Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Смелей! — подбодрила его Валя.

И Павел шагнул вперед, отпечатывая свежие следы на снегу. Ему и в голову не приходило, что эти следы приведут за собой и другие…

В девять часов утра Горе остановил машину у ворот Михаила Лянки. Он сердито и резко посигналил и стал ждать появления агронома.

Вчера вечером в правлении, пока Мога беседовал с мошем Ионом и Лянкой, Григоре камнем сидел на стуле в приемной рядом со столиком Наталицы. Долго он смотрел, как она печатает на машинке, восхищаясь ее длинными белыми пальчиками с маникюром, которые легко, словно играючи, касались клавиатуры. И в какой-то миг он, как наяву, увидел Наталицу у себя дома, в маленькой комнатушке, только они вдвоем, и белые пальчики Наталицы легко касаются его лба, его глаз, его щек, его губ…

Он зажмурился, словно от неожиданной, божественной ласки…

— Приятного сна! — услышал он голос Наталицы и вздрогнул.

Горе обиженно встал со стула и вышел, чувствуя за спиной насмешливый взгляд Наталицы.

Возможно, что он ошибался, а может быть, и взаправду, но ему часто казалось, что Наталица внимательна к нему, глядит с нежностью. И это согревало его мечты…

Неужели теперь изменилось ее отношение? Теперь, когда он не будет уже шофером Моги?

Лянка появился минут через десять, тоже хмурый.

Таким образом, белая «Волга» везла в Мирешты двух рассерженных мужчин. Оба гневались на одного и того же человека — на Могу, который своим отъездом взбудоражил всю жизнь Стэнкуцы.

Подъехав к райкому партии, Григоре остался в машине, пережевывая свои неприятности, а Лянка поднялся на второй этаж, где находился кабинет первого секретаря.

Андрей Веля был на заседании райкома, и Лянке пришлось ждать в приемной. Это было кстати — он мог спокойно все обдумать.

Вчера вечером он вернулся домой таким разъяренным, что был не в состоянии объяснить Вале, что произошло. Она таким никогда его прежде не видела. Помогла ему снять пальто, взяла шляпу с дивана, куда он ее швырнул, и повесила на вешалку.

— А теперь говори, — улыбнулась она.

— Уезжает Мога, — пробурчал Михаил. — Это раз… Во-вторых…

— Куда уезжает? — прервала его Валя.

— Уезжает от нас, из нашего колхоза. Ты удивлена?

— Я виделась сегодня с ним, — сказала Валя, встревоженная этой вестью. — Мне показалось, что он сильно взволнован… Ни с того ни с сего рассказал мне о своей первой любви. Это была девушка из Пояны…

— В Пояну-то он и уезжает! — воскликнул Михаил.

— Кем?

Михаил встал с дивана и начал шагать по комнате туда-сюда, как лев в клетке.

— Какое теперь это имеет значение? — с досадой произнес он. — Дело в том, что он бросает все на произвол судьбы. И на чьи плечи это ложится, как ты думаешь? На мои! — хлопнул он себя рукой по плечу. — Да, да, на твоего муженька! Так решила его милость, ни с кем не посоветовавшись… И он думает, что я буду благодарен ему по гроб жизни! Завтра же поеду в райком…

Валя сказала ему с ноткой упрека в голосе:

— Знаешь… Мне кажется, что ты боишься!

— А чего он валит все на меня? — гневно продолжал Михаил. — И ты? Ты считаешь, что я испугался, что я не справлюсь? — спросил он и показался ей совсем обескураженным.

Валя чуть приподнялась на носках и поцеловала его в щеки, в губы, растрепала волосы, как делала обычно, ласкаясь.

И Михаил немного успокоился. Он уселся на диван, а Валя опустилась рядом с ним, погладила рукой все еще нахмуренный лоб, дотронулась пальцами до лохматых бровей, словно творя над ним какой-то заговор, чтоб разогнать дурные мысли…

Теперь же, ожидая в приемной райкома, он понял, что был неправ, что вопросы, возникшие в связи с отъездом Моги, касаются в первую очередь всей Стэнкуцы. Отсюда и следует начинать разговор с Андреем Велей.

— Михаил Яковлевич, добро пожаловать! — дружелюбно встретил его первый секретарь как дорогого гостя. — Мы только что обсуждали положение в Стэнкуце.

Андрей Веля был почти ровесником Михаила и работал первым секретарем почти с того же времени, как Мога был избран председателем колхоза «Виктория». И все эти годы Лянка неоднократно имел возможность убедиться в его проницательном уме, разносторонних знаниях. Однажды, два года назад, Веля заехал в колхоз, когда Мога и Назар были в Кишиневе на совещании и Михаил был один в хозяйстве. Это было весной, капризной весной, уже наступило время сеять подсолнечник, а дожди не прекращались. Веля и Михаил остановились в бригаде Санди Карастана. Было обеденное время, тракторы с прицепленными сеялками стояли на краю поля. К черной, сырой земле еще не успели прикоснуться диски сеялок.

Андрей Веля быстро выскочил из машины, зашагал по размякшей земле, оставляя глубокие следы, нагнулся и рукой разгреб землю. Потом обернулся, и Лянка увидел, что у него лицо черное, как земля в его руках.

— Что это значит? — сурово набросился он на трактористов. — Надо немедленно сеять, а вы сидите и точите лясы? Прикажи-ка им, — обратился он к Карастану, — запустить трактора!

— Нужно подождать до завтра, товарищ секретарь, — спокойно ответил один из трактористов — Ион Царэ. — Земля еще сырая. Здесь, вблизи от дороги, еще не так, а дальше, в поле… Семена сгниют, если сеять сегодня. Жаль и семян и нашего труда.

— Бадя Ион прав, — вмешался Карастан. — Нужно еще повременить малость, Андрей Васильевич…

Андрей Веля пристально взглянул на огрубевшее лицо тракториста, опаленное степными ветрами, солнечным зноем и дыханием земли. У Иона Царэ глаза были зеленые, как трава, а волосы пронизаны сединой, как земля изморозью. Он стоял не шевелясь, словно врос корнями в землю, глядя прямо в глаза Веле.

Не столько слова Иона Царэ, сколько его смелость и уверенность, сквозившие во всем облике этого пахаря, брата земли, рассеяли недоверие Вели.

— Положитесь на нас, товарищ секретарь, — со спокойным достоинством продолжал Ион. — Мы же не враги нашей землице…

Глубокое впечатление произвели тогда на Лянку слова Иона Царэ…

— …Мы недавно говорили о доверии, которым пользуется Мога. О чувстве долга и ответственности, которым обладают жители села Стэнкуцы, — продолжал Веля, как бы припоминая тот случай в поле и продолжая тот разговор. — Все это известно, но напоминаю об этом, чтобы стало ясней, что предстоит нам решить… — Веля помолчал. — Говорили и о вас…

— Не может быть и речи ни о ком другом, кроме Моги, — категорически возразил Михаил. — Андрей Васильевич, не настало еще время для ухода Моги из Стэнкуцы! Райком партии должен считаться с этим. — Лянка торопился высказаться, боясь, чтобы Андрей Веля не прервал его какой-нибудь репликой. — Подумайте лучше! То же самое скажут вам и колхозники. Они не согласятся с вами. Мога должен остаться! Андрей Васильевич, поймите же, вопрос касается будущего Стэнкуцы, и я не вижу его без Моги.