Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Зашла вот вытереть пыль и сама не знаю как засиделась, — с виноватой улыбкой повернулась она к мужу: Виктору не нравилось, когда она нарушала установленные им негласные правила. — Устала за все утро от хлопот. Думаю, дай отдохну. Не помню уж, когда сюда заходила…

Станчу посмотрел на нее вопросительно. Оба редко виделись днем, особенно в долгие летние месяцы, когда Виктор уходил из дому под утренней звездой и частенько возвращался к полночи. Глядя на жену, освещенную солнцем, свободно проникающим сквозь открытые окна, он невольно представил ее рядом с Анной Флоря. Но как могло такое взбрести ему в голову? Этого он не знал и сам.

— А помнишь, как ты хвалил мои вышитые рушники? — тихо проговорила Мария, не отрывая взгляда от восточной стены, на которой группа фотографий была обрамлена длинными льняными полотенцами. — Помнишь? — повторила она, словно пыталась с настойчивостью пробудить у мужа приятные воспоминания, утопающие в тумане минувшего. — Говорил, что у меня золотые руки, и целовал их, целовал… А однажды рассказал мне даже сказку о фее, непревзойденной вышивальщице, к которой из самых дальних стран приезжали юные девицы научиться мастерству. И она учила их, вышивала и при том пела, что если долгожданный возлюбленный к ней наконец вернется, она вышьет ему самую прекрасную в мире сорочку.

Станчу слушал рассеянно, занятый иными заботами. Если Трофим вдруг не согласится стать главным агрономом, придется поставить вопрос на партбюро. «Я заставлю его, и Мога тогда убедится, что слов на ветер я не бросаю, и не моя вина в том, что я не мог сразу принять Анну Флоря. Странное дело, с тех пор, как у нас появился Мога, что-то словно держит меня постоянно в узде. А теперь — еще и Анна».

— Знаешь, Виктор, гляжу я на наш домик и кажется мне, будто происходит нечто непонятное, необычное: мы с тобой старимся, а дом молодеет, — прервала Мария течение его мыслей.

— Пойдем-ка лучше обедать! — объявил он вдруг, увидев, что жена не даст ему навести порядок в собственных думах. С чего это его Мария взялась рассуждать о жизни!? Но взгляд его все-таки невольно остановился на фотографиях, висевших на стене. Он увидел себя вновь молодым и красивым, с улыбкой счастливейшего на свете человека. И тут же словно споткнулся об огромную коробку, поставленную в угол комнаты. Это был цветной телевизор. На усталом лице Станчу появилась горькая улыбка.

— Разве ты не привел Могу? — Вернувшись к обязанностям хозяйки, Мария поспешила в ту комнату, в которой был накрыт стол, но никого там не увидела и теперь вопросительно смотрела на Виктора: — Он не приехал?

— Да нет, приезжал. Только не один. С одной своей знакомой. — Виктор помолчал — говорить или не надо? Он двинулся к двери и продолжал уже на ходу: — Пойду-ка вымою руки, принеси на кухню чего-нибудь поесть. — Поскольку привести Могу не удалось, не было уже смысла обедать в кабинете.

Мария последовала за ним с тарелкой кислых помидоров и курицей, зажаренной в духовке с картошкой. С любопытством спросила?

— С женщиной? Кто такая?

— Агроном. — Ни есть, ни разговаривать не хотелось, но деваться было некуда. — Мога хотел, чтобы я взял ее на работу в совхоз вместо Томши.

Мария, восседавшая в углу стола, не притрагиваясь к еде, спросила:

— Почему же ты ее не принял? Не понравилась?

Виктор медленно положил вилку на край тарелки. И с удивлением воззрился на Марию: именно она, видевшая соперницу в каждой женщине, говорит ему вдруг такое?

— Не знаешь, почему? Да из-за твоей дурацкой ревности! — с раздражением ответил он. Но это лишь усилило ее любопытство.

— Сколько же ей лет? — спросила Мария.

— Кому?

— Знакомой, а может и милашке Моги, кем бы она там ему ни приходилась, — уточнила она.

Виктор резко повернулся к жене и хватил кулаком по столу. Его глаза сверкали яростью.

— Откуда мне это знать? Крестил я ее, что ли? И откуда ты взяла, что это Могина милашка? Все на свете тебе известно! С телевизором история — тоже из-за тебя! Сиднем дома сидишь и еще бог весть что придумываешь! Сколько раз говорю тебе — выходи на работу, как все другие женщины! Только и знаешь пилить меня! Сколько это еще будет продолжаться?

Станчу вправду был в ярости. На себя, на Могу, на Марию. Ишь, чего надумала! Анна — милашка Моги! И он вышел, хлопнув дверью. Но несколько минут спустя возвратился вместе с шофером. Они подняли вдвоем телевизор и вынесли его из дому — неслышно, молчаливые, как воры.

В тот день Станчу отвез аппарат в Пояну, в магазин. Но и после этого, когда входил в каса маре, перед ним на мгновение, казалось, вспыхивал огромный экран, на котором словно наяву возникал суровый лик Моги, пронизывавший его строгим взглядом.

Мария тем временем примолкла на своем стуле. Давно уже Виктор на нее так не напускался. Что могло так его взъярить? Что произошло между Могой и им? Ведь не привел его даже к обеду! А эта женщина — какова она, молода ли, красива? Почему он ее не взял? «Неужто только из-за меня?»

Смутное, неотступное беспокойство поселилось в ее сердце. Мария сама не смогла бы объяснить, почему ей вдруг захотелось, чтобы незнакомка, привезенная Могой, осталась в Драгушанах. «Может, Виктор прав, я действительно стала отшельницей? Дом, двор, хозяйство — и все тут. Завтра же навешу на все двери замки и отправлюсь на виноградник. Виктор, наверно, думает, что вести хозяйство дома легче, что по этой причине я не работаю в совхозе? Продержу его дома хотя бы день и заставлю делать все, что делаю я!»

Мария глубоко вздохнула. Поднялась, чтобы убрать со стола. После этого следовало навести порядок в кабинете. Затем позаботиться о цыплятах. Утром она нашла двоих мертвыми. Надо было еще окропить водой и подмести полы. Сбегать в магазин, прикупить сахару, предстояло еще собрать черешню — хорошо уродилась нынешним летом! — и наварить компотов.

Тем временем Виктор Станчу добрался до поля, где косили на силос люцерну. Агрегаты работали по графику, беспокоиться Виктору было нечего. Но он все-таки предупредил бригадира — не приведи господь повториться случившемуся в прошлом году, когда люцерну не успели вовремя подобрать, пошли дожди, и под скошенными валками трава снова начала расти. Отсюда он отправился к табаководам, от табаководов — в теплицы, где на высоких тычках росли полуметровые огурцы. Рабочие грузили здесь как раз ящики нового сбора в рефрижератор.

Из теплиц Виктор проехал на виноградники. И вдруг заметил, что невольно придерживается направления к Пояне. Туда его влечет навязчивая мысль — еще раз поговорить с Максимом об Анне Флоря. И, если Максим начнет настаивать, а Анна еще не передумала, он возьмет ее в Драгушаны.

Вот так к вечеру Виктор и оказался в Пояне в уверенности, что застанет Могу в дирекции. Еще из машины он увидел Томшу, выходившего из кирпичного здания. Станчу помахал ему рукой, и Томша направился к нему.