Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя

Иду добывать дрова. Смотрю, где снег выпирает валиком, там валежина. Сподручные сушины обламываю. Таскаю к вагончику. Совсем темнеет. Забираюсь в вагон. Подбрасываю в печь. Экономно — ночь длинная, а дров мало. Без топора много не наломаешь. Дрова длинные, дверка не закрывается. Пахнет дымом, ест глаза. Когда дрова разгораются, становится светлее, уютнее. Ложусь на бок. Мучительно дергает под коленом, ломит поясницу. Под головой низко, неудобно. А тут еще ветер то и дело открывает дверь. Злюсь. Дверь покоробило, в притворе не подходит. Сгибаю крючок и засаживаю палку между косяком и дверью. Под голову выбираю из дров добрую орясину. Вообще под голову лиственница не годится. Лучше осина или сосна, а где взять? Сон не идет. Хоть глаза выколи. Всякие мысли лезут. Дела на ЛЭП идут неважно, на такой высоте и такие мари. А тут еще лесу нет. Лес тоже не выходит из головы. Да и просто так не могу уснуть. Кости мозжит. В вагончике жарко, а с меня холодный пот валит, все мерзну. Натянул Славкину рубаху. Кручусь с боку на бок. Забылся.

Проснулся — не могу сообразить, где я и что со мной. Пить хочется. Шарю котелок, даже руки трясутся. Припал будто с сильного похмелья, не чувствую, как вода в горло катится. Постучали. Тогда сообразил.

— Входи! — кричу. Но вспомнил: дверь-то я закрыл. Выбил палку, пнул дверь — никого. Что за черт? Померещилось. Не помню, как и до нар добрался.

А Славка вернулся лишь на третий день на вездеходе с ребятами. У меня фурункулы, что называется, расцвели. Было мне худо до того, что я не узнал своих друзей.

Эта река режет хребет в узком каньоне. Мы с Нельсоном полазали по ее отвесным скалам, поглядели подходы. К переправе можно было подобраться разве только с неба.

Нельсон тогда как бы между прочим сказал:

— Вертолетом надо работать, — и тут же добавил: — Кипяченое молоко лучше сырой воды.

Я не понял к чему это, но переспрашивать не стал.

А вот вечером третьего дня, в сумерках, огонь еще в палатке не зажигали, ввалился закуржавленный человек. Первым узнал его Андрей.

— Да это же дядя Федя. Мужики, нате, смотрите.

— Ах ты, — сказал Талип, стаскивая с Феди треух, торбаса.

— Лыжа, сволочь, — простонал Федя, — подвела.

Андрей уже приволок обломок лыжи.

— Видали, мужики?!

— Так можно и околеть, — подытожил Славка, рассматривая обломок самодельной лыжи.

Парни усадили Федю за стол, поставили кашу, чай. Сами молча ожидали, что скажет профорг. Не марки ведь клеить пожаловал. Федя не торопясь доел кашу, вкусно облизал ложку, отложил ее, погрел о кружку руки…

— Ну так вот, братва. Утопили мы станок, а переправы не взяли и не взять.

— Это как?

— Погоди, дед. Люди все целы, а станок утопили. Было так. К реке вышли еще на прошлой неделе. Берега у нее, ты сам знаешь, как щеки, а тут еще Нельсон торопит. Стали спускать станок на лебедках и угодили в пропарину — ну и…

— Что же вы, ребята, не посмотрели прежде?

— Смотрели, Димка, да мертвяк не устоял. Ну и вот… — Федя глубоко затянулся папироской и закашлялся от дыма. Скулы на его лице еще больше выступили, и на обветренной коже встопорщились редкие волосики неопределенного цвета.

В тишине было слышно, как драл палатку ветер.

— Нельсон велел тебя, дед, спросить. Если не придешь, то кому он должен передавать бригаду?

— Наверное, надо вначале достать «утопленника», а потом бригаду передавать.

— Нельсон тут ни при чем.

— Пусть делает тот, кто при чем.

— Сами утопили, сами достанем.

— Человек к вам за помощью, а мы его строгать, — не выдержал Димка. — Небось когда мы разморозили двигатели, Нельсон ни слова не сказал и отдал свой.

— То было другое дело.

— У нас не бывает другого, дед, — буркнул Талип. — Все дело наше.

— А сами-то ребята кого хотят вместо Нельсона?

Федя затянулся, сглотнул слюну, задержал дым.

— Меня ставить собираются, твоего решения ждут.

— Ну а сам-то ты?

— Я и так у дела. По мне, дак лучше бы Талипа.

— Талипа, говоришь? — усмехнулся Димка. — Губа не дура, а сам-то?

— У нас каждого можно поставить, каждый работу знает, — не повышая голоса, ответил Федя. — Так что давай ближе к делу, — добавил он и от «бычка» прикурил новую папироску.

— Со станком сейчас глухо. Бери свой, Димка. Будем вместе брать переправу. С двух берегов сподручнее.

— И мы так говорим, дед, — поддержал Федя. — Вы вяжете анкерную опору на одном берегу, мы — на другом. Надо двигать. Что еще скажешь, дед?

— Решайте, я могу и приказать, но решайте сами.

— Приказать-то можно, но надо по совести.

— Ушлый ты, Федя, так и сочишься в душу, — засмеялся Славка. — Ну как там ваши?

— Не скисли, — улыбнулся Федя.

— Это хорошо, — одобрил Славка. — Но вы, ребята, смотрите. У вас же в прошлом году только трубы тракторов торчали из мари.

Да, досталось тогда Феде с Нельсоном. На двух тягачах перевалили горы и всю ночь хлебали вонючую жижу, но тракторы вытащили.

— Палатки брать, дед, свертывать?

— Давай, Талип, собирайся. Крупу, селедку, масло, куль муки бери.

— Курево, курево не забывай, — подсказывает Федя. — Оползень у нас запечатал распадок, так что на центральную усадьбу не скоро выберемся.

И каждый занялся своим делом.

— Дед, санки брать? Если на реку пойдем, пригодятся! — кричит Андрей и уже несет мне ящик. — А технику инструментальную?

— Ну бери заодно и технику. Без инструмента как же…

— Я тоже думаю — пригодится, — Андрей укладывает ящик на санки, прикручивает его проволокой.

— Ты, Андрюха, не крутись под ногами, — останавливает Андрея Димка.

— Я же помогаю.

— Ну помогай, помогай. Укладывай штаны, собачьи котелки, на бугра не обижаются, — говорю я Андрею.

— Я, дед, и не обижаюсь, это тебе показалось.

Андрей помогает Талипу насыпать в мешочки крупу, вермишель. Отрезает от шнура куски и прикручивает ящик к санкам. Димка с ребятами на улице «пакуют пену», укладывают метизы, такелаж. Как всегда при переезде, барахла набирается невпроворот и ничего вроде лишнего. Старые ломики тоже не бросишь: можно еще оттянуть и работать. Тросы хоть и в гармошку, в спираль, на «удавки» можно выкроить. Димка по-хозяйски все осматривает.

— Ну, Славка, ты и завязал. Так же половину груза растеряешь.

— Да никуда не денется, бугор. — Славка достает проволоку и прикручивает мешки. — Ну а теперь?

— Другое дело, — говорит Димка и отходит к ребятам.

— Братва, берите лес на подсанки.

Беремся все дружно. Палатку еще не снимаем: на печке каша и чай. Перед дорогой поедим, уж тогда посуду в ящик, а палатку стянем с каркаса.

Андрей подходит ко мне.

— Дед, давай в разведку собак пустим и возьмем в плен Нельсона.

— Мы же не сыщики-разбойники. Мы же едем выручать друзей.