Георге Георгиу - Возвращение к любви

С Велей журналисту удалось встретиться в тот же вечер. В номере гостиницы он допоздна записывал в блокнот состоявшийся разговор. В Стэнкуцу вернулся как раз к началу совещания. Повестка дня была ему знакома, и поэтому в кабинет он не заходил: что особенного — одного председателя сменяет другой… без шума, без страстей… А Мога, конечно, не в том настроении, которое располагает к откровенности. Поэтому Будяну решил побродить по селу, пока совещание не кончится. Он зашел в сельпо, увидел, к своей радости, красивые летние сандалии и тут же купил их. «В столице за ними набегаешься да постоишь в очереди», — сказал он продавцу.

Из магазина Будяну снова вышел на главную улицу. Его внимание привлекли ворота с кружевным навесом, и он остановился, пораженный. Будяну припомнил, что Мога рассказывал ему про старого мастера, который с таким вкусом украшает Стэнкуцу. С большой теплотой говорил о нем Мога, чувствовалось, что он уважает и любит его… «Вот тоже тема, — сказал себе Будяну. — Надо бы познакомиться с этим мастером. Это может оказаться находкой…»

Будяну шагал по улице, пристально глядя вокруг, словно село что-то прятало от него. И вдруг он услышал звуки рояля. Звуки неслись из красного кирпичного дома, стоявшего рядом с трехэтажным зданием средней школы. «Музыкальная школа, — подумал Будяну, задержавшись у главного входа, — войти или не войти? Музыкальная культура на селе… Еще одна тема!»

Многое казалось Будяну достойным внимания, но он чувствовал, что и это еще не то, не та отправная точка, не тот ключ, которым он сможет по-настоящему открыть Могу, с чьими делами связано все, что он увидел и что еще предстояло увидеть.

Кто-то окликнул его:

— Товарищ корреспондент!

Это был Василе Бошта.

Хозяин открыл калитку и придерживал ее рукой.

— Не меня ли вы ищете, товарищ корреспондент?

Будяну был знаком с Василе Бошта — бывший председатель ему нравился, особенно забавляло его любимое выражение — «и все»!

— Может быть, может быть… — улыбнулся Будяну и пожал ему руку.

— Заходите, посмотрите, как я живу. Я люблю газетных работников, — продолжал он с улыбкой. — Они меня никогда не критиковали.

— А хвалить — хвалили?

— И этого не случалось. Не успели, и все… Прошу в хату.

Будяну последовал за ним по асфальтированной дорожке, которая вела от калитки до дверей. На веранде был постелен красный коврик с зелеными полосами по краям. И на веранде, и в коридорчике, из которого расходились три двери, и в комнатушке, куда ввел его старик, была примерная чистота. Ступив на веранду, Будяну хотел снять обувь, чтобы не наследить на коврике, но Бошта остановил его:

— Не беспокойтесь, товарищ корреспондент. И у нас есть пылесос. Замечательно работает.

Бошта принес полный кувшинчик и два бокала. Поставил на стол, достал тарелку с брынзой. Затем наполнил бокалы вином, чокнулся с Будяну, пожелал ему здоровья, но не выпил. Он долго смотрел на бокал, словно восхищался игрой его граней.

— Винцо, как мое, редко у кого отведаешь, — удовлетворенно сказал Бошта. — Не хвастаюсь, это так. Прошу!

— Счастья вам и удачи, дядя Василе, — Будяну поднял бокал.

— Пейте на здоровье… В мое время, когда я был председателем, дела обстояли иначе. Вы, дорогуша… — Василе Бошта отпил глоточек, подождал, когда выпьет Будяну, и лишь тогда продолжал: — Вы, дорогуша, ходили тогда без штанов, извините меня… Вы не знаете нашей истории. — Он глянул на кувшинчик с вином и улыбнулся, как будто вспомнив что-то приятное, но давно прошедшее. — Как мы создавали колхоз? Я, Ион Прикоп, Георге Карастан… Было у нас всего семь лошадок, десять плугов, один бык, и все… Девять повозок и триста гектаров земли… И все… И пятьдесят три бочонка по тридцать ведер в каждом, и двадцать один бочонок по двадцать пять ведер в каждом, и одиннадцать — по сорок ведер… И мы их все наполняли…

Будяну слушал его со снисходительной улыбкой — это было все, чем мог похвастаться бывший председатель. Конечно, с тех пор прошло два десятилетия, но все же не слишком ли прибеднялся Василе Бошта?

Разве мало было того, что он, Василе Бошта, Ион Прикоп, старый Карастан, отец Санди Карастана, и другие из того поколения первыми объединились, заложили первый камень фундамента, на котором сегодня стоит Стэнкуца?

«Они-то не забывают этого, забываем мы, захваченные водоворотом сегодняшних событий, — думал Будяну. — Хорошо бы приехать однажды в Стэнкуцу, разыскать ветеранов…»

— Знаете, что я вам скажу, товарищ корреспондент… — оживился Бошта. — Жаль, что я уже не молод! Нет, не подумайте, что я метил бы на председательское место. Упаси бог! Сегодня трудно управлять. Я знаю. Инте… интенсификация… автоматизация… Сколько разных разностей! Но в том погребке под землей не сидел бы. Это точно. Был бы с людьми. И все тут!

С улицы послышался приближающийся шум машины, которая остановилась у ворот дома. Раздались торопливые шаги и резкий стук в двери.

На пороге стоял шофер Кирилл Гырнец.

— Дядя Василе, приказано срочно достать крупные гвозди. Буря разрушила загон у Одаи, и его нужно починить, иначе горе бедным овечкам.

— Значит, надо идти на склад, — вздохнул старик. — А у меня в доме гость. Как я могу уйти?

Будяну, услышавший этот разговор, появился одетым на пороге. Неожиданно он решил поехать на ферму.

— Я ухожу, дядя Василе, — успокоил он старика. — Поеду с ними, если меня возьмут.

— С дорогой душой, — ответил Гырнец. — Нам нужны помощники.

— Ну, если так… — Бошта направился в кладовку под погребом и вскоре вернулся с ящичком. — Вот, я купил для своего сарая, — смущенно сказал он. — Видите ли, товарищ корреспондент, — обратился Бошта к Будяну, провожая его до ворот. — Эту ферму построил я. И вот сколько времени она выстояла. А Мога не удосужился построить новую…

Что хотел сказать этим Василе Бошта? То ли он хвалится, что построил некогда ферму, то ли удивляется, что она до сих пор выстояла? Осуждает Могу за то, что не построил новую, или, может, доволен тем, что Мога оставил ферму такой, какой она была, признавая тем самым заслуги бывшего председателя?

Будяну чувствовал, что ему чего-то не хватает, но чего именно, не мог понять. «В конце концов, что я привязался к Боште? Хвалится или удивляется — его дело! Меня интересует Мога…»

Лянка не ожидал увидеть Мирчу среди прибывших. Он знал, что Мирча не из тех, кто бросается на помощь, но ему было не до загадок. Он велел Мирче проследить за перевозкой ягнят и увидел, что тот охотно согласился.

Мирча и сам не смог бы дать ясного ответа на вопрос, что толкнуло его поехать на ферму в такую погоду. Но события последних дней объяснили одну простую вещь: уезжает Мога или нет — для него все равно ничего не изменится. Он и дальше будет жить в этом селе, с этими же людьми…