Гунар Цирулис - Якорь в сердце

— Своими руками искалечил собственную жизнь, — сказал он. — Эх, если можно было бы все начать сначала…

Путан записал его признания на магнитофон, а потом прокрутил запись на классном собрании, в котором принимали участие все почитатели «героя». Искренние слова и вздохи сожаления подействовали лучше, чем самая тщательно подготовленная беседа.

— Я убежден, что в этой школе мы не скоро столкнемся с правонарушением, — говорит Путан, — но это стечение обстоятельств, а не метод воспитания.

— Что же надо делать?

— В борьбу надо включить всех — добродушного дядю, который помогает в спортивном магазине купить стартовый пистолет, и заведующего нашей новой бани, который таким пацанам разрешает во время уроков беспрепятственно плескаться в бассейне. Причины падения бывают самые разные — ничтожные, трагические, возникшие по собственной вине или независимые от молодых людей, как, например, разногласия между родителями. Но почти всегда это бывает погоня за так называемой красивой жизнью.

Когда все молодые люди поймут, что красота неотделима от честности, можно смело сказать, что сделан большой шаг вперед.

Мне хотелось бы дополнить его вывод. С преступностью должны бороться все, не только педагоги, работники милиции и прокуратуры. Нужно бороться во всех сферах нашей жизни, и не только в детских комнатах и особых воспитательных заведениях. Нельзя проходить мимо мелких неполадок, которые как будто не относятся к молодому поколению. Нужно добиться, чтобы ребенок слышал кругом только правду, видел торжество справедливости, тогда он вырастет открытым, честным человеком.

1965

Перевела В. Волковская.

Все зависит от точки зрения. Слон, вероятно, даже; и не замечает густой сочной травы, которая ящерице кажется непроходимым девственным лесом. Волны, неспособные качнуть океанский пароход, вполне могут стать роковыми для маленькой лодки. Поэтому можно смело утверждать, что в ту ночь в проливе бушевал шторм. К тому же многие в команде пограничного катера не имели серьезного морского опыта. Кроме командира, боцмана и старшего матроса, моряки были еще зелеными юнцами.

В первый год службы они испытали не один шторм. Но при этом всегда были рядом старшие товарищи, помогавшие своими советами и распоряжениями. В худшем случае… Нет, до этого дело не доходило, ибо в последний момент на помощь всегда приходил опытный моряк, выхватывая из неумелых рук штурвал или рычаг реверса, и корабль снова подчинялся воле человека. Строгое внушение — вот самое страшное, что могла повлечь за собой ошибка. Сейчас же положиться на опыт старших товарищей было нельзя; нужно самим решать, самим действовать и самим отвечать.

Хотя порывы ветра достигали порой пяти-шести баллов, настоящий «морской волк» не стал бы называть такой ветер штормовым. Куда там! Такой ветерок только выдувает из мозга сонливость, пробуждает энергию и заставляет всем существом ощутить радость жизни.

Но, как мы говорили, мерки бывают разные: одни для больших кораблей, другие для сторожевого катера. Не зря в инструкции сказано, что при сильном ветре и волнении ему следует искать убежища в бухте.

Но почему никто не дает приказа сняться с якоря? Давно пора. Рация молчала. Молчал и вахтенный офицер в штурманской рубке.

Не молчало только море. С ревом обрушивало оно свои волны на обшивку, бросало звенящие брызги в стальную надстройку, со все возрастающей яростью рвало печально лязгающую якорную цепь.

Машины не работали, и это еще больше тяготило команду. Хорошо сознавать, что ты не просто сопротивляешься напору стихии, а отвечаешь ударом на удар, и в этой борьбе тебе служат подмогой тысячи не ведающих усталости лошадиных сил.

Но приказ есть приказ. Катер должен стоять как вкопанный именно здесь. И команда должна следить за тем, чтобы никто не пересек государственную границу. Таково задание, которое наперекор всему заставляло людей впиваться глазами в ночь, в летящие брызги и ловить в завывании бури любой подозрительный звук.

Ветер, дующий с суши, развернул катер носом к берегу. Но у радиолокатора и на затылке есть глаза. Стрелка совершала круг за кругом, и ничто не мешало ее ясному сиянию — море было пустынно. Лишь у краев экрана смутными тенями вспыхивали и снова тускнели два светлых пятна. Там находились в дозоре два пограничных корабля и тоже ощупывали радиолокаторами морской пролив. В крайнем случае они и сами могут держать границу на замке.

Однако приказа сняться с якоря не было.

Григол Дзигутаров не мог этого понять. Казалось, в такую ночь моторкам в море делать нечего. Тем более маленькому резиновому плотику. Первый же мощный вал разорвет его в клочья. А с больших кораблей, как известно, нарушителей границ у берега не высаживают. Какой смысл торчать здесь, мучить людей?

Вахтенный матрос Дзигутаров действительно мучился. Тошнота давила и выворачивала внутренности. Но еще худшие мучения приносило сознание, что ему никогда не одолеть морскую болезнь. Григола она схватила с первого же раза, как только он вышел на учебном корабле в море. Тогда у него были товарищи по несчастью — почти все пограничники-новобранцы продемонстрировали таким образом свое почтение Нептуну. Старшие не издевались, молодые не стеснялись — таков морской закон, и дело с концом. Но Григол Дзигутаров и в следующих рейсах не мог с собой совладать. Как только начинала морщиться морская гладь и первые барашки подкатывались под киль корабля, на него нападал приступ слабости. Ноги делались ватными, во рту появлялась сухость, голова наливалась свинцом. Единственное спасение — выйти на палубу и жадно глотать освежающий воздух.

В конце концов главстаршина сжалился над парнем.

— Одни кости да кожа остались. Может, сказать командиру, чтобы тебя списали на берег? Там тоже пограничники нужны.

Старшина говорил с ним по-дружески. Но Григол обиделся. Он, парень из Сухуми, вырос у моря, в школе был лучшим пловцом, организовал кружок аквалангистов, прочел все книги Гончарова, Станюковича и Джека Лондона, сам основательно выучил английский, чтобы читать морские романы Конрада и объясняться с моряками всех стран. Он, Григол, даже обвинил своего брата в трусости и в искажении жизненной правды, когда тот напечатал в газете стихотворение о моряках, хотя сам знал морскую работу только понаслышке. Он еще до призыва просился в военкомате, чтобы непременно послали на флот. И теперь ему предлагают списаться на берег — представляете? Соседским ребятам на смех?! Ни за что!