Иван Свистунов - Все равно будет май

Уход жены, как казалось Душенкову, бросал пусть и незначительную, но все же тень на его репутацию. Словно обнаружился в нем доселе скрытый изъян. Не бросают же жены своих мужей просто так, за здоро́во живешь. Видно, что-то есть. Было еще одно немаловажное обстоятельство: не гоже человеку в его возрасте и его положении ходить холостяком. На приемах, банкетах, встречах и торжественных вечерах, когда все сослуживцы появлялись со своими половинами, он чувствовал себя в некотором роде неполноценным.

Первое время, когда Яков Макарович еще надеялся, что Марина одумается и вернется, он покорно терпел свою холостую долю. Но открытка с траурным штампом, в котором от руки небрежно были вписаны казенные слова о расторжении его брака с гражданкой М. И. Чечевичниковой, окончательно поставила крест на прошлой семейной жизни. Надо решать сложную и щекотливую в его возрасте и положении задачу: жениться. Друзья, сослуживцы, знакомые Якова Макаровича — все люди солидные, давно обзаведшиеся женами и детьми. В том привычном кругу, где он вращался, подходящих невест не было. Правда, в длиннющих коридорах большого дома Наркомата обороны, где он работал, в столовых и на собраниях он встречал немало машинисток, стенографисток, секретарш. Чего греха таить, некоторые из них весьма благосклонно поглядывали на молодого, бравого и к тому же разведенного полковника. Но к ним Яков Макарович относился с предубеждением. При виде секретарши или стенографистки всегда приходила на ум железная формулировка: «использование служебного положения». Нет, лучше подальше от них! А кто же кроме? Театры и концерты посещал он редко, на улицах знакомиться не умел, да и не хотел.

Вот в эти холостяцкие дни Яков Макарович Душенков и обратил внимание на соседку по даче, высокую тоненькую черноглазую девушку с задорно и высокомерно посаженной головой в ореоле пышных волос. Ему даже казалось, что молодая соседка похожа на тех испанок, что он видел в Мадриде и Барселоне.

Правда, Якова Макаровича смущало то обстоятельство, что девушка совсем молоденькая, лет двадцати, не больше. Себя же в тридцать шесть лет он считал стариком, и в ухаживании за столь юной особой ему виделось нечто легкомысленное. Все же, бывая на дипломатических приемах на Спиридоновке, на торжественных собраниях или заседаниях в Краснознаменном зале Центрального Дома Красной Армии, он думал: хорошо, если бы рядом с ним шла высокая, тонкая, изящная девушка, с яркими темными глазами и непокорными волосами над чистым матовым лбом. Даже импозантная Марина, на фигуру которой заглядывался весь гарнизон военного городка, по сравнению с молодой соседкой представлялась заурядной белугой.

Получилось так, что Душенков в то лето не поехал, как обычно, на инспекторскую проверку или учения — была срочная работа в отделе. В выходные дни, а иногда и среди недели он приезжал в Серебряный бор. Смешно торчать в городе, когда есть дача в таком отличном месте, на самом берегу Москвы-реки. Но не только духота гнала Душенкова за город. Хотелось, пусть мельком, увидеть юную соседку.

Однажды в выходной день, когда Яков Макарович в кремовой тенниске и светлых брюках прохаживался на своем участке, через невысокий забор, отделявший его владения от соседней дачи, перелетел волейбольный мяч. Яков Макарович еще не решил, что предпринять, как открылась калитка и на дорожке появилась соседка. Светлое лицо, оживленное игрой, взбудораженные волосы над матовым лбом, виновато-лукавые глаза. Девушка извинилась за бесцеремонное вторжение и беспокойство, объяснила: приехали из города подруги, и они играют. Любезно пригласила принять участие.

Яков Макарович с сожалением признался, что уже лет десять не был на волейбольной площадке, хотя когда-то…

— Тогда будете судить. У нас как раз нет судьи, — нашлась девушка.

Выручать дочь явилась Ядвига Аполлинариевна. Состоялось непринужденное дачное знакомство. Всю вторую половину дня Яков Макарович провел в семье Никольских. Все ему понравилось у соседей. Милые, гостеприимные, интеллигентные люди. Сам доктор, напялив женин передник, чистил вишни для варенья. Ядвига Аполлинариевна была мила и приветлива. Но, конечно, больше всех гостю понравилась Нонна. Если издали она представлялась ему очаровательным созданием, то, познакомившись с нею, он понял, что, прожив полжизни и достаточно всего повидав, еще не встречал таких девушек. Все в ней было удивительно: лицо, волосы, голос, фигура, походка, манера держать себя.

На следующее утро, когда Ядвига Аполлинариевна направлялась к автобусной остановке, чтобы ехать в Москву, возле нее с легким шорохом остановился длинный черный ЗИС-101. Из машины вышел Яков Макарович. Выбритый, наодеколоненный, выутюженный, начищенный. Любезно предложил подвезти в город.

Особенно удачным оказалось то, что зимняя квартира Никольских находилась совсем недалеко от Наркомата обороны, где работал Душенков. Теперь редкий день Яков Макарович не приезжал на дачу. И хотя, за исключением предвыходных дней, он добирался в Серебряный бор очень поздно, не раньше двух часов ночи, когда у Никольских уже спали, зато утром, отправляясь в город, он не забывал остановить машину у дачи соседей.

— Кто сегодня в Москву?

Каждый раз Ядвига Аполлинариевна, Владимир Степанович или Нонна, у которой появились дела в летней Москве, принимали приглашения соседа.

Ядвига Аполлинариевна не зря слыла женщиной опытной, с практической жилкой. В первые же дни знакомства с Яковом Макаровичем она, как и полагается матери взрослой дочери, узнала подробности семейного и служебного положения соседа. Все оказалось в лучшем виде. Хороший пост, квартира, роскошная служебная машина. Внешность солидная, представительная. Человек умный, воспитанный, приятный в обхождении. Правда, лет на пятнадцать старше Нонны. Но не беда. Владимир Степанович почти на четверть века старше ее. И ничего. Живут. Такие браки всегда устойчивей. Хорошо и то, что не Яков Макарович бросил жену, а она сама ушла от него. Меньше вероятности, что бывшая жена вновь появится на горизонте. Одним словом, лучшей партии для дочери и желать нельзя. Главное же заключалось в том, что Яков Макарович нравится Нонночке. Будь он ей безразличен, не ездила бы так часто с ним в Москву, и каждый раз в новом платье. Что же касается Якова Макаровича, то только слепой не заметит, какими глазами он смотрит на ее дочь!

В конце августа, как нельзя более кстати, подошел день рождения Нонны. По дачным условиям гостей на семейное торжество пригласили немного: две-три Ноннины подруги, брат Владимира Степановича с женой, тетка из Серпухова и, конечно, Яков Макарович Душенков. В тот вечер Яков Макарович был в ударе. Весело шутил, красочно рассказывал о Париже, где два раза был проездом, даже пел вместе с молодежью приятным баритоном: