Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Что случилось? — спросил Павел.

— Хочу исповедаться перед тобой, — улыбнулась Валя, в ее глазах таилась грусть.

— В силу моей профессии я не отпускаю грехов, — пошутил Фабиан.

— Сегодня ты сделаешь для меня исключение, — тем же тоном ответила Валя. — Знаешь, бывает, мы с Михаилом ссоримся — ты уже мог в этом убедиться, — и мы оба готовы, каждый в отдельности, звать тебя, чтобы ты примирил нас. И каждый раз отказываемся от этого, чтобы не беспокоить тебя. Мы привыкли советоваться с тобой, даже когда тебя нет… Ты стал нашим миротворцем.

— Странная исповедь!

— Была у меня мечта, — продолжала Валя. — Я хотела устроиться в крупной больнице… Как я ни билась, ни следила за всем новым в медицине, все же я еще далека от того, чем хотела бы и могла бы стать. Верь мне, не слава меня привлекает. Иногда я впадаю в отчаяние, чувствую, что дошла до какой-то мертвой точки, не могу двинуться вперед… И нужно все начинать сначала.

Фабиан удивленно смотрел на нее. Валя повторила те же слова, которые он недавно говорил Будяну.

— Да, это правда! — ответила она на его взгляд. — В колхозе каждый участок работы имеет своего специалиста. Агроном-виноградарь, агроном по зерновым культурам, врач-ветеринар, зоотехник, инженер-механик, экономисты… Всех не перечислишь. А я одна-одинешенька: и терапевт, и хирург, и невропатолог, и детский врач…

— Это же временное явление. В других селах больницы укомплектованы специалистами, — заметил Фабиан. — Настанет очередь и Стэнкуцы.

— Вот этого-то я и хочу: специализироваться в чем-то одном… Надеялась, что через пару лет мы уедем отсюда. Может быть, в Кишинев. Устроились бы как-нибудь. А после, набравшись сил и знаний более основательных, я с дорогой душой вернулась бы обратно. Одно время Михаил меня поддерживал. Затем им окончательно завладели виноградники. Скажу откровенно — я даже была готова оставить его здесь и уехать одна. Я чувствую, Михаил согласится остаться на месте Моги. И кто знает, сколько еще лет мы не сможем тронуться с места! А потом уже не будет смысла. Я состарюсь…

— Я буду любить тебя и старухой, — улыбнулся Фабиан.

— Видишь, какой ты… — огорчилась Валя. — С Михаилом ты можешь говорить серьезно, сочувствовать ему. Михаил теперь привлекает всеобщее внимание, все заняты им и его делами, а я давно уже отошла в тень… То есть никто не принимает меня всерьез. Никто…

«Я думал, что у них все в порядке, что я один бьюсь со своими неразрешенными проблемами», — подумал Павел. И еще он подумал, что Вале, возможно, предстоят и более тяжелые испытания, чем Михаилу. Ведь мечтать безо всякой надежды на то, что твои мечты хоть когда-нибудь сбудутся, непомерно тяжело. Он, по крайней мере, прошел через это…

Послышался робкий стук в дверь. Вошла молодая женщина с сумкой в руке. Увидев Фабиана, она смущенно остановилась у дверей.

— Добрый день, — вымолвила она.

— Проходите, садитесь, — пригласила ее Валя.

Но посетительница положила сумку на табуретку и на миг застыла, не отнимая рук от сумки.

— Ну, как себя чувствует Ионуц? — поинтересовалась Валя.

— Жив, здоров, Валентина Андреевна, — радостно ответила женщина. — Не знаю даже, как вас благодарить… Сегодня ему исполнилось два годика. И не умолкает весь день. — Женщина торопливо открыла сумку, вытащила оттуда цветущую герань в горшке и поставила на подоконник. — Это вам, Валентина Андреевна, — смущенно сказала она. — Чтоб радовать ваши глаза… И еще прошу вас заглянуть сегодня к нам…

— Зайду, Веруца, — пообещала Валя. — Спасибо за цветок.

Фабиан заметил, как Валя откликнулась на посещение матери, но более всего — на известие, что мальчик вполне здоров. Он понимал, что Валино счастье здесь, что работа в больнице стала неотъемлемой частью ее жизни, но она не совсем еще ощущает это.

— Ты не догадываешься, — сказал он Вале, когда за Верой закрылась дверь, — как ты нужна людям здесь, в Стэнкуце!…

Валя покачала головой:

— Ты еще не все знаешь… Помнишь, однажды я оплакивала смерть одного человека…

— Все, что касается тебя и Михаила, свято хранится в этой коробке, — Фабиан стукнул себя по лбу.

— А сегодня я оплакиваю большого специалиста в медицине, — продолжала она с той же грустной улыбкой на устах. — Прости, что я забила тебе голову своими заботами. Но я должна была объяснить, почему я сержусь на мужа. — Валя с улыбкой растрепала ему волосы, словно это он нуждался в утешении. — Когда ты снова приедешь в Стэнкуцу, лет так через пять, то найдешь морщинистую старушку, поворчливее, чем сейчас…

Валя подошла к окну и задумчиво посмотрела на красные цветы герани, которые за те несколько минут, что простояли здесь, словно ожили, стали свежей, и их аромат наполнил комнату.

Ей стало легче, она была благодарна Павлу за то, что он выслушал ее не пытаясь успокаивать. Наверное, ее слова прозвучали слишком театрально, когда она ему сказала: «Я оплакиваю большого специалиста в медицине!»

— Я решила остаться с Михаилом, — успокоившись, сказала она, словно давно приняла это решение и уже привыкла к нему. — Он нуждается в моей поддержке, в моем присутствии более чем когда-либо. Хотя бы для того, чтобы было на ком выместить досаду.

Фабиан увидел, что она просветлела лицом. Теперь перед ним стоял другой человек, готовый не только К борьбе с собственными сомнениями и слабостями, но и способный оказать поддержку другому. И может быть, поэтому больше, чем когда-либо, ощутил боль своего одиночества, отсутствие близкого существа.

Он вспомнил веточку белой сирени, подаренную ему Валей. А он ведь даже не поблагодарил ее.

Он взял Валину руку и поднес к губам.

— За цветы, которые ты даришь людям… А как раз ты достойна самых красивых цветов Стэнкуцы… и всего мира…

— Не преувеличивай моих достоинств, — с улыбкой пыталась защищаться Валя.

— Я теперь, после того как мы устроили заговор против Лянки, — сказал Фабиан, видя, что она смущена, — пойдем, покажи мне больницу. Хватит исповедей.

Валя признательно посмотрела на него и подала халат.

— Увидишь какая у нас чудесная больница! — с гордостью воскликнула она. — Колхоз израсходовал уйму денег, чтобы было все необходимое…

Чуть позже они вышли на улицу. Вале нужно было посетить нескольких больных на дому, зайти к Ионуце, и Фабиан провожал ее.

— Я как-то побывала на винограднике, — рассказывала ему Валя, — видела, как рабочие выкорчевывали старые кусты, и меня поразили их корни. Они были удивительно большие, глубоко вросшие в землю… — Валя вздохнула, точно ей было жаль выкорчеванных кустов. — Так и мы пустили тут глубокие корни. Я, может быть, меньше, но Мога, Назар, Михаил… Даже не знаю, какая потребуется сила, чтобы вырвать их отсюда…