Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Константин Игнатьевич, — спокойно сказал Фабиан, глядя Мирче прямо в глаза. — У меня есть вопрос, касающийся вашего дела. Не могли бы вы мне сказать…

— Мне хотелось бы беседовать с вами с глазу на глаз, товарищ Фабиан, — не стесняясь, прервал его Мирча.

— Согласен.

Не успела закрыться дверь за Михаилом как Мирча вытащил из кармана лист бумаги и положил его на стол:

— Прошу вас присоединить это к моей предыдущей жалобе. Копия находится у участкового милиционера. Нет мне жизни в этом селе, товарищ прокурор, — повысил голос Мирча. — Мало того, что меня преследует Максим Мога, теперь и его люди кидаются на меня с кулаками. Сколько может так продолжаться? Будет ли когда-нибудь справедливость или нет?

— Будет, — спокойно ответил Фабиан, пробегая глазами новую жалобу Мирчи. Речь шла о драке перед погребком, о которой ему уже рассказывал Михаил. — Но сначала разберемся с первой жалобой. Скажите, пожалуйста, что вы имеете против Моги?

Мирча ответил сразу же, как будто ожидал именно этого вопроса и заранее подготовился.

— Я борюсь за справедливость. Товарищ Мога не желает считаться ни с судом, ни с милицией, ни с законами. У него свой закон. Он рубит головы или милует как вздумается. Он может возвысить тебя, может унизить, сегодня хвалит, завтра ругает… И никто не смеет потребовать от него ответа. А я терпеть не собираюсь. Поэтому мне и мстят — за критику.

— Безусловно, законы нужно соблюдать… — сказал Фабиан спокойно, словно поддерживал Мирчу.

— Вот за это-то я и борюсь, товарищ Фабиан, — воскликнул Мирча патетически.

— …и я буду действовать согласно существующим законам, — продолжал Фабиан тем же доброжелательным тоном. — Вот здесь, — хлопнул он рукой по кипе дел, — находится достаточно доказательств, помимо тех, что имеются и у меня и которые устанавливают виновность…

— Я говорю тоже самое, — снова перебил его Мирча, уверенный в том, что уже победил. — Думаю, что товарища Могу перевели отсюда из-за тех несправедливостей, которые он творил здесь…

— Все данные доказывают вашу виновность, товарищ Мирча! — резко оборвал его Фабиан. — То, что делаете вы, гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. Для всего общества. И за это вы получите заслуженное наказание..

Мирча побледнел. Сбитый с толку спокойным, доброжелательным тоном, в котором велась беседа, он и не заметил, как попался в сети, расставленные Фабианом, а когда сообразил, было уже поздно.

— Так, значит! — озлобился он. — Вы руководствуетесь законами личной дружбы!..

— Да, я друг Моги и Лянки, но это не мешает мне видеть правду и привлечь вас к ответственности…

Приблизительно через час мош Костаке увидел выходившего из правления Мирчу, красного как рак, с испуганными глазами, вытирающего со лба пот то одной рукой, то другой.

— Выход здесь, Костика, — направил его старик, видя, что тот идет сам не зная куда…

Оставшись один, Фабиан разложил все материалы по папкам и намеревался возвратить их Наталице. Но в этот момент в кабинет вошел молодой человек в элегантном пальто со шляпой в руке.

— Привет, — произнес он с порога. — Извините меня, что врываюсь незваным, но я ищу товарища Могу. Будяну, корреспондент газеты.

Фабиан тоже отрекомендовался, пожал любезно протянутую ему руку и поинтересовался:

— Вы автор очерка «Один день председателя»?

Будяну разочарованно махнул рукой:

— Да. — Он снял пальто, повесил его, поверх набросил широкое красное кашне, на него — шляпу. Затем взял стул и сел рядом с Фабианом. — Я побывал в Лунге, собрал материал о Герое Онисиме Черне. Хочу написать очерк… Заскочил и сюда… Меня тревожит очерк о Моге… Боюсь, не сделал ли я ошибки…

— А именно? — с любопытством спросил Фабиан, машинально листая одну из папок по делу Мирчи.

— Я попал в двусмысленное положение. Вы читали очерк, не так ли? Там речь идет о председателе колхоза Максиме Моге, который в действительности уже не председатель. Его неожиданно перевели в другое место. По каким мотивам? Может быть, его перевели в дисциплинарном порядке? — Будяну резанул рукой воздух. — Может быть, и так! А если так, то я ввел в заблуждение читателей… А тут я еще натыкаюсь на представителя республиканской прокуратуры с целой кипой дел…

«Не хватало только, чтоб Мога был замешан в какую-то скверную историю!» — с беспокойством подумал Будяну.

Фабиан захлопнул папку и отложил ее. Не спешил успокоить журналиста, пусть Будяну разберется во всем сам.

— Когда вы писали очерк о Моге, у вас было ясное представление о нем, вы были уверены, что пишете правду?

Будяну пожал плечами.

— У меня были данные, факты. Мнение тех, кто хорошо знает его… — ответил он, смутившись от прямою вопроса Фабиана. — Я беседовал и с самим Могой…

Фабиан покачал головой.

— Я понимаю, вы молоды, но должны же иметь твердые, ясные убеждения и отвечать за любое написанное вами слово. Если я скажу, какую вы допустили ошибку в данном случае, вы можете меня не понять. Найдите ее лучше сами. Но для этого вы должны начать все сначала…

— Вы правы, товарищ Фабиан, — вздохнул Будяну, — тяжела моя профессия, хотя она мне и по душе. Я не поменял бы ее на другую ни за что на свете!

На какой-то миг Фабиан представил журналиста рядом с Могой. Будяну молодой, едва вступающий в жизнь, влюбленный в свою профессию, и Мога — с его сложным внутренним миром, с богатым опытом и даром подчинять людей своему влиянию с первого же мгновения. Нелегкую миссию взял на себя Будяну. Но главное в том, подумал Фабиан, что он не побоялся.

Зазвонил телефон. Фабиан взял трубку. Узнал голос Вали.

— Фабиан слушает!

— Именно тебя и ищу! — как-то хрипло прозвучал ее голос. — Ты занят? Нет? Можешь зайти ко мне в больницу?

— Сейчас иду! — крикнул в трубку Павел. — Извините меня, — обратился он к Будяну. — Вы подождите Могу? Я должен уйти…

В приемной Наталица улыбнулась ему как старому знакомому.

— Я оставил товарища Будяну одного. Позаботьтесь о нем, — сказал он ей.

Наталица равнодушно пожала плечами:

— Он в Стэнкуце как у себя дома!

— Ну, коли так… Если спросит Михаил Яковлевич, я в больнице.

— Что-нибудь случилось?

Она испуганно посмотрела на него, и лишь теперь Фабиан заметил, какие у Наталицы красивые глаза, — как только что распустившийся и покрытый росой цветок цикория. Она не накрасила губы, как вчера, и их естественный цвет был очень привлекателен. Словно она решила представиться перед ним такой, какая она есть на самом деле.

Фабиан прошел мимо этой красоты, но с порога невольно обернулся и встретился с голубизной этих глаз.

— Я еще вернусь сюда…

— Я буду ждать, — шепотом проговорила Наталица.

Фабиан всего однажды был в больнице вместе с Анной — с той поры минула вечность! Больница располагалась тогда в старом здании с дверью на улицу. Теперь основательно отремонтированное старое здание оказалось лишь пристройкой к новому, двухэтажному. У старого здания с улицы входа уже не было. «Так иногда перекрывают тебе дорогу, — сказал себе Павел, — словно вырастает перед тобой высоченная каменная стена». Валя увидела его в окно и вышла навстречу.