Сергей Воронин - На своей земле

— Чего это здесь? — прошептала Полинка, осторожно заглядывая на дно траншеи, и вскрикнула, увидав торчащий из земли вверх подошвой валенок. «Куда же идти?» — подумала она и хотела уже крикнуть Никандра, но пересилила робость и направилась вдоль траншеи. На пути попадались круглые, заросшие болотной травой воронки, она их впервые видела и совсем не думала, что они образовались от взрыва бомб. В одном месте путь пересекла колючая проволока. Полинка, высоко подняв юбку, перелезла через нее. Теперь траншея была в стороне, идти стало легче. «Но где же они?» — подумала Полинка и осмотрелась.

Из травы с шумом выскочил мокрый заяц, он поднялся на задние лапы, полопотал длинными ушами, оторопело посмотрел на девушку и, смешно вскидывая зад, украшенный пушистым помпоном, понесся прочь.

Кузьму и Никандра Полинка увидела, когда уже отчаялась их найти. Они ходили по открытой, как ладошка, луговине, один от другого шагов на пятьдесят, и тыркали в землю свои палки с проволокой на конце.

«Так и есть — клад ищут!» — ахнула Полинка. — Эй, вы, чего ищете? — крикнула она и громко засмеялась. Никандр вскинул голову, будто кто его шилом уколол, несколько секунд ошарашенно смотрел на нее, как тот заяц, что выскочил из кустов, а потом оглашенно заорал:

— Стой!

— Не двигайся! — закричал и Кузьма.

Полинка пренебрежительно пожала плечами.

— А чего, я не к вам. Я сама по себе… гуляю, — и сорвала былинку.

— Стой, тебе говорят!

Но Полинка только усмехнулась и пошла по луговине. Все было ясно — парни нашли клад и не хотят ей показывать.

— Взорвешься, дурища! — замахал руками Никандр. — Мины здесь, дурища, мины!

Конечно, она слыхала о минах, много разговора было о них во время войны. В деревне рассказывали, что немцы бросают на дорогах красивые игрушки, а если возьмешься за них, то будто они взрываются. «Так что ж, парни ищут игрушки, что ли?» Полинка усмехнулась, но все же остановилась, — уж очень испуганное лицо было у Никандра.

— Стой и не двигайся! — скомандовал он. — Я приду к тебе.

Но пока он собирался, Кузьма уже шел. Он втыкал свою палку в землю и продвигался, как слепой, робко и медленно. Пройдя несколько шагов, нагнулся, вынул из земли серый пакет и осторожно отложил его в сторону, Полинка с любопытством посмотрела на пакет.

— Это что, игрушка, что ли? — крикнула она.

— Игрушка, чорт бы тебя побрал, игрушка, — сердито ответил Кузьма, не отрывая взгляда от земли. Наконец он подошел к ней, у него был потный лоб, как будто он таскал на себе бревна.

— Ступай след в след за мной, — строго сказал он и осторожно пошел обратно.

Ну и досталось Полинке, когда Кузьма вывел ее к Никандру. Оказывается, парни никакого клада не искали, они разминировали поле.

— А на что оно вам?

— Не твоего ума дело, — ответил Никандр.

Но Кузьма решил так: уж коли дело открыто, значит, надо объяснить. Он рассказал, что земли в колхозе немного и они надумали прибавить гектаров пятьдесят. Только сначала эту землю нужно было разминировать — здесь проходила передовая линия. Этим они и занимаются.

— Но ты смотри, никому не говори, — предупредил Никандр, — когда кончим, тогда сами скажем. Нечего нашим маткам попусту волноваться.

Только теперь Полинка поняла, какой опасности она подвергалась.

— Значит, меня могло на клочки?..

— И даже мельче, — сказал Никандр.

— Ну, иди домой, — хлопнул ее по плечу Кузьма, — да смотри, никому не проболтайся.

— Ох уж, тоже скажете, не проболтайся… честное комсомольское, никому не скажу.

Но как было трудно Полинке молчать, когда она пришла домой. Ее всю так и подмывало рассказать и о колючей проволоке, и о танках, и о валенке, торчащем из земли, а всего больше, конечно, про Кузьму и Никандра, вынимающих из земли мины. Но она молчала, а когда наступил вечер, выскочила на дорогу и, еще издали завидя Кузьму и Никандра, побежала к ним.

— Ты чего? — удивился Никандр, смотря на веселое Полинкино лицо.

— Я никому не сказала.

— Ну не сказала, и ладно, — равнодушно произнес Кузьма, — так и должно быть.

И они пошли дальше.

Полинка поглядела им вслед, ей было обидно.

— Никандр! — крикнула Полинка, догоняя его. — Подожди, Никандр! — она прикоснулась к его руке. — Возьмите меня завтра с собой, я тоже хочу их искать.

— Иди-ка спи, — ответил Кузьма и, словно маленькую, погладил ее по голове.

Степан Парамонович беседовал с людьми. Нет, он никому не говорил о своих желаниях, даже и разговора не заводил о том, кто будет председателем колхоза, люди должны сами понять, каков он есть человек, пусть оценят его заботу. А заботы у него много, недаром старая Хромова всплеснула руками, когда он стал высказывать, с чего надо в первую очередь начинать дело.

— Жалею, время идет задарма, а надо бы верному человеку нынче же направиться в район и добиваться тягла, инвентаря. Время упустишь, другие захватят, а тут как раз и останешься на коле. А они помогут, знали, что делали, когда переселяли.

— А как же, им да не знать. Самим товарищем Сталиным постановленье подписано! — согласилась Пелагея Семеновна.

— Не могу сказать, так ли, не так ли. Надо учесть момент. Как и в войну, следует полагаться больше на себя, чем на помощь, — взглянул поверх очков Поликарп Евстигнеевич, — но одно меня радует: что глубоко вас интересует, Степан Парамонович, будущее колхоза. И верно, может, уж пора бы и выборы проводить. Нужных людей знаем.

От Хромовых, удовлетворенный разговором, Степан Парамонович зашел к Павлу Клинову. Павел лежал на постели. Он нехотя поднялся, кивнул на скамейку, а сам остался сидеть на кровати. Степан Парамонович поблагодарил за честь и место и, пригладив бороду, предложил Клинову закурить. Тот не отказался. Начался неторопливый разговор. Степан Парамонович так же, как и у Хромовых, обстоятельно рассказал о всех трудностях и, пожав плечами, усмехнулся:

— Не завидую тому, кто будет избран в председатели. Как сдюжит, бог знает. Не хотелось бы и в ненадежные руки дело доверять. Понятно, нет?

Павел встал, посмотрел с высоты своего роста на Щекотова.

— С другой стороны, если будет надежный помощник, то кто знает, может, и все обойдется, — в раздумье продолжал Щёкотов.

— Вот бы тебе, Паша, помощником-то быть у Степана Парамоновича, — вмешалась Марфа, и глаза у нее вспыхнули радостью.

Павел помолчал. Никогда не следует торопиться с ответом. Он думал. Конечно, помощником быть легче, но зато председателем — больше воли. Сам себе голова. Когда еще переизберут…

— Почему это вы подумали, что я буду председателем? — спросил Степан Парамонович.

— Ой, да все уж говорят. Больше-то кому…

— Могу быть помощником, — твердо заявил Павел.