Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя

— Теория, — говорит Димка, — в этой-то непроглядной мути?

— Ну, не просмотреть, так прощупать, — поправляюсь я. — Если валун, то надо выяснить, с какой стороны его обойти, а вот если порог, расщелина или гребенка…

— А щупать как будем, товарищ дорогой, языком, да? — Талип для убедительности показывает язык.

— Зачем языком, ногами. Поначалу головой поворочаем, затем ногами. Был уже такой случай. Лет пятнадцать назад. Шли мы тогда колонной машин и бульдозеров по Лене. Пробивали по зимнику первую трассу. Пурга мела целую неделю, и сразу стихло. Где-то далеко глухо треснул лед. Стоят шоферы перед ведущей машиной и смотрят в зияющую промоину. От воды валит пар, в промоине бульдозер.

— Что стоять? Скорее рубите козлы! — кричу им.

Срубили, перекинули тали. На край промоины бросили капот, на него тулуп. Тут же кружка со спиртом, а рядом, в костре шипят банки с тушенкой.

Мнутся ребята, хотя и понимают — без бульдозера дальше ходу нет, спасать надо. Ну, раз нет храбрых, не торопясь, сбрасываю шапку, полушубок, рубаху, сапоги. Пробую ногой дымящуюся воду, словно ошпариться боюсь. На миг вспомнились мальчишечьи годы. Э-эх! Только буравчики воздуха вырвались на поверхность, а вслед за ними и я выскочил чуть не по пояс — выкинуло, будто ореховую скорлупу.

— Легковат, — и кто-то сует обмотанный мешковиной — чтобы к телу не примерз — пудовый домкрат.

Зажал я его под мышкой, в другой руке трос, и опять нырнул.

Все! Зацепил… Вскоре колонна двинулась.

— Ну вот, дед, тебе к карты в руки, ныряй, а мы поучимся, — зубоскалят лэповцы.

— Оно, конечно, если спиртяги для сугреву полкрухи опосля дерябнуть, то и море по колено будет! — высказывается Талип.

— Ставь на бочку, и я нырну, за милую душу, — горячится молодой монтажник.

— Ты же бросил, у тебя изжога от спиртного, — встревает в разговор Димка и смотрит в упор на рослого и красивого монтажника с бакенбардами, на того самого парня, который помогал Талипу перегребать реку.

— У него изжога, когда за свои гроши, а так нету, — ржут парни.

— Может, начальник подкинет на купель-крестины, — кивают бакенбарды в сторону Георгия Петровича. — Тогда можно и полизать дно…

— Совершенно неверно, лизать не надо, дорогой товарищ, щупать надо. — Талип тут же проворно скидывает рубаху и берется за весло. Спина, руки, грудь у Талипа перекручены тугими мускулами. А вот в одежде невидный, даже будто нет его вовсе.

— Погоди, Талип, не горячись, — урезонивает его Димка, — давайте все по порядку. Надо стать лодкой на якорь повыше наплава, а значит, и выше бульдозера, и с лодки сигать солдатиком и ногами щупать, так я понял, дед, а?

И, не дожидаясь моего ответа, Димка садится на борт лодки, снимает сапоги. Ребята тем временем притаскивают увесистый камень и привязывают за веревку — будет якорь. Заволокли они в лодку камень-якорь, уложили, как полагается — камень на нос, веревку колечками, чтобы не запуталась. Двое на гребях, Димка с рулевым веслом. Талип около чалки стоит на коленях — ему отдавать якорь. Все одеты, лишь Димка в трусах сидит на корме, длинноногий, широкий в спине, настоящий, крепкий мужик. Сейчас в самом соку, а не заметишь, как и состарится. Давно ли, кажется, был как ботва, вынутая из темноты — ноги, руки макаронины…

— Разреши, дед? Я тоже с бугром… — просится Андрей.

— Погоди, Андрей! Ты будешь тут принимать чалку.

Парни догребают до наплава, забирают немного повыше, выравнивают лодку вверх по течению носом, и Талип отдает якорь. Слышно, как плюхнулся камень. Всех обдало брызгами.

— Ну, товарищ, — голос Талипа, — будем тебя стропить за ногу или как?

— За шею, товарищ дорогой, — а это Димка.

— Нет, ты все-таки веревку хоть в зубы возьми. Удернет тебя вода, как догонять будем?

— Верно, верно, бугор, — ребята поддерживают Талипа.

— Ладно, — берет веревку Димка, — поддерните, в случае чего.

Он встает с кормы на борт и, спружинив, прыгает в воду. Через несколько секунд сначала голова, а затем весь Димка бултыхается за кормой. Его подтягивают за веревку и помогают забраться в лодку.

Отдышавшись, Димка снова сигает в воду. И так несколько раз. Видно, что-то не получается. Лодка снимается с якоря и двигается к берегу.

— Легковат, дед, надо грузило, — говорит Димка, ступая босыми ногами по камням, словно по раскаленным углям.

— Во-во, камень на шею, — подытоживает Талип.

— На шею не на шею, а вот второй якорь с кормы бросить надо, — говорю я.

— Совершенно верный, — подхватывает Талип.

И Димка усек:

— Можно подобраться по якорному канату и ногами ощупать дно.

— Уловил — понятно…

Я снял пиджак и набросил Димке на плечи.

— Да ты чего, дед, как маленькому…

И снова навалились на весла парни, но уже не так прытко шла лодка, как поначалу, — чувствовалось, устали. И снова в поперечнике реки работа… Прощупали дно и на этот раз вернулись мокрыми, холодными, но довольными.

— Надо взять повыше, самую малость, и уступ обойдем, — посиневшими непослушными губами едва выговаривает Димка и бежит к костру.

Андрей прикатил старый автомобильный баллон, и теперь он горел, облизываясь жирным языком дыма.

— Лучше маленький Ташкент, чем большая Колыма, — присаживаясь к костру и дрожа всем телом, говорит Талип.

Пока ныряльщики согревались чаем, ребята прицепили трос, изменили угол натяжения, как и предлагал бригадир, и тогда уже Димка взгромоздился на валун и свистнул. Все приготовились. Димка закрутил над головой беретом. Тягач, натужно выдохнув клубы черного дыма и отчаянно натянув трос, скребанул, да так, что из-под траков вырвался сноп искр. А Димка все крутит беретом над головой, и видно, как что-то кричит, а что — не слышно. Цыган догадывается и поддает газу…

Наконец бульдозер вынырнул у противоположного берега. Старшинов вздохнул с облегчением.

— Почему вас комары не грызут? — исхлестываясь веткой тальника, спросил он не к месту.

Димкина бригада закрепилась на правом берегу Колымы.

Парни думали, отроют бульдозером котлован, забетонят основание, поднимут тридцатичетырехметровую опору, натянут провода — и готов воздушный мост. Подадут энергию — оживай, стройка, и здесь, на правом берегу! Поначалу работа шла неплохо. Но как только содрали верхний слой, оголился сплошной валунник. Кувалда, лом, клин, лопата — называется это просто: выемка котлована вручную, круглосуточно, до изнеможения.

Ребята с азартом зарывались все глубже в скалу. Только повар был недоволен и жаловался:

— Я стараюсь, а они ложку мимо рта проносят.

Но вот над котлованом поднялся лес арматуры, бригадир замерил контуры, пригласил геодезистов. Геодезист, а с ним тоненькая девушка с рейкой (ребята перевезли их на катере) Полдня лазали по арматуре, мерили, стреляли нивелиром, пока не достигли нужной отметки. И тогда сказали «стоп».