Павел Гельбак - ...И вся жизнь

Женя мне рассказывала об их терапевте Якове Федоровиче. Это тот самый толстый доктор, которого я встретил в кабинете у Жени, когда впервые пришел в больницу. Вид у него профессорский. Рассуждает с апломбом. Работает не только в больнице, но еще и в районной поликлинике, консультирует в какой-то лаборатории. Член различных обществ. Вечно с озабоченным видом снует из кабинета в кабинет. Он в курсе всех больничных дел. Яков Федорович — ходячее справочное бюро. Он знает, у кого когда день рождения, как сыграли в очередном матче киевское и московское «Динамо», что заело у московского «Торпедо». Бокс и шахматы, хоккей и велогонка — обо всем он судит с видом знатока. Толстый врач в курсе литературных скандалов и бытовых неурядиц в жизни актрис.

— А вот больные, — говорит Печалова, — его терпеть не могут. Врач он невнимательный, верхогляд какой-то.

Забавная история: Яков Федорович оказался тем самым врачом, который Валерку свез в милицию. Он очень гордится этим случаем. Бесконечно его рассказывает, додумывает все новые и новые подробности. Прямо герой! Женя уверяет, что он со страху ударил парня чемоданом, а теперь хвастает — отбился от грабителей. Возможно, так оно и было. Теперь я еще больше убеждаюсь, что Валерка не виноват. Надо снова об этом поговорить с отцом.

16 декабря

Вот и вторая половина декабря. Отец говорит, что не заметил, как промелькнул год. А для меня он полз необычайно медленно. Владимир обещал к Новому году приехать в Принеманск и пацана привезти. Сколько лет не был дома, небось, соскучился. Мать мечтает Новый год встретить дома, всей семьей. Может, это и умилительно, трогательно, но мне, откровенно говоря, хотелось бы чего-нибудь более веселого.

Возьму и приведу на новогодний семейный «бал» Женю Печалову. Любопытно, как отнесутся к ней мои родители.

«Ах, невеста», «Уж не надумал ли ты, Толик, жениться?» А как бы к этому семейному вечеру отнеслась Женя?

18 декабря

Оказывается, я специалист по геологии. И это после того, как зарезали мою заметку о нефти. Сегодня вызвал Соколов и поручил в новогодний номер написать зарисовку о геологах. Подумать только, мне надо писать зарисовку, да еще в праздничный номер! Ответственный секретарь подчеркнул, что мне выпала честь, и вспомнил какую-то приличествующую случаю историю из своей богатой событиями жизни.

А все-таки жаль, что я не стал геологом. Теперь у них главная задача — проникнуть в глубь земли. Земные глубины изведаны еще меньше, чем космические.

Тропа геологов ведет к светлой радости новых открытий. Ух, как цветисто написал. Аж дух захватило.

20 декабря

Об этом можно написать новеллу. Даже название придумал «Дело, не раскрытое Шерлоком Холмсом». И это не для занимательности. Знаменитый сыщик к этому делу непосредственно причастен. Но об этом я писать не стану — сыт по горло. Речь идет снова о злополучной справке медицинской сестры Оксаны Терентьевны Бажаевой. Нашлась. И где, кто бы мог подумать? В книге Артура Конан Дойля «Записки о Шерлоке Холмсе». Преспокойно лежала между «Красным пятном» и «Собакой Баскервилей».

Справку Бажаевой прислали в больницу из библиотеки. Теперь, пожалуй, можно было обойтись и без Шерлока Холмса, чтобы установить, кто был главным виновником пропажи. Вместе с Женей мы пошли в библиотеку, взяли формуляр и установили: последней сдала книгу бухгалтер больницы Екатерина Исаевна Сенкина — председатель месткома. Почтенная дама с благородной сединой в волосах, и вдруг такое самозабвенное увлечение таинственными приключениями сыщика. Беседа со мной ей явно не понравилась. Не дай бог, еще напишет журналист о ее рассеянности в газету. Что подумает муж, и что скажут соседи? А надо было бы написать, хотя бы в стенгазету. Ведь она категорически заявляла, что никогда не видела письма из Заозерного.

Посоветовал Жене написать докладную начальнику, но она отказалась:

— Неудобно, все-таки сотрудники. Вместе нам работать. Да и сама вроде оправдываюсь. Не надо.

Сколько у нас этого слюнтяйства.

Не выйдет и у меня детективная новелла. Придется оставить в покое Шерлока Холмса. А жаль. Могло бы получиться здорово:

«Это было осенью. У Шерлока Холмса сидела пожилая дама из отдела писем. Я хотел было войти, но увидел, что оба они увлечены разговором, и поспешил удалиться. Однако Холмс втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

— Вы пришли как нельзя кстати, мой дорогой Уотсон, т. е. не Уотсон, а Анатолий. Поручим вам расследовать письмо, — приветливо проговорил Холмс, т. е. Соколов».

…Нет, детективная новелла останется ненаписанной. Письмо сдано Маркевич и будет теперь мирно покоиться в архиве отдела писем, а седую мадам из бухгалтерии больницы пусть по ночам мучают кошмары, и по утрам пусть она с трепетом раскрывает свежий номер газеты.

23 декабря

Сегодня в «Заре» напечатана статья отца «Подросток с завода». Заголовок приземленный, но статья интересная. На летучке она и вызвала больше всего разговоров. Тема не новая — молодежь и завод, роль труда в процессе воспитания. Удача статьи, пожалуй, в том, что в ней много искренности и почти нет прописных истин, назидательного тона.

Отец сравнивает подростка с авиационной бомбой, которая была сброшена во время войны и не разорвалась. Пролежала она в земле многие годы, сейчас ее неожиданно обнаружили; обращаться с нею надо умело, осторожно. Чтобы бомба не взорвалась, не причинила беды, вызваны саперы. Они знают, как нужно обезопасить грозное оружие, как и в каком месте к нему нужно прикасаться. Юноша в «критическом» возрасте, как и бомба, не терпит неосторожного, грубого прикосновения. Неумное вмешательство взрослых в жизнь подростков может привести к взрыву, и тогда от них можно ждать поступков самых неожиданных. У парня, переступившего незримый порог между детством и юностью, сложные отношения с миром. Для него уже утратили свою магическую силу слова, которые с детства сопутствовали каждому его шагу: «нельзя», «можно», «хорошо», «плохо». Теперь он сам думает, почему «хорошо» и почему «плохо». Он ищет в жизни свое место, стремится заявить о себе как о личности, осознать в себе личность.

Сравнение подростка с бомбой показалось недопустимым преувеличением дежурному критику. Впрочем, не только ему, но и некоторым другим товарищам. Рассуждения их сводились примерно к следующему: «Наш советский подросток не может быть „кладезем за семью печатями“». Оказывается, есть и такой! Юноши и девушки, воспитанные в пионерской организации, в нашей советской школе, в нашей советской семье, не представляют никаких тайн. Их энергию направляет умелой рукой комсомольская организация, и т. д. и т. п., включая и то, что такие вот парни и девчата в годы пятилеток возводили домны Магнитки, а в годы войны разгромили гитлеровскую военную машину. Старая песня. Ее столько раз пел раньше отец. И те его статьи, хотя и были написаны бойко и со множеством восклицательных знаков, мне нравились значительно меньше, чем эта. Хотя отец и не внял моему совету — не писать о рабочем подростке В., который совершил преступление. При этом описал характер таинственного В. по заданной схеме. Выходит, это и есть тот самый собирательный образ. Нет, я так и не понял, зачем нужно было брать для статьи не конкретный факт, а выдумывать какой-то собирательный образ.