Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Формула «истомить сердце» в сочетании с упоминанием о представительнице самой древней профессии встречается в Библии: «Как истомлено должно быть сердце твое, говорит Господь Бог, когда ты все это делала, как необузданная блудница!» (Иез. 16: 30). У Достоевского Дмитрий Карамазов (он же «Митя, от женщин погибший»), говоря о Грушеньке, признается младшему брату: «И томит она меня, любовью томит» («Братья Карамазовы», ч. 4, кн. 11, гл. 4).

В целом же, в сочетании с предыдущим упоминанием о Клеопатре (см. 17.25) в данном Веничкином призыве слышится ранний Брюсов – с его поэтом, преданным томленью великой блудницей:

(«Клеопатра», 1899)

И еще, у Маяковского в стихотворении «Лиличка! Вместо письма» (1916) декларируется сходное диалектическое отношение к возлюбленной (одновременно – любовь и ненависть); там же есть фраза: «Если б так поэта измучила».

Следует также напомнить, что у почитавшегося Ерофеевым Эдварда Грига (см. 16.20) есть песня «Сердце поэта» на стихи Х.-К. Андерсена (входит в вокальный цикл «Мелодии сердца», 1864–1865).

17.27C. 38. …она была совершенна, а совершенству нет предела… —

Фраза «совершенству нет предела» приписывается Сократу (469–399 до н. э), который при помощи этого изречение прокомментировал знаменитый девиз дельфийского мудреца Хилона «Познай самого себя!».

«Установление пределов совершенства» взято из Библии – из ветхозаветного обращения к Богу: «Я видел предел всякого совершенства; но Твоя заповедь безмерно обширна» (Пс. 118: 96); и из новозаветной фразы Христа: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный» (Мф. 5: 48). См. также 21.13.

18.1C. 38. Черное —

железнодорожная станция на магистрали Москва – Владимир.

18.2 …сбросила с себя что-то лишнее. —

В Ветхом Завете Суламифь восклицает: «Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его?» (Песн. 5: 3). А вот – о другом ветхозаветном персонаже: «Иудифь пала на лице, посыпала голову свою пеплом и сбросила с себя вретище, в которое была одета…» (Иудифь 9: 1).

И еще – из Северянина:

18.3 …содрогнется земля и камни возопиют… —

Компиляция из библеизмов. В Ветхом Завете есть: «И возгремит Господь с Сиона, и даст глас Свой из Иерусалима; содрогнутся небо и земля…» (Иоил. 3: 16); «Горе тому, кто жаждет неправедных приобретений для дома своего <���…>! Камни из стен возопиют» (Авв. 2: 9, 11). В Новом Завете Христос спорит с фарисеями о своих учениках: «Он сказал им в ответ: сказываю вам, что, если они умолкнут, то камни возопиют…» (Лк. 19: 40).

18.4C. 38. «Ну, как, Веничка, хорошо у меня…?» «…еще ни разу не видел, чтобы у кого-нибудь так хорошо…!» —

О многоточиях в этом месте см. замечание В. Муравьева (17.22). О. Дарк же комментирует это место следующим образом: «Авторские точки объясняются тем, что сексуальное пока еще невыразимо на <���…> алкогольном языке» ( Дарк О. В.В.Е., или Крушение языков // Новое литературное обозрение. 1997. № 25. С. 251). Что же до формы восклицания, то оно напоминает Маяковского: «Никогда не было / так хорошо!» («Хорошо!», 1927).

18.5C. 38–39. А я, раздавленный желанием, ждал греха, задыхаясь. <���…> Что же мне теперь? Быть ли мне вкрадчиво-нежным? Быть ли мне пленительно-грубым? Черт его знает, я никогда не понимаю толком, в какое мгновение как обратиться с захмелевшей… <���…> Итак, каким же мне быть теперь? <���…> Она сама – сама сделала за меня мой выбор, запрокинувшись и погладив меня по щеке своею лодыжкою. В этом было что-то от поощрения, и от игры… —

Поэтика данного пассажа во многом позаимствована у Гамсуна, у которого герой знакомится с женщиной:

«– Вы полдня преследовали меня <���…> Вы были пьяны? <���…>

– Да, – сказал я. – Да, к сожалению, я был пьян.

– Ах, как это гадко!

Раздавленный, я признал, что это действительно гадко. <���…> Я совсем растерялся, я не знал, идти ли мне или остановиться; из-за этой женщины все мысли спутались. <���…> Она сама захотела вернуться, это не я предложил, это было ее собственное желание. Я поглядываю на нее и становлюсь все смелее, она поощряет, манит меня к себе каждым словом. <���…> Она обвивает рукой мою шею <���…> другой рукой она начинает сама расстегивать пуговицы, еще и еще <���…> она проводит левой рукой по моим плечам.

– Но, моя дорогая! – сказал я в замешательстве. – Я никак не пойму… право, никак не пойму, что это за игра…» («Голод», ч. 3).

18.6C. 38. Быть ли мне вкрадчиво-нежным? Быть ли мне пленительно-грубым? —

А. Немзер возводит эти вопросы к трехстопным дактилям Гумилева: «Гамлет? Он должен быть бледным. / Каин? Тот должен быть грубым» («Театр», 1910) ( Немзер А. На кого это он намекает? // Сегодня. 1996. 16 апреля. С. 4). Примечательно, что в этих режиссерских разработках Гумилева Каин – не ветхозаветный, а тот же самый, байроновский, которого имели в виду Веничкины соседи по орехово-зуевскому общежитию (см. 10.38).

У Есенина в стихотворении, обращенном к даме полусвета, также есть упоминания о нежности и грубости в мужском поведении:

(«Ты меня не любишь, не жалеешь…», 1925)

У Северянина (вместе с «негой», см. 18.7) то же сочетание: «Любимый, старый Сологуб, / В ком скрыта магия и нега, / Кто ядовит и нежно-груб…» («У Сологуба», 1918).

Также вспоминается Маяковский: «Хотите – буду от мяса бешеный <���…> хотите – буду безукоризненно нежный…» («Облако в штанах», 1914–1915).

18.7 …это будило во мне – как бы это назвать? «негу», что ли? – ну да, это будило во мне негу. —

Нега – блаженство и умиротворение. У Пушкина, к примеру, обилие «нег»:

(«К Дельвигу», 1815)