Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Максим Дмитриевич, вот он я! — Навстречу ему шел Виктор Станчу, в отличном настроении после недавнего разговора с Анной Флоря. Виктор пожал ему руку с таким жаром, словно они не виделись целый век, но Максим не успел подумать, откуда на него нашла такая радость, ибо на той же дорожке, по которой только что пришел Виктор, появилась Элеонора Фуртунэ. Мога с трудом подавил желание броситься ей навстречу. Она приближалась улыбаясь, и небо над поляной прояснилось, солнце опять явило свой веселый лик, кроны старых яблонь закачались, шелест листьев зазвучал, как напев.

— Простите за опоздание, Максим Дмитриевич, — сдержанно обратилась к нему Элеонора. — Лопнул скат. — Затем поздоровалась со Станчу: — Рада видеть вас, Виктор Алексеевич.

— Почет и уважение, дорогая Элеонора, — ответил тот; он смотрел ей прямо в глаза, не скрывая восхищения: — С каждым днем хорошеешь. Узнать бы, в чем секрет.

Она тихо засмеялась.

— Разве на свете есть хоть одна женщина, готовая этим поделиться? — Из-под длинных ресниц она взглянула на Максима Могу, и взор ее говорил: «Уж ты-то знаешь мою тайну!»

Втроем они направились к павильону, Элеонора Фуртунэ — легко шагая между двумя мужчинами. И Александр Кэлиману, наблюдая за ней, заметил, как и Станчу, что с некоторых пор боуренская директриса, казалось, пришла в себя после пережитой ею трагедии, снова выглядела как прежде — молодой и красивой. Невольно вспомнились также письма, привезенные им с собой. Кэлиману не верил тому, что в них писалось, но хотел все-таки показать их Моге: не мешало бы его предупредить.

Кэлиману усадил справа от себя Могу, слева — Элеонору Фуртунэ, единственную женщину среди приглашенных, а потому достойную особого почета.

— Товарищ Трестиоарэ, видно, не приедет, не будем его больше ждать, — сказал Максим Мога. — Начнем?

— Если только он, не дай бог, не захворал, — вставил Макар Сэрэяну, которому досталось место напротив Максима и Кэлиману и показалось, что Максим обращается именно к нему.

— Начнем, конечно, чего уж! — со значением произнес Виктор Станчу, и остальные закивали утвердительно.

И сложилась забавная ситуация. Каждый раз, когда Мога или Кэлиману обращались к присутствующим, Макар Сэрэяну торопился ответить первым, стараясь даже подняться на ноги, хотя при его неповоротливости это удавалось ему только наполовину. А Виктор Станчу взял на себя заботу отвечать на некоторые вопросы от имени остальных, отзываться на все репликой или вопросом.

Максим Мога подвел итоги сбора колосовых, выразив при том мнение, что на будущее объединение располагает всеми возможностями увеличить производство зерна. Привел конкретные доводы: совхозы «Драгушаны» и «Варатик» получили по сорок два центнера пшеницы с гектара, кукуруза тоже обещает хорошо уродить. Затем незаметно для себя Мога вспомнил первые послевоенные годы, низкие урожаи, которые давали здешние земли; в памяти у него сохранились еще некоторые цифры, тогдашние скромные данные. «И все-таки каждый из нас, прокормившись на скудном хлебушке тех лет, выстоял и дожил до нынешних дней, — заявил Мога. — Вот почему пшеница, насущный хлеб наш, истинный символ нашего бессмертья, должен занять достойное первое место в планах нашего объединения!»

— Хлеб — святое дело, и так оно будет всегда! — с пафосом заявил Виктор Станчу.

— Правильно, — сказала Элеонора Фуртунэ и, как ученица-отличница, поднялась на ноги. — Но как раз этой весной нам пришлось посадить виноградники на площадях, отведенных под зерновые. Благо еще, вмешался Максим Дмитриевич, иначе мы в Боуренах посеяли бы на пятьдесят гектаров меньше кукурузы. — Она улыбнулась Моге, словно благодаря за помощь. — И есть еще один спорный вопрос, — на этот раз она почтила взглядом Кэлиману. — Будущее животноводческих ферм… Лично я — за современные комплексы; но я решительно против ликвидации совхозных ферм. Что касается нас, боуренцев, мы сделаем все, что будет в наших силах, чтобы сохранить ферму. К ломтю хлеба требуется также стакан молока. Хотя теперь кое-кому хочется, чтобы все стало на голову: вместо молока — вино, и не стаканом, а кувшином да бочкой!

Несколько мгновений слышался только шелест орехов. Присутствующие, за исключением Моги, во всем согласного с Элеонорой, смотрели на нее с недоумением. Еще накануне ее голос редко был слышен на заседаниях или совещаниях, а сегодня — пожалуйста, целая речь!

Сквозь густую листву скользнуло дыхание легкого ветерка. Обдало задумчивые лица, а Элеоноре Фуртунэ растрепало локоны. Она поднесла к голове белую ладонь, словно хотела поймать шаловливый ветерок, и это простое движение словно послужило знаком для продолжения разговора. Ибо Виктор Станчу заявил нарочито шутливым тоном:

— Дорогая Элеонора Аркадьевна, давайте без паники! Ведь мы делим шкуру неубитого медведя. Существует ли решение райкома партии о ликвидации ферм? Мне такое пока неизвестно. Не будем торопиться, Элеонора Аркадьевна! Когда на повестке будет вопрос о фермах, тогда и будем его обсуждать!

— Мы собрались, чтобы наметить будущность объединения. А значит, обязаны заранее выяснить все его аспекты, — решительно возразила Элеонора Фуртунэ.

— Правильно, — поддержал ее Мога; Максим всегда был противником недомолвок, сторонником заблаговременно продуманных планов. — Поэтому прошу хорошенько взвесить все наши возможности, резервы. Ждем конкретных, реальных предложений. Месячный срок всем подойдет?

— Голосую за предложение Максима Дмитриевича, — спокойно объявил Кэлиману. Секретарь райкома внимательно выслушал все высказывания и хотел получить отсрочку, чтобы основательно их обдумать.

— Я тоже — за, — поднялся Вениамин Олару. — И еще прошу объединение, Максима Дмитриевича лично внести в генеральный план реконструкцию реки Улук.

— Вечно ты со своим Улуком носишься, Веня, — с иронией отозвался Виктор Станчу. — Прочее у тебя в полном порядке, наверно? — И засмеялся, довольный шуткой.

— Постараемся, товарищ Олару, — пообещал Мога и заметил, что Станчу тут же стал серьезным. — Если в текущей пятилетке не получится, в следующей обязательно восстановим дебет воды в реке Улук. И не только это: мы должны запланировать создание целой системы снабжения населения питьевой водой. В новых проектах жилья будет непременно предусмотрена подача горячей и холодной воды, душевые и ванные. — Воображение унесло его на несколько лет вперед и показало, словно наяву, новые дома-виллы с ванными комнатами, одетыми кафелем, с природным газом. Мога невольно посмотрел на Станчу; он вспомнил затейливые трафареты на его доме и захотелось спросить, есть ли в его дворце также ванная; но такой вопрос оказался бы не ко времени, и заговорил о другом.