Владимир Двоеглазов - Ищу комиссара

Редозубов усмехнулся:

— Считает, что опасная работа.

— Что ж, — сказал Проводников. — В этом она, пожалуй, не так уж далека от истины. Вы-то как думаете?

Редозубов пожал плечами:

— Думаю, не опасней, чем, скажем, работа на лесовозе. И вообще… в лесу…

— Возможно, — сказал замполит. — Впрочем, главная опасность подстерегает не нас, а наших жен… Не всегда мы можем уделить им столько внимания, сколько хотелось бы. Вот здесь нужно хорошо все обдумать… Когда у вас регистрация?

— В пятницу.

— Н-да… А ведь вы после Нового года уезжаете на курсы первоначальной подготовки.

— Я это знаю, товарищ капитан.

— Что же получается? Только поженились — и сразу… Может быть, лучше уж после курсов? Да и подумаете еще эти несколько месяцев…

— Не могу, товарищ капитан.

— Не понял. Что — не можете?

— Не могу откладывать с регистрацией. Именно потому, что уезжаю.

— Что-то все это слишком сложно, — сказал Проводников. — Я бы хотел встретиться с вашей невестой.

Редозубов смутился.

— Сейчас? — спросил он.

— А что, это возможно прямо сейчас? — удивился замполит.

— Так точно… Она… она в коридоре, товарищ капитан…

— Что же вы сразу вместе не вошли! — рассердился Проводников, вставая из-за стола. — Держите девушку в коридоре… Прошу! Входите, — сказал он, распахивая дверь.

Теперь все встало на место. При одном взгляде на невесту сразу прояснилась и причина смущения Редозубова, и его желание поскорее, до отъезда, оформить брак, и даже отказ от свадьбы. Невеста понравилась замполиту: очень миловидная, высокая, под стать стажеру, в свободном темно-синем платье на короткой кокетке (так называемый фасон «маленькая мама»), не скрывавшем, однако, значительно располневшей талии.

— Присаживайтесь, — поздоровавшись, сказал замполит. Разумеется, теперь неуместны были бы советы о необходимости подумать, взвесить и т. д. — Что ж… очень рад за вас… Значит, как я понял, с жильем у вас обстоит благополучно.

— Да, — краснея и не глядя на Редозубова, ответила невеста. — Мы будем жить у него… у его мамы! — быстро поправилась она. — Его мама… очень хорошая.

— Да, конечно, — поспешно согласился Проводников. Его непременно хотели убедить сегодня в том, что у стажера очень хорошая мама, хотя замполит не только не давал повода подумать, что он сомневается в этом, но и действительно в этом не сомневался. — Я просто хотел увидеться с вами… несколько пояснить… Жизнь у вас будет, прямо говоря, не совсем обычная… Вечные отлучки мужа, порой надолго… Вот и сейчас… — хотел он сказать, что вскоре Редозубову предстоит отлучка на курсы в Елабугу, но в это время зазвонил внутренний телефон. — Слушаю, — сказал Проводников, сняв трубку.

— Валерий Романович, — услышал он голос Шабалина. — Редозубов у вас?

— Да.

— Прикажите ему, пожалуйста, немедленно спуститься в дежурную часть.

— А что случилось?

— Крупная кража мехов с пушной базы госпромхоза. Я еду на место и беру его с собой.

— Хорошо, — сказал Проводников и положил трубку. — Вот и сейчас, — продолжал он ровным голосом, обращаясь к невесте Редозубова, — вашему… мужу придется оставить нас и отправиться на происшествие…

Пушная база государственного промыслового хозяйства располагалась на южной оконечности поселка. Сюда не достигали ни стук тяжелых составов от железной дороги, ни дизельный рев идущих с востока лесовозов, ни глухой лязг механизмов нижнего склада. Здоровый шум соснового бора надежно поглощал визг пилорам и грохот турбин Як-40 со стороны порта.

Духом туземной кооперации, торгово-заготовительных факторий веяло от этого широкостенного, рубленного из сосны дома, стоявшего в глубине двора за двухэтажным зданием конторы госпромхоза. Худощавый товаровед лет сорока в подшитых кожей пимах и в овчинной безрукавке провел оперативную группу и прокурора в просторное помещение, разделенное дощатой перегородкой на две половины.

В первой из них, справа от входа, стоял большой деревянный барабан для откатки шкурок, слева — длинный, во всю стену, некрашеный стол, на котором была укреплена швейная машинка Подольского завода и лежали две штуки белой упаковочной ткани. За дощатой перегородкой была сортировочная.

Там-то, на некрашеном, хорошо проструганном полу и высилась эта гора мягкого золота — более тысячи серебристо-черных лисиц, значительную часть которых ждали на международном аукционе в Ленинграде: госпромхоз поставлял шкурки экспортных кондиций. Промысловый запах мездры наполнял помещение.

Там же, в сортировочной, в небольших прямоугольных ячейках, расположенных вдоль стен, лежали сотни или даже тысячи шкурок белки, ондатры, нутрии… Такого изобилия пушнины Редозубов никогда прежде не видел.

В полутемном помещении сортировочной лисицы выглядели особенно роскошными. Товаровед включил висевшую над широким столом лампу дневного света и небрежно, почти не глядя, выхватил из кучи на полу четыре шкурки. Ловко встряхнул их, отчего благородный волнистый мех засверкал, как старинное серебро, и разложил на столе. Всем присутствующим при осмотре шкурки показались совершенно одинаковыми. Однако, как пояснил товаровед, все четыре различались по цвету, по сорту, по степени серебристости, по дефектам и, следовательно, по цене.

Из кучи было похищено сорок две шкурки.

— Значит, какие шкурки… вы сказать не можете? — спросил прокурор.

— Нет, молодой человек, — ответил товаровед. Прокурор был моложе его лет на пять, но товаровед выглядел значительно старше своих сорока, и его обращение к прокурору никого не удивило, — Эти я еще не сортировал… Но в основном, как можно заметить, здесь шкурки первого-второго цвета, то есть самые дорогие… А сортность у нас всегда высокая.

Прокурор еще раз неприязненно вгляделся в коробку окна с проломленной рамой и сорванной решеткой, затем посмотрел на двух симпатичных белых кошек, умывавшихся у печки, где стояло и блюдце с молоком. Кошки перестали умываться и тоже посмотрели на прокурора. Да, они видели преступников, но, к сожалению, ничем помочь не могут, это уж дело людей — стеречь добро от преступников. С кошек достаточно и того, что стерегут шкурки от мышей, с обязанностями справляются.

— Этот замок осмотрели? — спросил прокурор, обращаясь к следователям — своему и милицейскому — и указывая на обитую железом дверь, ведущую в чуланчик, занимавший один из углов сортировочной. Следователи подтвердили, что замок осмотрен. — А вы что скажете? — повернулся прокурор к эксперту Шлыкову, упаковывавшему уже свой чемодан.

— Здесь ничего не трогали, Борис Васильевич. «Пальцев», во всяком случае, нет.

— Откройте, — приказал прокурор.