серьезные карие глаза обращались тогда ко мне с некоторым удивлением: как это я не разбираюсь в простых проблемах? Однажды он даже обиделся.