Георге Георгиу - Возвращение к любви

Как и на недавнем совещании, Анна с искренним дружелюбием смотрела на Томшу. Добрые слова о Максиме Моге ее всегда радовали; если же его порицали, она смело вставала на его сторону, не стесняясь его защищать. Странным образом складывались отношения между ними; Анна видела его симпатию к ней, отвечала ему тем же, привыкла к тому, что он всегда рядом, и чем лучше его узнавала, тем сильнее становились ее добрые чувства к нему. Анна понимала, что там, где строить надо основательно, очень важно иметь людей, на которых можно положиться всегда и во всем. Теперь, слушая Томшу, она была готова поверить, что молодой заместитель генерального директора — тоже один из таких людей.

— Не легкое дело взвалить на плечи такую ответственность, какая теперь лежит на Максиме Дмитриевиче, — заметила она. — Будем же достойно ему помогать.

Разговаривая, Анна не заметила, когда Томша взял ее под руку и они вместе направились к краме. Вблизи слышался гомон веселых голосов; какая-то женщина принялась кого-то укорять, что рано заниматься болтовней, что время обеда еще не наступило. Томше, однако, слышался только голос Анны, он раздумывал лишь о том, в какие слова облечь свои чувства, чтобы она его поняла. Пока же эти слова не шли, Томша продолжал разговор, который, как он заметил, вызывал у Анны живой интерес.

— Товарищ Мога обладает и опытом, и талантом руководителя. И у него есть еще мы с вами. Хотя, скажу по правде, лично я перед ним чувствую себя совсем учеником, иногда просто боюсь, что без Моги не буду в состоянии решить даже самого незначительного вопроса. Даже Станчу я не смог бы поставить рядом с нашим директором, при всем его стаже работы, при его опыте, его наградах.

Томша заметил вдруг, что отклонился от темы. Зачем ему вдруг-понадобился Станчу. Вместо того, чтобы раскрыть перед Анной душу, он докучает ей этим Станчу! И, что хуже, Анна, словно угадав его мысли, продолжила:

— У товарища Станчу дочка — просто красавица! Я видела ее на днях у нас. Она, кажется, медичка, на пятом курсе? — Освободившись от руки Томши, она посмотрела на него с лукавой улыбкой. И Томша ответил с какой-то досадой.

— Ничего не скажешь, хороша собой!

Он не мог понять, слышала ли когда-нибудь Анна о его прежних отношениях с Лией? Их любовь прошла легко и быстро, как весенний снегопад.

Шум голосов внезапно возрос, усилился, приближаясь к краме. Томша поспешил навстречу шедшим к ним рабочим, и Анна последовала за ним. Заметив их, группа женщин сразу остановилась. Одна из них, загорелая и рослая, в белой косынке, так и впилась черными глазами в Томшу, не отрывая несколько мгновений взора, словно хотела загипнотизировать; затем повернулась к Анне.

— Что же такое получается. Анна Илларионовна? — спросила она резким, ясным голосом, и эхо его разнеслось далеко по долине. — В Драгушанах виноград собирают валом, у нас — по качеству и по сортам, а платят на десять копеек ниже нормы!

— Где же справедливость? — крикнула другая работница постарше.

— Мы пойдем к Моге! — вмешалась третья.

Высокая женщина пронзила их строгим взглядом и снова посмотрела на Томшу — его присутствие мешало ей вести себя задиристо, сохранить боевое настроение, с которым она вышла с плантации.

— Мога ухал в Кишинев, — сказал Томша. — Что касается оплаты на уборке, она одинакова во всех совхозах. Я работал в Драгушанах и могу вас заверить, что уборка валом не производилась никогда и нигде.

— Вы, конечно, будете защищать Драгушаны, а как же иначе! — разразилась опять молодая, которой, казалось, Томша невесть почему не внушал никакого доверия. — А вот Акулина, дочка Тоадера Мереуцы с отделения Котоману, говорила нам, что повстречалась с кумою из Драгушан. И та будто похвалялась…

— Завтра выясню все и сообщу вам, — пообещала Анна. — А теперь — не теряйте более времени.

— Как тебя звать? — спросил Томша молодую женщину, которая, по всей видимости, и привела остальных.

— Иляной Крэицэмындрэ [8] Игра слов. Крэицэ по-молдавски — королева, мындрэ — красавица, в другом значении — гордая. , — отвечала та, будто на перекличке.

— Крэицэмындрэ! — повторил с улыбкой Томша, лаская ее взором. — Красотка, но и гордячка, — добавил он.

— И гордая, так и знай! — вздернула головку молодая работница. И удалилась, сопровождаемая подругами, словно эскортом. Анна тоже ушла вместе с ними.

Вскоре уехал и Томша. Побывал на остальных отделениях совхоза, проверил выполнение графика уборки, сколько было сдано заготовительным органам, сколько отправлено в Пояну на продажу. Затем вышел в поле, на массив, на котором поднимали зябь. Монотонное гудение тракторов разливалось под ярко-синим небом, над черной пашней тянулся легкий пар; земля опять была готова принять в свое лоно семена, дать им приют, пищу и силу, чтобы они проросли, чтобы растения поднялись над нею, чтобы колос наполнился новым зерном — будущим хлебом людей. Тысячами незримых нитей жизнь земли была связана с жизнью человека; Томша, казалось, чувствовал, как эти нити протягиваются сквозь его сердце, накрепко привязывая к земле. А тракторы, будто гигантские доисторические шмели, все двигались и гудели; время от времени на плужные лемехи падал шальной солнечный лучик, и на черном лике земли мелькали маленькие белые вспышки.

Создавалось впечатление, что работы шли сами собой, без чьего-либо вмешательства — директора, главного агронома, трактористов, рабочих. В «Пояне», казалось, родилась та великая гармония труда, которой не нужны уже ни директивы, ни приказы, и даже в нем, Козьме Томше, не было уже нужды, не было ему более смысла разъезжать, советовать, проверять. Но Козьме было известно, сколько энергии отдавал Максим Мога, сколько требовалось от него усилий от зари до ночи, и как, следуя примеру директора, не находили себе покоя остальные.

У овощеводов он задержался несколько дольше. Бригадир Павел Йоргован пригласил его взглянуть, как гниют помидоры на кустах. «Максим Дмитриевич, — сказал Йоргован, — обязал меня справиться теми рабочими руками, которые у нас есть; мне придали, правда, еще и комбайн, но машиной, как сами знаете, нельзя собирать помидоры всех сортов».

— Я поговорю с товарищами Флоря и Котоману; может быть, соберем команду и, пока напряженная пора на уборке винограда еще не наступила, эти люди будут вам помогать, — обещал Томша. — А после пойдете со своими людьми на виноград. Взаимная, значит, помощь. При соответствующей оплате.

— Будет сделано, Козьма Митрофанович! — Йоргован с радостью пожал ему руку.

Томша тоже испытывал удовлетворение. Он лучше чувствовал себя среди людей, чем в кабинете, где человека заедают бумаги и телефонные звонки.