Александр Русов - Иллюзии. 1968—1978 (Роман, повесть)

Подготовительный этюд к «Белому Базанову» находится в мастерской. Он установлен на подставке рядом с фантасмагорической группой скальдических карликов-альвов с одной стороны и трех фигур властительниц судеб, норн, с другой. Этюд именуется «Голова профессора Базанова».

— Усекновенная в молодости, — всякий раз добавляет Базанов, когда речь заходит о его голове, по поводу которой, скорее всего, и совещаются норны.

Встречам скульптора с Базановым предшествуют трогательные приготовления. Капустин наводит чистоту, подметает, выскабливает стол, аккуратно застилает растерзанную постель, проветривает. Сделав все необходимое, он еще некоторое время бродит по узкой, как просека, мастерской среди гипса, глины, дерева и камня, хозяйским глазом выискивая непорядок.

По дороге Базанов обычно заезжает в магазин «Чай» на Кировской, покупает пакет сушек и пачку сахара, которая является предметом добродушных насмешек Капустина и ответных острот Виктора, не упускающего возможности помянуть тот случай, когда сахара в мастерской не оказалось, магазины были закрыты и пришлось пить пустой чай.

Базанов звонит в знакомую дверь, ждет, прислушивается, когда раздастся громовой топот по гулкой деревянной лестнице. Дверь отворяется, и маленький, похожий на хитрого гнома, крепко сбитый седобородый Капустин, щуря глаз, пропускает его в мастерскую.

— Что припоздал?

— Да вот, — говорит Базанов, протягивая сверток.

— Поди, совсем зачах со своей… этой… Нет, вроде ничего, — выводя гостя на свет, вглядываясь в него и почесывая подбородок, заключает Капустин. — Мою новую работу видел?

— Какую?

Капустин откашливается.

— «Эрот побежденный».

Позже название было изменено. Скульптура стала называться «Эрот поверженный».

Нет, Базанов не видел этой скульптуры. Хозяин увлекает гостя за собой, в дебри.

Мастерская имеет форму сапожка: длинный коридор под прямым углом сворачивает вправо. Там, в небольшом аппендиксе, на дощатом постаменте сохнет странного вида композиция из глины — «Эрот побежденный», или «Эрот поверженный».

— Победил, значит? — подшучивает Базанов.

Капустин хмыкает.

— Не я. Все ты со своей химией-термодинамикой. Со своими стиральными порошками.

Виктор обходит скульптуру. Запах сырой глины действует на него успокаивающе. Капустин долго трет морщинистое лицо крепкой узловатой рукой с въевшейся, как у металлиста, грязью. Поднимаются по лестнице в комнатку.

— Поди, чай готов.

Базанов рассеянно берет с книжной полки оттиск своей статьи, некогда подаренной скульптору. Капустин ставит на стол толстостенные, видавшие виды фаянсовые чашки.

«Дорогому Ивану от Виктора». Подпись и дата. Уже и бумага пожелтела.

Базанов переворачивает страницы. Капустин гремит железной коробкой из-под чая. Гость с недоумением рассматривает испачканную глиной диаграмму с гистерезисной петлей, точно оттиск роняли в самую грязь во время осенней распутицы. На полях заметен легкий карандашный набросок — нечто вроде ангела с прижатыми крыльями, импровизация на тему рисунка физико-химической статьи, по прихоти скульптора превратившегося в «Эрота поверженного».

— Глянь, какого я Брейгеля купил, — говорит Капустин. — Там, с краю, на полке. Нашел?

Базанов листает толстый альбом.

— Учился, между прочим, у «лакировщика действительности».

— Кто?

— Брейгель.

— Сразу видно.

— Да, — говорит Капустин. — Что значит школа. Великая вещь — школа.

Потом они молча пьют чай, сосредоточенно хрустя сушками.

Еще один негатив. Нет, не буду печатать. Во всяком случае, сегодня. Что там еще?

Опять полка с капустинскими скульптурами. Хулиганский снимок. Снова Базанов в мраморе. Базанов в натуре.

Капустин за работой: глину месит. Пьют чай.

Не то, не то.

Вот!

Как он попал сюда, этот кадр? Базанов с поднятыми руками, с сияющим лицом, точно забивший гол футболист.

Я вхожу в их комнату. Зачем? Что-то понадобилось.

— Алик! — рванулся он от стола и поднял руки. — Победа!

Пожалуй, семь секунд будет как раз.

— Игорь, покажи, — обратился он к Рыбочкину, которого в любое время суток можно было застать на одном и том же месте, у первой от двери тяги.

Выдержка шесть секунд. Достаточно.

Сияющий Базанов. Рыбочкин, точно Прометей, навсегда прикованный к своему рабочему месту. Лаборантка Галя. Кто еще?

Состав базановской группы часто менялся. То и дело происходили внутрилабораторные перемещения. Перестановки. Френовский решил оставить его без людей. Один бы Виктор что смог? Нет, Максим Брониславович явно недооценивал своего сотрудника. А может, и ничего бы не смог. Кто знает?

Передержал. Съемка против света. Хватило бы четырех секунд.

Игорь мне что-то показывал. Базанов, захлебываясь, объяснял. Ничего не помню. Да и не понял, наверно. До сих пор не все понимаю. Только ясно было, что радость. Если бы вместо меня в комнату вошла уборщица, эффект был бы, наверное, тот же самый.

— Тетя Таня, победа! Игорь, покажи.

То, что рвалось из него, он не в силах был удержать. Такой человек. Не умел скрывать радость, придерживать для себя. Жизнь ничему не учила. На улице встретишь — никогда не подумаешь, что за голова у этого парня и вообще кто он, что он такое н а с а м о м д е л е.

Раза в два увеличить. Опять подбирать выдержку. Только теперь на более контрастной бумаге. Бромпортрет? Унибром. Темная фигура — ослепительно белый фон. Десять секунд?..

В ореоле успеха. И рядом — «Рукопожатие».

Нет. Обойдемся без фотографии с Френовским. Двусмысленный сюжет. Лучше мальчика с ружьем. Кому важна хронология?

А надписи? Как-то об этом никто не думал. Ведь целое дело: придумать, напечатать на машинке, аккуратно вырезать и приклеить к стеклу.

Ладно, Базанов, жми. Прыгай, поднимай руки от радости. Твой звездный час впереди. Фотографию, где ты похож на футболиста, назовем просто: «Успех».

Воспитание кадров по доктору Базанову. Как-то надо осветить и эту сторону его деятельности. Воспитание любовью. Так и тянет на неуместные, злые шутки. Ведь у него и в самом деле была своя, совершенно особая система воспитания, точнее — система подготовки творческих кадров. Правда, маловато учеников прошли его курс: один-единственный Рыбочкин. Все тот же Рыбочкин. Одни не успели завершить его, другие не выдержали — сбежали. Дали себя переманить. Соблазнить. Запугать или уговорить. Причина в данном случае несущественна.

Если бы удалось через сети базановской системы пропустить несколько десятков выпускников вузов, то улов наверняка оказался бы превосходный. Только крупная рыба. Только отборная. Во всяком случае, за учеников школы профессора Базанова можно было бы не беспокоиться. Если не он сам, то они бы обессмертили его имя.