Николай Стариков - Донольцы. Повесть о первых людях каменного века на Дону

— Раненый зверь опаснее здорового, — сказал он. — Применять стрелы станем лишь тогда, когда льва подпускать ближе будет нельзя. Кожа у льва тонкая, с близкого расстояния ее пробить можно.

Громадное тело «царя зверей» с крупной гривой в свете костров едва просматривалось. Но его глаза неизменно мерцали жутким красноватым огнем, наводили ужас на переселенцев.

Ответственные за костер охранники начали энергичнее подбрасывать сушняк в огонь. Более яркое пламя начало высвечивать одну за другой фигуры больших и малых львов. Прайд! А это уже опасно. Перемещаясь туда-сюда, звери мало-помалу приближались. Димор со своими охранниками бросились к кострам, начали выхватывать из огня головни, швырять в сторону опасных пришельцев. Между людьми и хищниками появились сначала небольшие костерки из подножного сухостоя, они быстро набирали силу, а вскоре превратились в огненную полосу. Львиное семейство остановилось, не спуская глаз с теплого, но страшного пламени.

Пылающая граница требовала большого количества топлива. Забегали охранники, охотники, к ним присоединились женщины и дети, не остался сторонним наблюдателем сам вождь. Равнодушно шумел листвой неприветливый лес, а люди, как муравьи в развороченном муравейнике, продолжали свою суетливую работу. Незаметно темное небо начало окрашиваться в серые тона. Ближе других к людям стоял гривастый глава прайды. Он первым развернулся и неспешно пошел прочь от огня. Вслед за ним цепочкой потянулось семейство. Замерли на полушаге вконец измученные нольцы, ложились там, где остановились, не в силах возвратиться к своим кострам. Наблюдать за хищниками осталась лишь группа охраны.

Занимался новый день. Повеяло прохладой, дальние дали утонули в туманной дымке. Пробуждалась дневная жизнь леса. Не умолкая, запели на разные голоса, засвистели, зачирикали птицы. Со стороны лесостепи не слышалось ни звука. Там, чуть дальше полета стрелы, на бугорке отдыхал прайд, положив головы на спины друг другу. Бодрствовали лишь детеныши. Большие и малые львята играли в догонялки, валили друг друга на землю, затевали потасовки. Взрослые особи не замечали шалостей своих отпрысков даже тогда, когда те запрыгивали на спину или трепали им хвосты. За безобидным поведением хищников напряженно следили переселенцы. Вождь «ломал голову», пытаясь найти выход из опасного положения.

— Рано или поздно львы нападут на нас, — говорил он сыновьям, — копьями и стрелами мы отбиться сумеем, но лишь на время.

— Станем ждать здесь, пока львы не уйдут, — предложил Димор. — Охранять себя огнем мы сможем, сушняку вон сколько валяется вокруг.

— Зачем им уходить? — возразил Данц, — мы их добыча, она рядом.

— Подождать можно было бы, но как сумеем прокормить соплеменников? Еды осталось мало, — заговорил Селон о своем, — хищники не пустят нас назад в степь, а в лесу мы охотиться не умеем. Добыча сама к нам не придет, лев ревел на всю округу. Надобно идти через лес, там живет много разных животных. Не дадут они нам умереть, еда будет.

— Львы тронутся вслед за нами.

— Не пойдет львиное семейство в лес, детеныши разбредутся в зарослях, там много хищников.

— Один лев может пойти.

— В одиночестве львы боязливые, особенно в лесу.

— Надо идти через лес, — подвел итог дискуссии вождь.

Сказано-сделано. Но едва люди начали собираться с оружием, пожитками, зашевелились львы. Как по команде они выстроились в одну шеренгу, дружно уставились на переселенцев. Нольц приказал соплеменникам лечь в траву и не шевелиться.

— Львы видят плохо, спят помногу, — сказал он, — авось уйдут.

Хищники не ушли, уселись рядком, не спуская глаз с опушки леса. Подняв высоко головы в сторону исчезнувшей добычи, они начали нервно подергивать черными кончиками хвостов.

— Не видно, чтобы звери спать собирались — заметил Данц. — Пока мы будем лежать, они изголодаются.

Вождь неодобрительно поглядел в сторону младшего сына.

— Со своими людьми ползите в лес, — распорядился он, — едва перестанешь видеть львов, подбери место попросторнее, остановись и оглядись, если там можно уместиться всему племени, мы сразу придем к тебе.

Неспешное перемещение нольцев в лес заняло много времени. Казалось, львы не замечают и не реагируют на хитрость людей. Но как только последний из них оказался в лесу, прайд сошел с насиженного места и заняла бывшую стоянку нольцев. Притоптанная полянка в высокой траве львам явно понравилась. На правах хозяев они обнюхали землю, тут же улеглись на полуденный отдых.

Подобранное Данцем место для стоянки оказалось неудачным. Лавровая роща с невысокими деревьями вокруг, сплошь устланная опавшими и перегнившими душистыми листьями, лишь на короткое время радовала своим ароматом. Вскоре он начал надоедать, потом запах стал раздражать людей. Вождь приказал переместиться на небольшую полянку в соседней тисовой роще. На новом месте пышные хвойные ветви быстро превратились в удобные мягкие подстилки для лежания на влажной земле. Однако тут же стало ясно, в густом частом лесу не то, что большой костер не разведешь, самим можно сгореть даже от малого. Ничего другого не оставалось, как забыть на время про жаркое пламя. Едва нольцы мало-мальски благоустроились, успокоились, появились змеи. Мечта спокойно отдохнуть исчезла сама собой.

В роще ни единого дуновения ветерка. Приумолкли люди, с тревогой всматриваясь в хвойный настил. И вдруг тишину леса разорвал резкий испуганный визг молодой женщины. Она лежала на мягких хвойных ветвях, вспоминала родную землянку, безопасную теплую подстилку из шкур, вздохнула. Неожиданно почудилось, будто на нее кто-то смотрит, повернула голову набок, возле своего лица увидела неподвижные с вертикальными зрачками глаза крупной змеи. Выползла гадюка из своего холодного укрытия на тепло человеческого тела. Женщина попыталась отодвинуться от недоброго животного, но змея выбросила голову вперед и укусила жертву за нос. Повскакивали с подстилок люди. Вокруг кишмя кишели змеи всех размеров и расцветок. Само собой получилось, что соплеменники без команды вождя принялись бить ползающих вокруг гадов всем, что попадалось под руку, топтать хвойные ветви под ногами. Укушенная змеей женщина, умерла. Ее багровый нос распух в пол-лица. Лек смачивал покраснения росой из бурдючка, прикладывал желтые листья горицвета, обращался к окружающим деревьям помочь, все зря. Кроме лекаря никто из соплеменников не видел страданий потерпевшей. Люди отчаянно боролись в это время с полчищами хозяев леса. Когда, наконец, количество змей на поляне поубавилось, женщины собрались вокруг мертвого тела, поднимали руки вверх, плакали. Подходили мужчины, горестно вздыхали. Среди общего уныния в хорошем настроении пребывал Селой.