Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Ясно тебе? — улыбнулся Мога Оне. — Ты извини, но у нас важное дело… Так вот, Михаил… — решился наконец Мога.

Но тут снова открылась дверь. Мога резко встал из-за стола с намерением запереть дверь, чтобы его никто больше не беспокоил. Но, увидев вошедшего, так и остался у стола.

Это был мош Ион Прикоп, первый председатель колхоза в Стэнкуце. Его уважали не только за то, кем он был когда-то, но и за его человечность и честность его широкой души. Мога тоже уважал его, любил беседовать с ним.

— Очень рад, мош Ион, что не забываете нас, — сказал Мога. — Пожалуйста, садитесь…

Старик пригладил усы и голубыми глазами испытующе посмотрел на Могу.

— Вот прочитал я в газете, что ты намерен навестить меня, и подумал, что у тебя много забот… и сказал себе, не лучше ли пойти мне к тебе самому. Я давно уже не выходил в село…

— Помните, мош Ион, в январе побывал у нас один газетчик? Он осматривал больницу и беседовал с вами.

— Да, да… — утвердительно кивнул головой старик.

— Я обещал, что, когда вы выйдете из больницы, я зайду к вам, и мы выпьем по стаканчику вина. Газетчик написал об этом, чтобы все узнали, как я забочусь о людях, — с иронией продолжал Мога. — А я-то… Знал бы этот газетчик, что вышло как раз наоборот — вы сами пришли к председателю поглядеть, как у него дела идут!..

— Все так, Максим Дмитриевич, — снова кивнул старик. — Поэтому я и пришел. Что-то не укладывается у меня в голове: в газете пишут, что ты председатель колхоза, а люди говорят другое. После обеда пришел ко мне Черлат, бригадир с табачной, потом пришел механик из гаража, Штефан, за ним товарищ Оня, даже недотепа Мирча и тот пришел ко мне… И спрашивают меня — и один, и второй, и третий: «Вы слышали, что товарищ Мога уходит от нас?»

Мога и глазом не моргнул. Лянка впился в него: Мога уезжает из Стэнкуцы? Что еще за выдумки?

Но не спросил ничего.

Молчал и Мога. Напряженность Лянки передалась и ему.

— Это правда, мош Ион, — после небольшой паузы сказал он. — Уезжаю. — Он нахмурился, будто произнес какое-то фальшивое слово. — Назначен генеральным директором аграрно-промышленного объединения «Пояна»!..

— Уезжаешь, не спросясь у людей? — удивился мош Ион.

— Я представлю свой отчет на общем собрании.

— А если народ не отпустит?

— Я не солнце на небе, чтоб без меня не могли обойтись!

— Да, это верно. Предположим, мы отпустим тебя. Видно, и там в тебе нуждаются… Правда, если бы министры хорошенечко поискали, то нашли бы кого-нибудь другого. Или слишком хорошо поискали!.. Выходит, так! Да, я уже говорил, может случиться, что мы отпустим тебя. Кого же оставишь на своем месте? Разве сердце твое позволит, чтоб остался кто-то вроде Мирчи?..

Они беседовали между собой, мош Ион, бывший председатель, и Мога, который скоро станет бывшим, рассуждали, как два разумных хозяина, взвешивая каждое свое слово. А Лянка словно и не существовал, ни один из них не обратился к нему. Он сидел как каменный, слова долетали до него откуда-то издалека, а мозг регистрировал их с бесстрастностью магнитофонной ленты. Мога говорил сдержанно, беседовать со стариком ему было легче, чем говорить с Лянкой наедине, хотя в действительности все его слова были обращены к Лянке.

В приемную внезапно ворвались громкие, спорящие голоса, — видно, мош Костаке воевал с кем-то, кто хотел войти в кабинет без разрешения. Мога с неудовольствием обернулся к дверям, туда же устремил свой взор и Лянка, как бы боясь упустить из виду хоть одно движение председателя.

— Максим Дмитриевич, сколько может длиться это свинство? — ворвался в кабинет высокий мужчина с непокрытой головой, в распахнутом пальто. Это был портной Антохи. — Я сижу и работаю, мучаюсь, калечу иглой свои пальцы, чтоб как можно красивее одеть народ, а какие-то ослы бросают мне в окно бутылку шампанского, разбивают вдребезги стекло и вдобавок кричат: «За твое здоровье!» Когда будет конец бандитизму? Куда смотрит милиция?

Все это Антохи выпалил единым духом, и его румяные щеки запылали еще ярче.

— А бутылка была полной? — невозмутимо спросил Мога.

— Полная… Прогремела, как пушечный выстрел, — угрюмо буркнул Антохи.

— Жаль, — улыбнулся Мога. — Передай их в руки Шандры.

— Боятся они Шандры! Вызовите вы их! Иначе я закрою свою мастерскую и подамся куда глаза глядят.

— Послушай, Антохи! — взорвался вдруг Лянка, кивая головой на дверь. — Мы заняты!

Антохи посмотрел на Могу, ожидая его ответа, но Мога уже беседовал с мош Ионом, и Антохи смущенно пошел к выходу.

— Беда с этими парнями! — вздохнул мош Ион. — Резвятся, как жеребята.

— Будто нет хозяина! — сказал Михаил, раздосадованный тем, что разговор между Могой и мош Ионом не закончился, а Мога словно дал себе зарок не замечать Михаила.

— Найдется и хозяин, — неожиданно улыбнулся Мога, вышел из-за стола, взял стул и сел рядом со стариком, как будто для более интимной беседы. Председательское кресло пустовало. По одну сторону стола сидели Мога и мош Ион, по другую — Лянка, одинокий, старающийся подавить возмущение, которое в нем все росло. Он чувствовал, как его заливает горячей волной, жар подымался все выше и уже обжигал ему лицо. Он повернулся к дверям, словно ожидая появления кого-то четвертого, кто придет и расставит все по местам. Он не мог больше видеть, как старик поглаживает свои усы, этот жест раздражал Михаила так же, как и толстый, длинный палец Моги, тихонько постукивающий по столу. Его выводило из себя и то, что он не решается вступить в беседу, подавленный неожиданным известием, спутавшим все его мысли. Вдобавок его стесняло присутствие Иона Прикопа.

— Вы спросили, кого я оставлю вместо себя, — продолжал Мога, бросая мимолетный взгляд на Михаила. — Вы же хорошо знаете — слово за народом. И я надеюсь, народ выскажется за товарища Лянку. — Теперь Мога пристально посмотрел на Михаила. Взгляд его словно спрашивал: «А что скажешь ты?»

Тут Лянка по-настоящему взорвался.

— Ишь ты! — резко сказал он, подымаясь из-за стола. — Как ты рубишь сплеча! Не выйдет! Нашел умника, который сунет голову в петлю!

— ?..

— Как видишь, я не подскочил от радости, что ты с таким широким жестом уступаешь мне свое кресло!

Мога и на сей раз промолчал.

Молчал и старик. Он чувствовал себя как между двумя дуэлянтами, один из которых молчит, а другой палит словами.

— А насильно вы меня не заставите! — категорическим тоном продолжал Михаил, выделяя каждое слово. — Завтра же на рассвете поеду в Мирешты, поговорю с товарищем Велей. С тобой мне не о чем говорить. Ведь если тебе в голову взбредет идея, которую ты считаешь гениальной, то ее трактором не вытащишь из тебя… До свидания, мош Ион!

Он поклонился старику, сорвал шляпку и пальто с вешалки и бросился к дверям.