Георге Георгиу - Возвращение к любви

Лянка хохотал от всей души, заражая и Фабиана своим смехом, а Антохи смущенно опустил глаза.

— Брось, мастер, не прибедняйся, это мини от тебя и пошло. Недаром ты не успеваешь вставлять стекла в окнах, — кольнул его Лянка и сказал Фабиану: — Только снимет мерку с какой-нибудь девушки, как ему бьют окна…

— Возьмите себе учеников…

— Есть у меня четверо… один к одному, — ответил Антохи без всякого выражения, так что нельзя было понять его мнения об учениках — хорошие они или плохие.

— Предоставьте и им снимать мерки, — посоветовал Фабиан.

— У ребят еще мало опыта… Михаил Яковлевич, ваш костюм готов.

— Когда же ты успел? — удивился тот. — Говорил, не раньше той недели.

— Я слышал, что на днях состоится большое колхозное собрание и вам понадобится костюм, — снова невыразительным голосом объявил Антохи.

Михаил прошел за голубую плюшевую штору и через несколько минут вышел в новом костюме, ладно сидевшем на нем. Антохи крутился вокруг, оглядывая с боков, со спины, разглаживал плечики, снял двумя пальцами ниточку с рукава и попросил Фабиана:

— Посмотрите и вы. Знаете, свежий глаз…

— Прекрасно! Лучше и нельзя, — искренне сказал Фабиан.

— Очень рад, что вам понравилось, — равнодушно сказал Антохи. Он-то заранее был уверен, что костюм понравится, и его вид говорил: поищите, мол, другого такого мастера. — Михаил Яковлевич! — заговорил он заискивающе. — Можете прямо сейчас выходить на трибуну!

Михаил сделал вид, что не понимает намека, снова исчез за плюшевой шторой, откуда вышел с костюмом в руках, и попросил Антохи завернуть его.

— Я тебе ничего не должен? — спросил Михаил.

— Что вы… товарищ председатель! Все уплачено! — ответил Антохи тем же заискивающим тоном.

Михаил улыбнулся:

— Знаешь, мастер, ты что-то путаешь. Я не собираюсь быть председателем.

Антохи смутился, взгляд его потускнел. И, чтобы как-то выйти из положения, он обратился к Фабиану:

— У нас такой порядок — клиент платит вперед всю сумму… Может, и вам пошить костюмчик?

— Идея! — воскликнул Михаил. — Свадебный костюм. Что скажешь на это? — обратился он к Фабиану.

Фабиан пожал плечами и вышел из мастерской.

Еще издали Мирча заметил у ворот Тинки Урсаке голубой «Москвич». Что за гости нагрянули к ней?

Больше года Тинка жила одна. Она выгнала мужа за вечные гулянки и скандалы, он завербовался на какую-то уральскую стройку и не подавал признаков жизни. Тинка не ждала его. Но, видимо, не спешила заводить и новое гнездышко…

Мирче самым невероятным казалось то, что с тех пор, как Тинка осталась одинокой, не ходило про нее никаких дурных слухов.

Неужели у нее нет никого? Он сам не раз подкатывался к Тинке, но ока дальше порога его не пускала. Если бы Мирча не увидел эту машину у ворот, он, конечно, прошел бы мимо, — спешил к участковому Шандре, чтобы пожаловаться на Гырнеца.. Но «Москвич» стоял на пути, и он никак не мог миновать его.

Кто бы это мог быть у Тинки в доме?

Мирча стал строить всевозможные предположения, представляя себе красивую, соблазнительную Тинку в чужих объятиях. Черт побери!..

Мирча подошел к забору, посмотрел на окна, но что увидишь издалека, даже если окна не занавешены?

Вот тебе и Тинка!

А почему бы и нет? Неужто ей век вековать одинокой! Его-то она прогнала, а других, может, нет. «Подожду, погляжу, кто там!» — решил Мирча, чувствуя, как все в нем закипает. Он еще не остыл после драки с Гырнецом и сразу настроился против Тинки — столько времени строила из себя мироносицу!..

Будто он самый последний человек в Стэнкуце!

Ему показалось, что уже целый век он стоит у ее ворот, и был готов ворваться в дом, но дверь вдруг отворилась, и Мирча чуть не ахнул от удивления: из дома выходил Стеля Кырнич. Главный инженер колхоза. И, возможно, будущий председатель…

«Так, значит… Меня не приняла, а его… Не постыдилась — средь бела дня? И ты хорош, Стеля! Я бьюсь, уговариваю народ выбрать тебя председателем, дерусь со всякими полоумными, а твоя милость в это время нежится в объятиях Тинки. Хорошенькое дело!..»

И Мирча разъярился: «Кырнич воображает себя неотразимым петухом!.. Петухом на машине!.. Тоже мне!.. А мы и без всякой машины!..»

Тинка сидела перед телевизором и смотрела передачу. Две недели он у нее не работал, и она тосковала по вечерам в доме, который казался ей пустым и чужим. И вот сегодня к ней постучался Кырнич, попросил ведро воды, чтоб залить в радиатор. Она вынесла ведро и, когда Кырнич принес его обратно, осмелилась спросить, не разбирается ли он в телевизорах, не может ли исправить его. «Посмотрю-ка я, чего ему не хватает», — ответил ей Кырнич, и она провела его в дом.

Кырнич попробовал — телевизор не включается. Глянул на розетку а та почти совсем вылезла из стенки. Он разобрал ее, исправил, и телевизор заработал.

Тинка обрадовалась и вынула из ящика стола деньги.

«В другой раз рассчитаемся!» — улыбнулся Кырнич и поспешил уйти. Тинка едва успела поблагодарить его с порога.

Сидя перед телевизором, Тинка с грустью думала, что давно уже ни один мужчина не переступал порога ее дома, а вот сегодня заходил молодой, скромный, но не ее…

Тут дверь скрипнула. На пороге стоял Мирча.

— Ты рада такому гостю, как я? — с деланным весельем спросил он.

— Если гость пришел с добром…

— Так вот подумал я, ты одна-одинешенька…

— Почему? — улыбнулась Тинка. — У меня сегодня нет отбою от гостей. Побывал Кырнич, теперь вы… — Лицо у Тинки было бледное, как у человека, который долго не выходил из дому. Зато губы полные, румяные, они так и притягивали к себе Мирчу.

— Кырнич побывал? И по какому такому делу?

— Я его пригласила. Он исправил ту штуку на стенке. Из-за нее телевизор не работал.

По ее прямому взгляду и четкому ответу Мирча понял, что напрасно подозревал Стелю Кырнича. Обрадовался, сам не зная почему, и весело сказал:

— Дорогая Тинка, в следующий раз зови меня чинить твою розетку!

— Да? Спасибо… — улыбнулась Тинка. Она стояла прямо перед ним, и Мирча, не долго думая, положил ей руки на плечи.

— Оборву тебе уши, — сказала она, но не отстранилась. С Мирчей она чувствовала себя свободней, она хорошо знала его Кристину, бывала у них в доме. Это, собственно говоря, и заставляло ее не открывать ему двери. А теперь Мирча вошел без разрешения. — Вернешься домой без ушей и посмотришь, что тебе скажет жена! — добавила она.

— Не беспокойся, — усмехнулся Мирча. — Пока дойду до дому, уши отрастут, и она ничего не заметит. — Он прикоснулся ладонью к вискам Тинки и пальцами стал разглаживать ее волосы. — Слушай Тинка, дорогая, что я хотел сказать…

— Веди себя приличнее и говори, в чем дело, — увернулась Тинка и села на диван.