Владимир Двоеглазов - Ищу комиссара

Она не ответила.

— Ты почему молчишь-то?

Запикала радиостанция.

— Я четырнадцатый, слушаю, — отозвался водитель. — Ясно… Кто сдавал?.. Так, Ветцель, второе молодежное леспромхоза, — повторил он. — Ясно, до связи…

— Фьюить!.. — присвистнул старший сержант. — Миш-ка-а! Гляди-ка! — Глотов осветил слуховое окно. Оно было как положено — на замке, но на скате заснеженной крыши ясно виднелись следы. — Ты, что ли, лазала? — обратился сержант к девушке.

Она не ответила.

— Ну, молчунья, — покачал головой сержант. — Что там на пульте? — обратился он к водителю.

— Сейчас опергруппа подскочит, поеду за хозорганом.

— А вон едут, — сказал сержант.

В переулок сворачивал тяжелый автобус.

Девушка стояла на снегу, посреди раскиданных вокруг юбок и платьев, и старший сержант Глотов, глядя на нее, не мог понять, почему она все же не побежала при виде машины, не сделала далее попытки. Такого в практике сержанта еще не случалось. Он осветил ее еще раз с ног до головы, вернул луч к ногам и, задержав на голых коленках, неожиданно спросил:

— Не холодно?

— Не твое дело! — впервые услышал он ее голос.

Сержант пожал плечами и, щурясь от света фар, повернулся к тормозившему «Икарусу».

Первым из автобуса вышел следователь Андреев с черной папкой под мышкой, за ним дежурный Огнев и старший инспектор ОУР Шабалин. Последний, не веря своим глазам, шагнул к девушке:

— А! Вот так встреча! Вот уж не думал, не гадал!

— Да осторожней вы, ради бога! — предупредил кого-то следователь. — Ничего не трогайте и никуда не лезьте!

— А если там внутри еще преступники? — возразил Огнев.

— Никуда ваши преступники не денутся! За хозорганом уехали?

— Уехали, товарищ лейтенант, — доложил Глотов.

Шабалин продолжал:

— Ну что ж, давай потолкуем, Лепесточек. Где была ночью? Нет, уж тут придется говорить! Молчать больше нельзя! Тюрьмой дело пахнет, я тебя предупреждал!..

«Хозорган» в лице Липатия Львовича Ветцеля прибыл на машине ОВО через четверть часа.

— Господи… — пробормотал он, поправляя шарфик на горле. — Что случилось, Александр Николаевич?..

— Вот — смотри! — ответил Шабалин, пожимая Ветцелю руку и кивая на здание. — Смотри сам, Липатий Львович!

— Господи… — пробормотал Ветцель, оглядывая в свете фар автомобилей — «Икаруса» и УАЗа — разор мастерской: разбитые стекла, раскиданные юбки и платья. — Вот ведь казус-то…

— Ну, открывай, — поторопил Ветцеля Шабалин, указывая на замки наружной двери. — Смотрите со следователем… чего в этом супе не хватает…

…Когда Ветцель, следователь и приглашенные из соседнего дома понятые спустя полчаса вышли обратно, Шабалин спросил:

— Ну что?

— Все снято с одной вертушки, — ответил следователь, показывая на раскиданную одежду. — Остальное как будто на месте. Но инвентаризацию все равно придется проводить…

— Но как же все это случилось?.. — пробормотал Ветцель.

— Случилось обыкновенно! — сказал Шабалин. — Подкинул тебе Костик подарочек на старости лет— вот и случилось!.. Огнев! — крикнул он, обернувшись к «Икарусу». — Давай ее сюда!

Приоткрытая дверь «Икаруса» распахнулась, и вышел вначале старший лейтенант Огнев, а за ним… Ветцель обомлел:

— Лидия Степановна?!

— Она, она! — подтвердил Шабалин. — Не сомневайся! Подойди ближе, Лепесток, тут все свои, не стесняйся! Еще ближе! Вот так!

— Лидия Степановна?! — вскричал Ветцель. — Не может быть! Тут был кто-то другой!..

— Так о чем и разговор! — подхватил Шабалин. — Кто был тут еще? — обратился он к девушке. — Кого ты прикрывала? От машины даже не побежала! Вот — скажи старику! Он тебе как отец родной, носился с тобой как с писаной торбой! А ты бандита покрываешь! Кто лазал по чердаку? Ну? Говори!

— Да я, я! Я все сделала! Чего вам еще нужно? Я!

Следователь покачал головой:

— Нет. По крыше лазали не вы. Вы в валенках, а там следы ботинок…

— Вот видите! — обрадованно вмешался Ветцель. — Лидия Степановна тут ни при чем! Я же говорил: этот казус не имеет к ней ни малейшего отношения…

Шабалин шагнул к девушке и, наклонившись, произнес:

— По крыше лазал Лидер.

Она отшатнулась.

— Где он? — спросил Шабалин.

— Не знаю!

— А где ты была ночью? Пока сюда не забралась? Ну?

Она не ответила.

— Простите, Александр Николаевич! — снова вмешался Ветцель. Шабалин с готовностью повернулся к нему. — Тут какое-то сплошное недоразумение! Потому что вечером ее искал Игорь Николаевич, я дал ему адрес Лидии Степановны, и он…

И тут девушку словно прорвало:

— Да замолчи ты, старик! — закричала она на весь переулок. — Заткнись, старый хрыч! Никто тебя не спрашивает! Чтоб ты подавился своим языком!..

— Что?.. — сказал Шабалин. — Какой Игорь Николаевич?.. — И тут его осенило: — Черт! Да как же я… Так вот откуда «Волга»!

Наступило молчание. Фары обеих машин продолжали освещать покосившееся здание мастерской, разбитое окно, разбросанную одежду, людей в милицейской форме и в штатском.

Липатий Львович, обращаясь то к одному, то к другому, начал:

— Я полагаю, что инцидент исчерпан… казус устранен… все на месте… И-и… мы с Лидией Степановной можем идти… У меня там как раз молодежь… гуляют… песни поют… Магнитофон принесли… из девятой комнаты… Хороший магнитофон… и такие, знаете, песни все современные… бит-буги… или как… Я, конечно, не понимаю, но молодым людям нравятся… А стекла мы вставим, у меня есть знакомый… замечательный стекольщик… золотые руки, он мне зеркала вставлял… знаете, пришли не по размеру… бывает… так он сделал… Так что пойдемте, Лидия Степановна… Да и холодно… Какая новогодняя ночь холодная, не правда ли?.. Да пойдемте, Лидия Степановна… Мы ведь можем идти, не так ли? — обратился он к сержанту вневедомственной охраны. — Правда же? — спросил Ветцель у старшего лейтенанта Огнева. — Сами посудите, — вернулся к следователю, — ведь все цело… А изделия… с ними ничего не случилось… мы их отгладим… Значит, нам можно идти?

Однако и сержант, и старший лейтенант, и следователь молчали, и Ветцель понял, что означает их молчание.

— Александр Николаевич, да скажите хоть вы!..

Но Шабалин уже садился в «Икарус», никого с собой не пригласив…

— Разворачивайся! — приказал он водителю. — Живо!

Игорь сидел на краешке тахты, надев брюки и рубашку, босой, растрепанный и словно оцепеневший. Он ни о чем не думал сейчас: ни о том, что здесь произошло, ни о том, что нужно хотя бы немного прибрать постель, унести на кухню посуду, выбросить разлитую бутылку из-под шампанского; вот-вот могли вернуться родители. Ему было все равно, настолько все равно, что он даже не пошевелился, когда внизу хлопнула наружная дверь и кто-то вошел. Вряд ли это были уже родители — рановато, да и шуму было бы побольше; не думал и о том, кто мог войти в квартиру без ключа; впрочем, возможно, девушка, когда уходила, неплотно притворила дверь — и замок не защелкнулся.